На земном иссохшем лоне

Всё живое влаги ждет.

Но упорный и докучный

Ветер гонит облака.

Зной всё тот же неотлучный,

Влага жизни далека.

Так душевные надежды

Гонит прочь житейский шум,

Голос злобы, крик невежды,

Вечный ветер праздных дум.

Май или июнь 1898

Три свидания (Москва — Лондон — Египет. 1862–75–76)

Заранее над смертью торжествуя

И цепь времен любовью одолев,

Подруга вечная, тебя не назову я,

Но ты почуешь трепетный напев…

Не веруя обманчивому миру,

Под грубою корою вещества

Я осязал нетленную порфиру

И узнавал сиянье божества…

Не трижды ль ты далась живому взгляду —

Не мысленным движением, о нет! —

В предвестие, иль в помощь, иль в награду

На зов души твой образ был ответ.

1

И в первый раз, – о, как давно то было! —

Тому минуло тридцать шесть годов,

Как детская душа нежданно ощутила

Тоску любви с тревогой смутных снов.

Мне девять лет, она…[600] ей — девять тоже.

«Был майский день в Москве», как молвил Фет.

Признался я. Молчание. О, боже!

Соперник есть. А! он мне даст ответ.

Дуэль, дуэль! Обедня в Вознесенье

Душа кипит в потоке страстных мук

Житейское… отложим… попечепье —

Тянулся, замирал и замер звук.

Алтарь открыт… Но где ж священник, дьякон?

И где толпа молящихся людей?

Страстей поток, – бесследно вдруг иссяк он,

Лазурь кругом, лазурь в душе моей.

Пронизана лазурью золотистой,

В руке держа цветок нездешних стран,

Стояла ты с улыбкою лучистой,

Кивнула мне и скрылася в туман.

И детская любовь чужой мне стала,

Душа моя — к житейскому слепа…

А немка–бонна грустно повторяла:

«Володинька—ах! слишком он глупа!»