В более поздних эссе о Дон Кихоте писатель, ставший уже старше годами, чем ламанчский идальго, которому, как известно, было «лет под пятьдесят», как будто хочет расширить границы повествования Сервантеса, вывести героя за рамки описанных в романе событий. Сходную цель — рассказать о том, о чем умолчали Мигель де Сервантес и Сид Амет Бененхели, «историограф» Дон Кихота, — Унамуно ставил уже в «Житии Дон Кихота и Санчо», «апокрифические» эпизоды добавлял к «Дон Кихоту» и Асорин, но поздние эссе Унамуно о Дон Кихоте представляют собой иной подход. Унамуно здесь почти не обращается к тексту романа — неизменным и узнаваемым остается лишь центральный образ — Дон Кихот, описанный Сервантесом, переосмысленный Унамуно и живущий уже не как персонаж книги, а как человек из плоти и крови.

В эссе «Детство Дон Кихота» (1932) Унамуно задается вопросами, было ли у Дон Кихота (не у идальго Алонсо Кихано, что легче себ£ представить) детство и может ли вообще быть детским кихотизм. В эссе «Последнее приключение Дон Кихота. Гробница Махана» (1924; не включено в настоящее издание[146]) Дон Кихот, «после своей смерти, но прежде чем он попал на небеса», является на остров Фуэртевентура — место ссылки самого Унамуно — верхом на верблюде, «ибо умерший Росинант не воскрес вместе со своим хозяином», чтобы обнаружить гробницу великана Махана, захороненного там согласно древней легенде. В «Блаженстве Дон Кихота» (1922) Рыцарь попадает на небо и Спаситель принимает его в свои объятия — так заканчивается, по Унамуно, история странствий ламанчского идальго. Ключевое слово звучит в эссе «В одном селенье Ламанчи…» (1932): и Дон Кихот, и Санчо, и Сервантес — это мифы, в которые нужно верить, чтобы они превратились в религию.

Для Унамуно верить в Дон Кихота означало верить в собственную реальность; эта мысль ярче всего выражена в его стихах. В настоящее издание включены стихи из разных поэтических сборников («Четки лирических сонетов» («Rosario de sonetos li'ri- cos», 1911); «Рифмы изнутри» («Rimas de dentro», 1923); «От Фуэртевентуры до Парижа» («De Fuerteventura a Paris», 1925); «Кансьонеро» («Cancionero», 1953)); они словно дают срез творчества Унамуно и помогают понять многие особенности его поэзии, и прежде всего главную из них, о которой он так говорит в программном своем стихотворении «Поэтическое кредо»: «Я думаю чувством, а чувствую мыслью». Именно в стихах Унамуно снимается характерное для его эссеистики противоречие между «сер- вантизмом» и «кихотизмом», между книгой и героем: ведь если Испания отождествляется с Дон Кихотом («В одном селенье Ламанчи…»), то испанский язык велик уже тем, что «…на нем Сервантес написал Евангелие нам — от Дон Кихота» («Кровь души»), и сам Унамуно обретает душевные силы, чтобы любить свою Испанию в трудные для него времена (многие стихотворения написаны в годы вынужденной разлуки с родиной), оглядываясь на пример любимого героя и испивая горькую чашу «Сервантеса мучительного слова».

В настоящее издание также включены фрагменты из произведений рано ушедшего из жизни самобытного писателя и мыслителя Анхеля Ганивета (1862—1898), друга молодых лет Унамуно. Это взгляд еще одного кихотиста — а Ганивет, без сомнения, был таковым — на сервантесовский образ. Что касается проблемы влияния одного писателя на другого (Ганивет был двумя годами старше), то в предисловии к одному из изданий книги «Будущее Испании» Унамуно писал, отвечая на попытки многих критиков объявить Ганивета «предтечей» Унамуно: «Если между мной и Ганиветом было взаимное влияние, то я намного больше влиял на него, чем он на меня».[147] Несомненно, однако, что сама атмосфера бесед о будущем Испании и о значимости образа Дон Кихота для этого будущего формировала мировоззрение молодого Унамуно и его кихотизм вызревал в спорах (часто публичных, на страницах книг и газет) с другими интеллектуалами «поколения 98 года», одним из которых был Ганивет.

* * *

«Житие Дон Кихота и Санчо» — книга не только о героях Сервантеса, не только об Испании Дон Кихота Ламанчского и дона Мигеля де Унамуно — иначе не имело бы смысла переводить ее на русский язык сейчас, спустя почти сто лет после ее появления в Испании. Сегодня «Житие Дон Кихота и Санчо» может быть прочитано как страстный призыв его автора Мигеля де Унамуно — человека из плоти и крови к своим читателям — людям из плоти и крови: да живет Дон Кихот! да живет он в душе каждого из нас! Призыв этот звучит и поныне, теперь и на русском языке.

ПРИМЕЧАНИЯ

ЖИТИЕ ДОН КИХОТА И САНЧО ПО МИГЕЛЮ ДЕ СЕРВАНТЕСУ СААВЕДРЕ, ОБЪЯСНЕННОЕ И КОММЕНТИРОВАННОЕ МИГЕЛЕМ ДЕ УНАМУНО

(С. 5)

Впервые: Unamuno М. de. Vida de Don Quijote у Sancho seg6n Miguel de Cervantes Saavedra, explicada у comentada рог Miguel de Unamuno. Madrid: Renacimiento, 1905.

Перевод выполнен по изданию: Unamuno М. de. Vida de Don Quijote у Sancho seg6n Miguel de Cervantes Saavedra, explicada у comentada por Miguel de Unamuno. Madrid: Alianza Editorial, 1987.

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

1 По моей вине в первом издании я попытался исправить их во втором. — Предисловие написано к изданию: Unamuno М. de. Vida de Don Quijote у Sancho segim Miguel de Cervantes, explicada у comentada por Miguel de Unamuno. Madrid: Renacimiento, 1914.