* * *

Неподалеку от города жил праведный человек, и мне дали совет пойти к нему. Без сомнения, он был одним из тридцати шести праведников[384], о которых в писании говорится, что бытие мира зависит от них и только от них и что они, неузнанные людьми во всем своем величии, обретут славу только на небесах, на земле же живут незаметно и разобщенно. Еще о них говорится, будто они умеют толковать язык зверей, пение птиц и даже молчание рыб. К этому праведнику я и отправился.

Жил он в скудости, но так одиноко, что его тесное жилище казалось просторным. Королевское великолепие одиночества окружало его, и вся земная нищета терялась в этом великолепии, как песчинка в широком порыве ветра.

С ним поступили несправедливо, ибо в писании говорится, что праведник должен страдать[385]. В этом праведник подобен Богу, и такая милость была ему оказана. Праведник никогда не бывает неправедным, даже по отношению к неправедным, каковы ты и я. И только потому, что мы не в состоянии до конца понять праведника, мы говорим, будто бы он прощает врагам своим.

Праведник, о котором здесь идет речь, был брошен в тюрьму. О нем сказали, что он хочет отнять у народа свободу, и это о том, кто ненавидит рабство и живет ради того, чтобы все были свободны и не было рабов! Он переносил несвободу и физические страдания с достоинством праведника. В тюрьме он был так же одинок; его окружал крепкий панцирь одиночества, прочнее железа.

С этим человеком я и вел разговор. Я сказал ему, что в этой огромной, богатой и прекрасной стране я вижу знаки Антихриста и боюсь, что одному ему и досталась здесь победа. «Нет, он не победил, —отвечал праведник, — он лишь оставил там и тут отпечатки своих злых пальцев[386], и отпечатки эти столь глубоки, что можно подумать, будто бы все, свершенное в последнее время, это дела его рук. Но это не так. Вы в этой стране недавно и не знаете, что Антихрист пришел сюда не в последние годы, а уже много лет назад, в старое время. И первым он, этот хитрец, ввел в соблазн не возмутителей спокойствия, а его охранников, не тех, кто жаждал обновления, а тех, кто пытался сохранить прошлое. Прежде всего Антихрист овладел церковью, потом укрепился в домах господ. Ибо таков его метод, его неопровержимый признак, и это большая ошибка, ошибка всего мира, когда думают, что место Антихриста среди восставших, среди униженных и угнетенных, которых он призывает к бунту. Это было бы глупо, а Антихрист хитер. Он не ведет в бой угнетенных рабов, он вводит господ в соблазн угнетения. Он создает не бунтарей, а тиранов, ибо знает, что если ввести тиранию, то восстание начнется само собой. И тогда он выиграет вдвойне, заставляя служить себе не только грешников, но и праведников, тех, кто обыкновенно оказывает ему сопротивление. Так, например, он не призывает рабов — станьте господами, — а поступает наоборот: господ превращает в своих рабов. Затем, когда господа начинают служить ему, он заставляет их угнетать слабых, бедных, трудолюбивых, скромных и праведных, до тех пор пока они не дойдут до отчаяния. Тогда несчастные и терпеливые сами восстают против насилия, а мудрые и справедливые восстают против глупости и против несправедливости. И вкладывают оружие в руки несчастных. Они должны так поступать, ведь они же праведники. Вот почему неверно, когда думают, что Антихрист предводительствует восставшими. Наоборот, он соблазняет защитников старого. По свойствам его натуры ему труднее подобраться к страдающим, чем к власть имущим. Ибо тот, кто страдает, всегда надежнее защищен от сил зла, чем тот, кто повелевает и наслаждается. Мир зиждется на справедливости. И Антихрист с изощренным коварством скрывается под маской бунтаря, заставляя искать себя среди восставших, тогда как в действительности он свирепствует и сокрушает в лагере господ.

В писании сказано, что праведник должен страдать. И если когда‑нибудь мне пришлось бы искать праведников, я стал бы искать их в бесконечных рядах страдальцев. Им первым уготовано восстановить в этом мире справедливость, нарушенную Антихристом и его слугами. Принимаясь за этот труд, они неизбежно навлекают на себя подозрение в том, что сами служат Антихристу. Но именно это и выдает в них праведников. Ибо они страдают вдвойне — под ударами неправедных и от упреков праведников».

«Но они не хотят слышать о Боге — возразил я. — И они говорят, что Бог — это они сами».

Праведник ответил: «Они никогда не знали Бога. Между ними и Богом встала человеческая власть, и Антихрист, прежде чем он принудил к отрицанию Бога верующих, сделал лжецами самих священников. Священники оболгали Бога. Поэтому безбожники отвергают вовсе не Бога, а тот лживый образ, которым его подменили. Разве мало говорили людям, что это Бог благословляет смерть и несправедливость, золото и тиранию, удары кнута по спинам верующих? И что еще хуже, будто бы Бог остается при этом Богом любви? И разве не посредники Бога заставляли звонить в колокола, требуя, чтобы золотые языки веры прославляли тот день, когда разверзлись черные жерла пушек, эти пасти смерти?»

«Над образом Богородицы, — сказал я, — на который каждый день молятся сотни людей, они повесили лозунг: «Религия — опиум для народа». Какие слова!»

«Слова лживые и глупые, — сказал праведник. — Но разве они хуже, чем слова наших священников, считающих, что вера — это что‑то вроде меда? Та ложь есть лишь лживое эхо этой. Нельзя прокричать ложь и ждать, что эхо отзовется правдой.

Так есть и пребудет вовеки, друг мой! Сгнивший плод падает с дерева, увядший лист засыхает, иссякнувший источник не дает влаги, из пустого облака не проливается дождь, бессильный ветер не рождает бури, черствое сердце не знает доброты, а лжец никогда не говорит правды. Крепкий трон не выносит слабого царя, господин, сделавшись рабом дьявола, не остается господином, а его подданный перестает быть таковым. Раб дьявола не может господствовать. Лживый посредник — вот кто отрицает Господа, а вовсе не бедный верующий, которого обманули. Антихрист соблазнил посредников Бога, безбожники появились уже потом, сами.

Но и тот, кто называет себя безбожником, даже и он не без Бога. Грешен ложью исказивший божественный образ. Когда кто‑нибудь говорит мне, что не верует, я жалею его. Но когда кто‑нибудь говорит, что верует и что неправда есть правда, его я проклинаю».

«Люди нашей страны, — продолжал праведник, — отрицают существование Бога, но они не оскверняют его ложью. Конечно, утверждать, что Бога нет, — грех. Но еще больший грех — а ведь грех имеет много ступеней, как и ад, — когда истинного Бога подменяют ложным. Вот это грех».