Честной он вассал, да сеньором обижен.187

И когда ты оставил правление, о котором так мечтал и которое казалось тебе смыслом и целью всех твоих трудов в странствиях по свету, когда ты оставил его и вернулся к хозяину, ты пришел к своей сути и можешь сказать, вслед за Дон Кихотом и вместе с ним: «Я знаю, кто я такой!» Ты герой, как и он, такой же герой. Дело в том, Санчо, что героизм проявляется, когда мы сталкиваемся с героем, обладающим чистым сердцем. Восхищаться и любить героя бескорыстно и бесхитростно — значит разделять его героизм; и точно так же тот, кто умеет наслаждаться творчеством поэта, сам становится поэтом, потому что умеет радоваться поэзии.

Ты слыл корыстным и жадным, Санчо, но, покидая свой остров, уже смог воскликнуть: «…я уезжаю отсюда голышом, так какие еще нужны документы в подтверждение того, что я управлял как ангел?» Сущая правда, подтвержденная и доктором Ресио. Санчо предложили почетную охрану «и все, что ему потребуется для того, чтобы в пути ему было удобно и приятно». Но Санчо сказал, «что ему хотелось бы получить овса для Серого, а для себя — полкаравая хлеба и половину сыра». Он не забывал о своем друге и товарище Сером, о многострадальном и благородном животном, привязывавшем Санчо к земле. «Все по очереди обняли его, он со слезами обнял каждого и уехал, оставив их пораженными его речами и столь твердым и столь разумным его решением». И остался он на дорогах мира, вдали от своего дома, без острова и без Дон Кихота, и был он предоставлен самому себе, сам себе хозяин. Хозяин? «Санчо застигла темная и непроглядная ночь», одного, без господина, далеко от родных мест; что же с ним приключится? «Он провалился вместе со своим Серым в глубокое и мрачное подземелье…».

Видишь, Санчо, вот чего тебе не миновать, вот что обязательно случится с тобою, стоит только оказаться вдали от родных мест, без острова и без господина: провалишься в подземелье. Но падение оказалось тебе на пользу: потому что там, на дне подземелья, ты смог лучше понять глубину подземелья твоей жизни, как и надлежало тому, кто вчера еще был правителем острова, «раздавая приказы своим чиновникам и вассалам», а сегодня «окажется погребенным в каком‑то подземелье — и никого не найдется, чтобы выручить его, ни слуги, ни вассала, который бы пришел ему на помощь». И там, на дне подземелья, ты понял, что тебе не посчастливится так, как твоему господину Дон Кихоту в пещере Монтесиноса; «там предстали перед ним приятные и утешительные видения, — говорил ты себе, — между тем как я здесь увижу, надо думать, только жаб и змей». Да, брат Санчо, эти видения не для всех, а мир подземелий является ничем иным, как проекцией мира бездны нашего духа;

ты увидел бы в пещере Монтесиноса жаб и змей, как и в подземелье, куда ты упал, а твой сеньор узрел бы и там прекрасные и утешительные видения, какие узрел в пещере Монтесиноса. Для тебя не должно быть других видений, кроме видений твоего господина; он видит мир видений, а ты этот мир видишь в нем; он это видит благодаря своей вере в Бога и в самого себя, а ты это видишь благодаря твоей вере в Бога и в твоего господина. И твоя вера не является менее великой, чем вера Дон Кихота, а видения, которые ты видишь благодаря твоему хозяину, не становятся менее твоими, оттого что он ощущает их своими собственными, увиденными им самим. Сам Бог вызывает их в нем и вызывает их в тебе, в нем возникают видения непосредственно, а у тебя — через него. Тот, кто верит в героя, не меньший герой, чем герой, верящий в себя.

Но бедный Санчо стал стенать на дне подземелья и оплакивать свое несчастье, предполагая, что извлекут оттуда его «гладкие, белые, обглоданные кости» и вместе с ними кости его славного Серого; что умрет он далеко от своей родины и вдали от своего семейства и некому будет закрыть ему глаза и оплакать его в смертный час, а это все равно что умереть дважды и остаться один на один со своей смертью. А тут и день наступил; но что мог сделать бедняга Санчо вместе со своим Серым, кроме как вопить и звать на помощь? И исследовать подземелье, ведь не зря же служил он Дон Кихоту. Вот тогда‑то и произнес он свои сокровенные слова: «Помоги мне, всемогущий Боже! То, что для меня злоключение, было бы отличным приключением для господина моего Дон Кихота. Он, наверное, принял бы эти пропасти и подземелья за цветущие сады и дворцы Галианы188 и надеялся бы выйти из мрачных теснин на какой‑нибудь цветущий луг. А я, несчастный, лишенный мужества и растерянный, жду на каждом шагу, что под моими ногами разверзнется другая, еще более глубокая бездна, которая окончательно меня поглотит».

Да, брат Санчо, да, ограниченность души твоей мешает тебе и впредь будет мешать видеть цветущие сады и дворцы Галианы на дне бездны, куда ты упадешь. Но послушай, теперь, когда на дне бездны твоего несчастья ты признаешь, сколь великое расстояние отделяет тебя от твоего господина, именно теперь ты становишься ближе к нему; насколько больше оно тебе кажется, настолько больше ты приближаешься к своему господину. Так происходит у тебя с твоим господином, хотя и в конечных и относительных границах; у всех же нас (у нас, то есть у твоего господина, у тебя, у меня и у всех смертных) — в бесконечных и абсолютных границах с Богом, и чем сильнее мы чувствуем бесконечность, которая лежит между Ним и нами, тем более приближаемся к Нему, и чем менее удается нам представить Его себе и определить словами, тем глубже мы Его познаем и больше любим.

И бредя со своим Серым и со своими мыслями по этим подземельям, Санчо вопил, и кто‑то услышал его вопли… Но кто же мог их услышать, кто, как не сам Дон Кихот? В то утро он выехал сразиться за честь дочери доньи Родригес и по воле Божией оказался у отверстия пещеры, где и услышал вопли Санчо. И Дон Кихот решил, что это мучится душа Санчо, и предложил помощь, дабы извлечь ее из чистилища, так как обязанность его состояла в том, чтобы оказывать поддержку и покровительство нуждающимся в оных и на этом свете, и на том.

Видишь, Санчо, как твой господин предложил тебе помощь, когда услышал тебя в подземелье и, не увидев тебя там, решил, что ты умер. И тогда, узнав голос своего господина, ты воскликнул вне себя от радости: «…никогда за всю жизнь свою я не умирал!» И ты уже не думаешь ни о том, что найдут твои гладкие, белые и обглоданные кости, ни о том, что должен умереть «от самой смерти»; ты услышал твоего господина и, забыв, что должен умереть, помнишь только о том, что никогда еще не умирал. И заревел Серый, и, услышав его, Дон Кихот понял, что никакая это не страждущая душа, а оруженосец, состоявший при нем. Так оно и было, ведь когда от вещей, которые представляются нам принадлежностью того света, исходит рев, мы понимаем, что все происходит на этом. И Дон Кихот распорядился извлечь из мрака Санчо и его Серого.

Вот так и был спасен Санчо из подземелья, куда он свалился, оставив правление островом, и где оказался в одиночестве; из подземелья, по которому пришлось ему пройти, ведя за собой и направляя своего Серого. Вот одно из различий между господином и оруженосцем: тот позволял себе следовать за своим конем, а оруженосец вел сам своего осла. Так и происходит на дорогах этого жалкого мира — Дон Кихот позволяет своему животному управлять им, а Санчо своим управляет сам.

Глава LVI

о том, что произошло между Дон Кихотом и дуэньей герцогини, доньей Родригес, и о других происшествиях, достойных записи и увековечения189

В печальном приключении дуэньи доньи Родригес следует подчеркнуть очаровательную простоту этой доброй женщины, которая в отличие от стольких насмешников всерьез обратилась за помощью к Дон Кихоту. И тогда был подготовлен диковинный поединок между Рыцарем и Тосилосом, с целью обязать соблазнителя дочери доньи Родригес стать ее зятем, и поединок получил неожиданную развязку — ибо Тосилос внезапно влюбился в соблазненную девушку и объявил о готовности жениться. Здесь среди стольких насмешников появляется простая, наивная, недалекая донья Родригес, и ей чуть было не удалось выдать замуж свою соблазненную дочь благодаря Дон Кихоту. Так всегда происходит — тот, кто с чистыми помыслами и всерьез, а не в насмешку прибегает за помощью к Дон Кихоту, тот и достигает цели. Трудно возвыситься до такой веры в мире насмешников, но не согласитесь ли вы вот с чем: тем, кто, подобно донье Родригес и ее дочке, принял бы Дон Кихота всерьез, удалось бы достичь своей цели, не вмешайся в дело злые проказники, как вмешались они в историю с дуэньей и ее дочкой.