Учитель. Это не вытекает из теории относительности, так как…

Отец. Вполне с вами согласен. Меня нисколько не занимает правильность геоцентризма. Посмотрите, с какою горячностью многие его защищают. Чего же после всего этого стоит наша уверенность в законах природы? Не на доверии ли основывается их признание?

Учитель. Мы всегда сами можем проверить любой закон.

О т е ц. В этом я сильно сомневаюсь. Дайте–ка мне строгое доказательство законов Ньютона без знания высшей математики. А с высшей математикой знакомо меньшинство, тогда как в законах Ньютона уверены все образованные люди. Ссылки вроде «наука доказала», «наукою установлено» — ссылки невежд и соб —

«Научное» равнозначно «сомнительному»,

ственно говоря не что иное как деликатное выражение мыслей: «я верю, что наука доказала», «я верю, что наукою установлено». В обыч ном словоупотреблении «научный» значит «принимаемый на веру». Никому и в голову не придет утверждать, будто он видит солйце потому, что это «научно». Очевидность и несомненность никогда «научными» не бывают. «Научное» всегда есть «сомнительное».

Учитель. Но в области точных наук, η математике, например, дело, может быть, обстоит и иначе?

даже для ученых.

Отец. Если бы даже было так, подавляющему большинству людей и самих ученых — ведь энциклопедисты в подлинном смысле слова невозможны уже давно — от этого не легче. Но и в «точных науках» картина получится та же самая. Современная физика строится на теории вероятностей, геометрию пытаются сделать отделом физики, математика бессильна доказать свои аксиомы. Я не утверждаю, что нет абсолютно достоверного знания. Я думаю, что оно есть, Но я утверждаю, что достоверность его не может быть обоснована разумом, как вы его понимаете и как обычно его понимают. Поэтому разумное обоснование самой точной науки приводит или к недоказанной гипотезе, к вероятию, или к религиозной вере.

Учитель. Если согласиться с вами, то невозможны какая–либо деятельность и жизнь.

Тем не менее жить на основе одних вероятностей нельзя.

О т е ц. К тому я речь веду. — Раз мы живем и действуем, мы руководимся не доводами разума, т. е. в последнем счете не ими. Мы живем верою. И у так называемого неверующего нет ни малейших оснований превзноситься перед верующим: он тоже верит, только верит в другое. Почему же ему не переменить веру?

Учитель. Согласимся с этим. Но я не вижу, зачем мне менять веру. С моею верою я живу, действую и, в общем, довольно сносно. И если нельзя с полною необходимостью доказать, что законы природы существуют, в высокой степени вероятно, что они есть, хотя бы мы их л знали лишь приблизительно. Вероятия мне достаточно.

Отец. Признаться, по такому вероятию жить бы мне не хотелось, да, думаю, и вам тоже. Но мне кажется, что здесь как раз вы неискренни с самим собою. Допуская, что существова–хотя бы даже на первичной для всех вероятности бытия Божьего.