Сочинения: Соловьев B. C. Собр. соч.: В10 т./Ред. ЭЛ. Радлова; Прим. С. М. Соловьева. СПб., 1911—1913; Т. 11, 12. Брюссель, 1966; Письма B. C. Соловьева: В 4 т./Ред. Э Л. Радлова. Пг., 1923; Стихотворение и шуточные пьесы/Ред. З. Г. Минц. Л., 1974; Соч.: В 2 т./Ред. и сост. А. В. Гулыга и А. Ф. Лосев; Встул. статья А. Ф. Лосева. М., 1989 (2–е изд. М., 1990); Соч.: В 2 т./Сост. и подг. текста Н. В. Котрелева; Прим. В. М. Котрелева и Б. Б. Рашковского; Всгуп. статья В. Ф. Асмуса. Μ., 1989; Литературная критика/Сост. и ком мент. Н. И. Цимбаева; Вступ. статья Н. И. Цимбаева и В. И. Фатющенко. М., 1990; «Неподвижно лишь солнце любви…» Стихотворения. Проза. Письма. Воспоминания современников/Сост., вступ. статья и коммент. А. Носова. M., 1990.

Литература о нем: Величко В. Л. Владимир Соловьев: Жизнь и творчество. СПб., 1902; Лукьянов С. М. О Владимире Соловьеве в его молодые годы: Материалы к биографии. Кн. 1—3. Пг., 1916—1921; ТрубецкойЕ. Н. Миросозерцание Вл. С. Соловьева. М., 1913. Т. 1—2; Родлов Э. Л. Владимир Соловьев: Жизнь и учение. Париж, 1936; Лопатин Л. Л/. Памяти Владимира Соловьева//Вопросы философии и психологии. 1910. №5; Щеголев П. Е. Событие 1 марта и Владимир Соловьев//Былое. 1906. N93; Фудель И. К. Леонтьев и Вл. Соловьев//Русская мысль. 1917. №11/12; О Владимире Соловьеве. Сборник первый. М., 1911; Белый Андрей. Владимир Соловьев (Из воспоминаний)//Белый А. Арабески. М., 1911. Блок А. Рыцарь — монах//Собрание сочинений: В 8 т. М., 1962. Т. 5; Он же. О Владимире Соловье ве//Там же. Т. 6; Иванов В ян. Религиозное дело Владимира Соловьева//Иванов Вяч. Борозды и межи. М., 1916; Радлов Э. Л. Соловьев и Достоевский//Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы/Ред. А. С. Долинин. Пг., 1922. Вып. 1.; МочульскийИ Владимир Соловьев: Жизнь и учение. Париж, 1936; СпировВ. В. Философия истории Вл. Соловьева в ее развитии и преемственности//Из истории русской философии 19 — нач. 20 века. М., 1969; Лосский О. Н. История русской философии. Μ., 1991. Гл. 8; Зеньковский В. В. История русской философии: В 2 т. Париж, 1989. Т. 2. Гл. 1—2: Лопухов Б. Вл. Соловьев и русский «европеизм»//Европейский альманах. История. Традиция. Культура. М., 1990. С. 66—77; Пономарева Л. Парадигма Европы в творчестве Владимира Соловьева//Там же. С. 77—85; Короткина Е. А. Структура эстетического объекта в философской системе Вл. Соловьева//Вопросы теории и истории эстетики/Ред. М. Н. Афасижев Μ., 1975. С. 42—53; Абрамов Н. И. К вопросу о преемственности философских идей Вл. Соловьева в русском религиозном ренессансе XX века//Религиозно–идеалистическая философия в России XIX — нач. XX веков (Критический анализ). Μ.ν 1989; Лосев А. Ф. Вл. Соловьев. М., 1983; Он же. Владимир Соловьев и его время. М., 1990; Галковский Д. Е>Бесконечный тупик//Логос 1. М., 1991. С. 163—175. Книга о Владимире Соловьеве/Сост Б. Аверин, Д. Базанов. М., 1991.

Комментарии и примечания

Текст «Краткой повести об Антихристе» включен в последнюю работу Соловьева «Три разговора…» (1900). Над «Повестью об Антихристе», судя по письмам к М. Стасюлевичу и Н. А. Макашеевой, Соловьев работал в 1896—1897 гг. (см.. Письма Владимира Сергеевича Соловьева: В 4 т. СПб., 1908—1923. Т. I. С. 135; Т. 2. С. 326).

После первых чтений Вл. Соловьевым этой повести, особенно после ее выхода из печати, она оживленно обсуждалась. Почти все русские религиозные философы и многие богословы в XX в. обращались к этой повести. См. ст. Н. Бердяева, Н. Лосского, Г. Федотова, Б. Молчанова и др. в данном сборнике.

Диалогическое начало и конец «Краткой повести об Антихристе» обусловлены тем, что вся работа «Три разговора…» написана в форме диалога. Сжатую автохарактеристику «Краткой повести об Антихристе» см.: Соловьев B. C. Сочинения: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 640—643.

Печатается по: Соловьев B. C. Сочинения: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 736—762.

H. A. Бердяев. Великий Инквизитор

В легенде о Великом Инквизиторе Достоевский имел как бы в виду нелюбимое им католичество и изобличал анти–христианскую тенденцию этого уклона исторического христианства, ложь католической антропологии. Но тема знаменитой легенды гораздо шире, она универсальна, в ней дана целая философия истории и сокрыты глубочайшие пророчества о судьбе человечества. Из «Великого Инквизитора» можно вывести религиозную философию общественности, в ней мы черпаем вечные поучения. Новые религиозные истины приоткрылись в «Великом Инквизиторе», новое религиозное сознание зачинается. Это не распря истины православия с ложью католичества, это несравненно более глубокое противоположение двух начал всемирной истории, двух метафизических сил. Великий Инквизитор являлся и будет еще являться в истории под разными образами. Дух Великого Инквизитора жил и в католичестве, и вообще в старой исторической церкви, и в русском самодержавии, и во всяком насильственном, абсолютном государстве, и ныне переносится этот дух в позитивизм, социализм, претендующий заменить религию, строящий вавилонскую башню. Где есть опека над людьми, кажущаяся забота о их счастье и довольстве, соединенная с презрением к людям, с неверием в их высшее происхождение и высшее предназначение, — там жив дух Великого Инквизитора. Где счастие предпочитается свободе, гае временное ставится выше вечности, где человеколюбие восстает против бопзлюбия, там — Великий Инквизитор. Где утверждают, что истина не нужна для счастья людей, что можно хорошо устроиться, не ведая смысла жизни, там — он. Где соблазняется человечество тремя искушениями дьявола — превращением камней в хлеба, внешним чудом и авторитетом, царствами мира сего, — там Великий Инквизитор. В разных, часто противоположных, образах скрывался этот дух Великого Инквизитора, это образование в мире и воплощение в истории злого начала, коренного метафизического зла: оно равно проявляется и в старой церкви, отрицавшей свободу совести и сжигавшей еретиков, поставившей авторитет выше свободы, и в позитивизме — религии человеческого самообожествления, предавшей высшую свободу за довольство, и в стихии государственности, поклонившейся кесарю и мечу его, во всех формах государственного абсолютизма и обоготворения государства, отвергающего свободу человеческую и опекающего человека как презренное животное, и в социализме, поскольку он отверг вечность и свободу во имя земного устроения, земной равной сытости человеческого стада.

Первые слова, с которыми Великий Инквизитор обратился к Христу, заключенному им в тюрьму, были: «Да Ты и права не имеешь ничего прибавлять к тому, что уже сказано Тобой прежде. Зачем же Ты пришел нам мешать? Ибо Ты пришел нам мешать и Сам это знаешь».

И всегда, всегда в истории, когда в жизни человечества являлся Христос со словами нездешней свободы и напоминанием о вечном предназначении человека, когда Дух Его сходил на людей, Он встречался людьми, владевшими жизнью, подобными словами.

Великий Инквизитор в образе католичества говорит: «Всё передано Тобой папе и всё теперь у папы, а Ты хоть и не приходи теперь вовсе, не мешай до времени, по крайней мере». Государство отвечает, что всё передано теперь его власти, и отвергает с озлоблением свободу во Христе. Исторические силы, вдохновляемые духом Великого Инквизитора, «исправили подвиг» Христа, делали свое дело, прикрываясь Его именем. И люди нашего времени с отвращением в злобой относятся ко всякому напоминанию о высшей свободе человека и вечном его предназначении. Дух Христов равно невыносим и охранителям старого здания — древней государственности и церковности, и строителям нового здания — социально–позитийюй вавилонской башни. Великий Инквизитор, скрывающийся под этим зданием человеческим, с враждой, иногда скрытой, иногда открытой, восстает против свободы Христовой, Христова призыва к вечности. Люди хотят устроить землю без неба, человечество без Бога, жизнь без смысла ее, временность без вечности и не любят тех, которые напоминают им об окончательном предназначении человечества, о свободе абсолютной, о смысле и вечности. Люди этого Духа мешают строителям здания человеческого благополучия и успокоения. Свободные, истинные слова не нужны, нужны слова полезные, помогающие устроить дела земные.

Я представляю себе такую картину. Вот несут уже последние кирпичи для окончательного устроения царства этого мира. Камни превратились в хлеба, человеческая изобретательность совершает чудеса, осчастливливает людей государство, в котором общество превращается в земной абсолют. А откуда‑то идет человек, и скажет он слово, от которого прекратится суета земного устроения: не захотят достроить здания, вспомнят о мире ином, свободу свою опять полюбят превыше счастья, по смыслу жизни затоскуют, вечности захотят больше временного царства. Убьют, истребят этого безумного человека, распнут его во имя блага только человеческого, во имя устроения и успокоения стада человеческого.