Исповедь, как литературный жанр, несомненно, возможна, потому что существуют его великолепные образцы - "Исповеди" Августина Блаженного, Руссо, Толстого и др. Возможна также исповедь, как правдивый, т.е. искренний самоотчет о своей жизни, размышлениях, движениях души... "Исповеди" вышеупомянутых великих авторов – образцы искренности. Вопрос в следующем: возможно ли совпадение правдивости (искренности) с истинностью? То есть может ли несомненная искренность исповедующегося человека иметь своим результатом истинность самоотчета – точность передачи действительного содержания своей жизни, размышлений, движений души?

История души человеческой, хотя бы самой

мелкой души, едва ли не любопытнее и не

полезнее истории целого народа.

М.Ю.Лермонтов

Думаю, М.Ю., высказывая вышеприведенную мысль, мог иметь в виду примерно следующее: 1) история души человеческой в прямом смысле слова полезнее для внимающего ей, чем история целого народа - более поучительна...; 2) историю души познать можно, а историю народа - вряд ли...; 3) для понимания как природы отдельного человека, проявляющейся в его жизненном пути, так и природы человечества, проявляющейся в его истории, важнее понять жизненный путь отдельного человека, чем историю того или иного народа, поскольку именно в нем - в жизненном пути отдельного человека - ключ к пониманию как природы "человека вообще", так и сути "исторического процесса вообще".

Короче, если верна последняя из вышеприведенных интерпретаций слов Лермонтова, то он предлагает в познании человечества идти таким путем: от отдельного человека к отдельному народу и дальше – к человечеству "в целом"... Причем он, видимо, также предполагает, что и жизненный путь отдельной человеческой души, и история отдельного народа, и история человечества познаваемы рациональными методами. (Дизъюнкции первой и второй, а также первой и третьей из вышеуказанных интерпретаций, являются неисключающими, в то время как дизъюнкция второй и третьей интерпретаций, возможно, является исключающей.)

Я же в дальнейшем собираюсь подвергнуть сомнению возлагание излишне больших надежд на познаваемость рациональными методами как человеческой души, так и исторического процесса. Но мнение о существовании определенной аналогии между историей отдельной человеческой души (жизни) и историей жизни народа представляется мне вполне правдоподобным, хотя его вряд ли можно убедительно обосновать рациональными средствами. (Разумеется, эта аналогия существует лишь в том случае, если народ – органическая целостность, а не "конгломерат" индивидов.)

Итак, на мой взгляд, существует определенная аналогия между становлением отдельной человеческой жизни (А) и разворачиванием исторического процесса (В). Однако, если Лермонтов (в моей интерпретации его позиции) предлагает познавать рациональными методами от А к В, то в нижеприводимых рассуждениях, наоборот, во-первых, будут представлены доводы в пользу малой познаваемости (рациональными средствами) как А, так и В, как они существуют "сами-в-себе", а, во-вторых, ход рассуждений об этой малой познаваемости будет обратным - от В к А.

История есть политика настоящего времени, опрокинутая в прошлое.

М.Н.Покровский