Уйти от жизни — от пошлости:

О, если бы живые крылья Души, парящей над землей, Ее спасали от насилья Безмерной пошлости людской!

Нехорошо быть человеку одному? Нет, только одному и хорошо; только на безлюдных вершинах последняя радость:

Вот взобрался я на вершину, Сижу здесь, радостен и тих… Ты к людям, ключ, спешишь в долину, — Попробуй — каково у них!

Чем дальше от людей, тем радостней:

Душа хотела б быть звездой…

Кажется, дальше нельзя? Нет, можно:

Душа хотела б быть звездой, Но не тогда, как в небе полуночи Сии светила, как живые очи, Глядят на сонный лир земной, — Но днем, когда, сокрытые как дымом Палящих солнечных лучей, Они, как божества, горят светлей В эфире чистом и незримом.

Быть невидимым — быть божественным; уединение — обожествление, а человек хочет быть Богом, хотя бы только во сне:

По высям творенья, как Бог, я шагал,— И мир подо мною недвижно сиял…

Слова соединяют людей, молчание уединяет. Но если не нужно соединения, то и слов не нужно. В словах — ложь:

Мысль изреченная есть ложь.

Истина — в молчании:

Молчи, скрывайся и таи И чувства, и мечты свои… Лишь жить в самом себе умей.

Вот чистейший кристалл того яда, которым все мы отравлены, — наиболее противоположная христианству заповедь не любви. Страшная заповедь — и всего страшнее то, что она не ложь: чтобы полюбить других, как себя, отдать себя другим, — надо сперва найти себя,  п о з н а т ь себя; а кто смеет сказать, что он это сделал?-

Религия молчания — Sèlentum — не ложь, а половина истины, которая без другой половины убийственнее всякой лжи.

Двумя силами движется мир человеческий, так же как стихийный: силой притяжения и силой отталкивания атомов-личностей. Из этих двух сил только одну— силу отталкивания утверждает Тютчев. Но, если бы исполнилось то, чего он хочет, то мир человеческий, так же как стихийный, распался бы в хаос.

В мире человеческом — ложь и зло, но в мире стихийном — истина и благо, — так думал он сначала.

Невозмутимый строй во всем, Созвучье полное в природе; Лишь в нашей призрачной свободе Разладь мы с нею сознаем. Откуда, как разладь возник? И отчего же в общем xopе Душа не то поет, что море, И ропщет мыслящий тростник?

Вопрос остался без ответа, но зато углубился до бесконечности, когда вопрошающий увидел, что разладе — не только между человеком и природой, но и в самой природе, что зло — в самом корне бытия, в самой сущности мира, как воли.