1. Принцип^ или потенция, самой умности как таковой, или эйдетичности, или принцип самой умности сущего (в уме) есть число (как целостный результат двух других высших принципов, единого и меона);

2. Принцип, или потенция, самой умности как таковой, данный как выполнение умности (сам принцип есть только исток и корень, задание, в то время как должно быть, в силу значимости самого же принципа, еще и истекшее, выросшее, выполненное), есть энергия умности, а энергия той или другой умной индивидуальности есть эйдос (стало быть, эйдос есть индивидуализированное число);

3. Эйдос, данный как смысловое полагание, вернее, положенность, или как покой, есть умный факт, как наличие смысла, отличного от всего, что не есть эйдос; данный как смысловое движение он есть порождение и смысловое творчество, энергия умности, что при соотнесении с неэйдетическим бытием, с иным, с не–сущим и не–умным, есть время ума, умное время, или вечность, неистощимость эйдетических воплощений и становлений; эйдос, данный как умная различенность, как инаковость и восприемник, носитель смысла, вносящий в него умные различия, есть умная материя\ данный как самотождественность смысла везде и во всем, есть осмысленность как таковая, смысл эйдоса, и, наконец, данный как сущее, т. е. как трансформированное в категориальную структурность сверх–сущее одно, сверхкатегориальное единое, есть единое смысла, или смысловая индивидуальность, смысл как индивидуальность.

g) Умный предмет, энергийно порожденный числом, есть, стало быть, 1) индивидуальность (сущее) 2) смысла и ума (тождество), 3) полагающая себя (покой) как 4) умно–телесный, т. е. расчлененно–множественный (различие), факт 5) живой вечности (движение). Или: умный предмет есть смысловая выраженность числа, символ числа. К этому необходимо прибавить, что число, доселе рассмотренное как умный принцип, может быть само рассмотрено как эйдос, т. е. как эйдос того или другого определенного числа (1, 2, 3, 4 и т. д.); и тогда такое число разделяет все свойства только что формулированного эйдетического умного предмета, т. е. число как эйдос будет порождением числа как принципа, или потенции (при посредстве числа как энергии).

Отсюда мы видим, какой интимной основой своей связано все сущее с числом. Число — порождает все, и прежде всего умные предметы. Разница между всяким эйдосом и числом только та, что число, если его брать тоже как эйдос, есть как бы умный контур, силуэт и смысловой скелет эйдоса вообще. Вещь и есть число, рассмотренное как контур умной индивидуальности. Каково, далее, отношение числа и времени? Число и есть время, рассмотренное в неподвижности своего умного движения, движения — как эйдоса. А что такое время? Время и есть число, рассмотренное в подвижном разнообразии своего умного покоя. Число — неподвижный образ вечно–движущейся умной жизни. Время — подвижной образ вечно–покоящейся умной жизни в себе. Каково, наконец, отношение числа к материи? Число и есть материя, рассмотренная с точки зрения порождения ею все новых отличных друг от друга ликов, или с точки зрения ее покоящейся самотождественности. Материя и есть число, рассмотренное с точки зрения результата его осмысливающих функций или, точнее, с точки зрения его подвижной различенности.

IV. а) До сих пор говорилось о числе, как потенции, энергии и эйдосе исключительно умного мира, исключительно сферы чистого смысла. Но этим роль числа не кончается. Поскольку все умное не только самоосмысляется, но осмысляет и все иное, число продолжает играть первенствующую роль и в дальнейшем.

b) Для этого необходимо, чтобы сконструированные нами умно–оптические эйдосы в свою очередь стали играть роль принципа и потенции, но только уже не в отношении ума же (для последнего мы формулировали выше другие принципы), а в отношении иного, в отношении того, что не есть ум, а только степень и часть его, т. е. в отношении души и далее — тела.

c) Тут совершается существенное изменение всех умных начал на том основании, что меон рассматривается здесь уже не как умное же начало, т. е. не как различен–ность в сфере самого смысла, но — как различенность смысла с точки зрения того, что не есть смысл, т. е. в результате нового взаимоопределения смысла (эйдоса, сущего) и меона получаются уже разные степени смысла. (Так, душа — степень ума, ибо это становящийся только ум, а тело — степень души, ибо это — только чувственно становящаяся душа.) А именно: 1) вместо покоя мы получаем здесь чувственный, или психический, факт и вещь; 2) вместо движения — наше звездное, солнечное время; 3) вместо тождества — чувственное осмысление вещи; 4) вместо различия — темное и мертвое пространство; 5) вместо сущего — индивидуально–данную чувственную вещь.

d) Число — уже как умный эйдос, — превращаясь при осмысливании такого чувственного мира снова в принцип, а именно в принцип чувственного осмысления, не может быть называемо по–прежнему эйдосом, так как, действуя в материи и через нее сокращаясь, оно есть уже сокращенная энергия и эйдос. Назовем потому его эйдолом, а также энергизированным сущим (ενεργεία), а не просто энергией. Стало быть, число как принцип чувственного осмысления есть энергийно–данный эйдол.

e) Наконец, в ином отношении окажется также энергийно–данное к потенциально–данному. В то время как в умном мире энергийно–данное (функция смысла) и потенциально–данное (функция материи) были тождественны, ибо сама материя была там сущностью, здесь материя мыслится именно как иное смысла (а не просто в виде иного единого), и потому энергийно–данный эйдол здесь существенно противостоит потенциально–данной материи.

f) Но в уме мы различили число как принцип (чистая потенция) от числа как эйдоса (где потенция и энергия одно и то же). Что же соответствует этому в чувственном мире? — Тут мы находим, что числу как принципу чувственного осмысления, или эйдолу, энергийно–сущему, противостоит количество — как выполнение и чувственное выражение этого принципа. Количество, качество время (пространственное), пространство (чувственное) и чувственная вещь суть порождения числа как эйдола. Это — то потенциально–данное, которое, воспринимая на себя эйдо–лическую энергию числа, есть последний результат действия числа вообще. Число, стало быть, и здесь есть принцип, но только принцип чувственного осмыстения и катего–риальности сущего, как там, в уме, — принцип умного осмысления и умной категориальности.

V Всю конструкцию бытия, данную Плотином, и место числа в ней можно представить, следовательно, двумя способами — или как принципно–трансцедентальную, или как эйдетически–феноменологическую. В первом ряде мы получаем следующие принципы:

А. 1. Единое:

a) как чистое «сверх» (выше смысла и бытия);