Диалектические материалисты рассматривают закон диалектического развития как закон, имеющий всеобщее применение. Поэтому не только мысль, но и все другие субъек-тивные процессы, такие, как, например, воображение, подпадают под его действие. Но если субъективный процесс воображения не дает точного воспроизведения внешней реальности, подчиняясь, однако, тому же закону, субъективный процесс мышления также может не воспроизводить ее.

Пытаясь установить критерий соответствия между субъективным познанием внешнего мира и действительной структурой этого мира, Энгельс, вслед за Марксом, находит его в практике, а именно в опыте и промышленности.

«Если мы можем доказать правильность нашего понимания данного явления природы тем, что сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же служить нашим целям, то кантовской неуловимой (или непостижимой: unfassbaren — это важное слово пропущено и в переводе Плеханова, и в переводе г. В. Чернова) «вещи-в-себе» приходит конец. Химические вещества, производимые в телах животных и растений, оставались такими «вещами-в-себе», пока органическая химия не стала приготовлять их одно за другим; тем самым «вещь-в-себе» превращалась в «вещь для нас», как, например, ализарин, красящее вещество марены, которое мы получаем теперь не из корней марены, выращиваемой в поле, а гораздо дешевле и проще из каменноугольного дегтя»[369].

Диалектическим материалистам этот аргумент Энгельса пришелся весьма по вкусу; они с восторгом повторяют и развивают его[370]. И действительно, успешная практическая деятельность и ее поступательное развитие дают нам право утверждать, что мы можем обладать истинным познанием мира. Это, однако, ведет к выводу, неблагоприятному для сенсуалистической теории «копирования» реальности. Важно выработать теорию познания и мира, которая давала бы разумное объяснение того, как субъект может обладать истинным знанием не только о своем опыте, но и о реальной природе внешнего мира, независимой от наших субъективных познавательных актов.

Теория познания диалектического материализма, согласно которой только наш субъективный психический процесс (образы, отражения и т. д.) непосредственно дан в сознании, не может объяснить возможности истинного познания внешнего, особенно материального мира. Она не может даже объяснить, как, исходя из своих субъективных психических процессов, человеческая личность может когда либо прийти к мысли о существовании материи вообще.

Современная гносеология может помочь материалистам в этом вопросе, но только при условии, что они откажутся от своей односторонней теории и допустят, что космическое бытие является сложным и что материя, хотя и составляет его часть, не представляет собой основного начала. Такой взгляд на мир можно найти, например, в интуитивистской теории познания, в ее сочетании с идеал-реализмом в метафизике. Учение об идеал-реализме предполагает, помимо всего прочего, «пансоматизм», т. е. концепцию, согласно которой всякое конкретное явление имеет телесный аспект.

Ленин, допускавший «в фундаменте самого здания материи»… существование способности, сходной с ощущением»[371], приближался, по-видимому, к точке зрения идеал-реализма.