Муравьева. Лосевская мысль на этом фоне выделяется своим идейным монизмом, непоколебимой

последовательностью в приложениях, принципиальным универсализмом, возведенным в принцип. Но

не только. Здесь явлен итог, произнесено последнее слово. По словам автора Предисловия к

«Диалектическим основам математики», в «случае Лосева» мы имеем дело с одним из

«завершительных, резюмирующих умов», каковые «всегда появлялись в конце великих эпох для

того, чтобы привести в систему вековую работу мысли и создать инвентарь умирающей культуры,

чтобы передать его новой культуре, только еще строящейся»"

"Со страниц логико–математических исследований А. Ф. Лосева встают тени великих

предшественников. Ажурная архитектоника лосевской «Логической теории числа», безусловно

«одного из шедевров в философской литературе, занимавшейся числом» (12), соразмерна,

сомасштабна, соприродна триадическим построениям «учения о бытии» из «Науки логики» Гегеля.

Когда в «Диалектических основах математики» обнаруживаются веские суждения о «множестве всех

чисел» и за таковым закрепляется термин «тотальность», в родственном ряду мы тут же находим

«единство множества», Totalitat Шеллинга. И в той же книге прослеживая логическую «дедукцию

геометрических фигур», нужно вспомнить более ранние построения «Античного космоса и

современной науки», которые выводят нас прямо к Проклу с его комментариями «Элементов»

Евклида. Чтение философского эссе «О форме бесконечности» (523—533) почти невольно заставляет

вспоминать трактат «Об ученом неведении» Николая Кузанского — столь равномощны и равнозначимы

эти два текста. Во всяком случае там, где затрагиваются одни и те же темы, разительно

совпадают и результаты. Можно приводить еще много примеров подобных перекличек или, вернее,

своеобразного диалога единомышленников. Даже в тех случаях, когда в своем диалектическом

освещении нескончаемой математической «эмпирии» А. Ф. Лосев обращается к проблемам, еще

незнакомым его предшественникам (несчетность в теории множеств, типы логик и геометрий,

теория вероятностей и т. д.), им, кажется, руководит уверенность, что античные неоплатоники и

немецкие диалектики—доведись им творить сегодня — воспарили бы в тех же логических

«эмпиреях», где в реально–историческом одиночестве пребывал их российский vis a vi."

"Содержание тома можно условно разделить на две части. Первая посвящена философским вопросам