Тут, однако, возникает целый ряд вопросов. Прежде всего, спрашивается: если первоединое есть непознаваемое и пресущественное, то как оно может признаваться спе–цификумом для богов, раз сами боги суть расчлененные символы и умные изваяния сущего? Решение этого вопроса необходимо приводит к существенному уточнению самого принципа богов в общем символическом бытии. Именно, Прокл производит расчленение в самом первоедином.

Отчасти это делалось уже и Плотном, поскольку, напр., числа занимают у него, как мы видели, место как раз принципов сущего (а не самого сущего), хотя это еще не есть само первоединое; другими словами, они тоже занимают у Плотина среднее место между первым и вторым диалектическим началом. Ямвлих закрепляет это до–сущее дробление первоединого уже терминологически [517]. Наконец, Прокл проводит его систематически. Он рассуждает так. Единое, или одно, отличается от инобытия и получает границу, форму, т. е. объем, т. е. величину, т. е. дробление, т. е. части, т. е. становится множеством. Но так как оно все–таки не перестает быть единым, то каждое множество есть некая определенная единичность. Получается своя триада в недрах одного только первого диалектического начала, т. е. в недрах единого, до перехода его в сущее и эйдос: 1. голое, неразложимое единое, 2. множество и беспредельное дробление и 3. отдельная единичность. Первое Прокл называет единым–в–себе (αύτοέν), второе— объединенным (ηνωμένα) и множеством (πλήΦος), третье — единицей или единичностью (ένάς). Тут у него замечательные по тонкости, глубине, ясности и полной неопровержимости диалектические построения о взаимоотношении единого и многого. По его учению, множество по смыслу своему позже единого и живет причастием к нему. Иначе множество рассыпалось бы на бесконечное число дискретных друг в отношении друга частей [518]. Чтобы быть многим, надо прежде всего быть чем–то, т. е. чем–то одним [519]. И, таким образом, надо строго различать единое как такое и объединенность. Объединенность, или причастное к единому, не просто едино, но оно одновременно и едино и не–едино [520]\ Такая объединенность — не просто единое, но — определенное единое [521] С другой стороны, в едином как таковом нет никакого объединения. Стоит только это допустить, как единое превращается из единого в бесформенное множество [522].

Указанная триада внутри единого подчиняется, как это ясно видно, общему диалектическому закону о пребывании (μονή), или наличном существовании (ΰπαρξις), выступлении, или, как говорят, эманации (πρόοδος), и возвращении, или синтезе, первых двух начал (έπιστ–ροφή). Но только надо твердо помнить, что все это совершается здесь в недрах единого, до перехода в сущность и эйдос. Прокл очень точно формулирует господствующие тут отношения. Выступление, или выхождение, Прокл именует также продуцированием, изведением (προάγειν). Такое продуцирование всегда происходит путем уподобления продуцирующего продуцируемому [523] Последнее, выходя из продуцирующего, остается необходимо тождественным ему, т. е. остается в нем по–прежнему. Если оно было бы только тождественно, оно — не вышло бы из него [524]. Если же оно только различалось бы, оно было бы не подобно ему и, следовательно, опять не вышло бы из него. Выхождение из себя и возвращение в себя необходимым образом связаны одно с другим и не существуют одно без другого. Происходит вечное круговращение единого через инобытие к самому себе [525].

Конкретно говоря, от первоединого через триадическое различение порождаются числа, те самые «пресуществен–ные единицыкоторые представляют собою не чистое единое, но и не чистую бесконечную множественность, а множественность определенную, множество как единичность. Боги суть, следовательно, пресущественные единицы, или числа. Они не суть само сущее. Они — принцип сущего, порождающее лоно сущего, принцип появления сущего и появления самой категориальности, смысл самого смысла. В общем символическом бытии они — не единое и не ум, не сущее, но потенция сущего, при переходе единого во множественность.

§ 115[526] «Всякий бог пресуществен, прежизнен и пре–умен. В самом деле, если каждый [бог] есть самосовершенная единица, каждое же такое [начало, т. е. сущее, жизнь и ум], есть не единица, но объединенность, то ясно, след., что всякий бог — превыше всех названных [начал], сущности, жизни, ума. Если именно [все] это отличается одно от другого и все заключается во всем, так что каждый момент есть всё, то оно [уже] не может быть только одним.

Кроме того, если первое пресущественно, всякий же бог относится к первому [члену] в [соответствующем] ряду [взаимозависимостей], поскольку он— [именно] бог, то каждый [из богов] должен быть пресуществен. Но ведь именно очевидно, что первое пресущественно, ибо не одно и то же быть одним и быть сущностью и не одно и то же «существует» и «объединяется». Если же [это] не одно и то же, то или оба суть первое, и будет не одно только, но нечто и другое наряду с «одним», и притом, конечно, в дальнейшем участвующее в одном, а не одно–в–себе (αύτοέν). Или [будет] другое, чем это. Но если — сущность, то оно окажется нуждающимся в одном, что невозможно, [ибо невозможно, чтобы] благо и первое [в чем–нибудь] нуждалось. Поэтому то [первое] есть только одно и потому пресущественно; и если оно дает каждому ряду свойство того, что каждое есть изначала, то и всякое божественное число пресущественно, так как каждая из причин–принципов (των άρχικών αιτιών) продуцирует подобное раньше неподобного. Если же первейший бог пресуществен, то и все боги пресущественны, ибо они будут во всех смыслах [ему] подобны. Будучи сущностями, они, надо полагать, продуцируются от первой причины как монады (μονάδες), [единицы] сущностей».

§ 118. «Все, что существует в богах, предуставлено в них по своеобразию (ιδιότητα) их; и своеобразие их единично и пресущественно (ένιαία και ύπερούσιος). Следовательно, все в них единично и пресущественно. В самом деле, если каждое [сущее] существует трояко — по причине, по наличной сущности (ΰπαρξιν) или же по участию, божественное же число есть число первое из всех, то в них ничего не будет по участию, но все по сущности (ΰπαρξιν) иш по причине. Но что боги наперед получили в качестве виновников сущего, то они получили наперед в виде, свойственном их собственному единству (ένώσει), ибо и все главенствующее с точки зрения причины над вторичным содержит причину нижайшего, так как оно само существует по природе. Следовательно, в богах все существует единично и пресущественно».

§ 119. «Всякий бог существует [как субстанция] (ύφέστηκε) по [своей] пресущественной благости, и благ он не по участию и не по сущности [своей], ибо состояния и сущности получили в удел от богов вторичный и множественный порядок, но — пресущественно. В самом деле, если первое едино и есть благо, и, поскольку едино, оно — благо, и, поскольку благо, — едино, то и весь [иерархийный] ряд (σειρά) богов — единовиден и благовиден соответственно с единой, [данной здесь] особенностью, а не соответственно с [чем–нибудь] иным — единица и благость. В противоположность последнему [всякий бог], поскольку — единица, постольку — благость, и, поскольку — благость, постольку — единица. И, как исшедшие от первого, те, что после первого, — благовидны и единовидны, если, конечно, то — едино и есть благо; и, как боги, все они суть единицы и благости. Стало быть, как единое из [числа] богов — пресущественно, так и благо их пресущественно, не будучи чем–нибудь иным, кроме [все того же] единого, ибо каждый [бог] не есть [нечто] иное, а потом — благо, но просто — благо, как и не есть [нечто] иное, а потом — единое, но просто — единое».

Все эти замечательные рассуждения можно свести к следующим тезисам: 1) Всякий бог есть число как абсолютная единичность, совершенно нераздельная и неразличимая в себе, ибо она — самый исток и корень, порождающий принцип соответствующей сферы бытия. 2) Всякий бог, как число, существует не по участию в чем–нибудь и даже не по собственной сущности, ибо он — выше и всего, и своей собственной сущности. 3) Благость богов нужно понимать именно как эту абсолютно единичную числовую осмысленность. Благость не есть нечто отличное от единства. Быть благим — это значит быть абсолютно единично осмысляющим и полагающим началом.

§ 111. «Во всяком умном [иерархийном] ряду одни суть божественные умы, приявшие участие в богах, другие — умы просто. И во всяком ряду душ одни суть умные души, зависящие от собственных умов, другие — души просто. И во всей телесной природе одни природы имеют души, возникшие свыше; другие суть только [телесные] природы, не участвуя в наличии душ. В каждом [иерархийном] ряду не целый род по природе своей зависит от предыдущего, но совершеннейшее в нем [оказывается] и удобным для соприродности с вышележащим [принципом]. Стало быть, не всякий ум зависит от бога, но — лишь] высшие и единичнейшие из умов (ακρότατοι και νικώτατοι των νόων); эти именно сродственны божественным единицам. [Равно] не все и души участвуют в сообщаемом уме, но — [лишь] умнейшие [из них]. Не все и телесные природы вкушают присутствие и причастие души, но — совершеннейшие и разумнейшие. И таков же способ доказательства и в отношении всех [родов бытия вообще]».

Резюмирующее определение божественной единицы находим в следующем рассуждении.

§ 113. «Всякое божественное число единично. В самом деле, если божественное число имело предшествующую причину, [т. е.] единое, подобно тому как умное [число] имеет ум, психическое — душу и [как] везде множество существует в соответствии со [своей] причиной, то ясно, что и божественное число единично, если только единое есть бог. А это так, если благо и единое — тождественны, ибо тождественны благо и бог. То, выше чего ничего нет и к чему все стремится, есть бог. Кроме того, от чего и к чему все, то — благо. Стало быть, если существует множество богов, то множество [это] единично. Однако ясно, что оно существует, если действительно всякая начальная (άρχικόν) причина управляет собственным множеством, подобным ему и сродственным».

4. Итак, всякий бог есть символическая пресуществен–ная единица, или число. Всмотримся в ряд существенных деталей этого определения.

Боги отличаются друг от друга, подчиняясь и соподчи–няясь друг другу. Если они — пресущественные числа, то как это может происходить? Каков принцип различия божеств между собою? Разумеется, здесь, конечно, не чисто мифический, но диалектический принцип, ибо и все излагаемое нами учение Прокла есть не просто мифология, но философия мифа. Чтобы формулировать этот принцип, обратим внимание на то, что единое–в–себе и чистая множественность, вступающие во взаимное тождество в единицах, противоположны между собою именно в смысле единого, одного. Другими словами, они противополагаются как абсолютная единичность и абсолютная множественность, как определимость и беспредельность, как предел и беспредельное. Это установлено еще в «Филебе» Платона. Итак, число есть синтез и тождество предела и бес–предельного; а значит, и все сущее есть также этот самый синтез и тождество.