Это скорее напоминало преддверие в лабиринт мира, зачем следует обозрение отдельных сословий. Он бегло знакомился с проблемой семьи, положением женщины, которое он считает рабским, далее останавливается на сословии ремесленников, с сочувствием говорит о том, что своим тяжелым трудом они едва зарабатывают на кусок хлеба.

Более подробно он останавливается на сословии ученых и философов. Здесь уместно заметить, что в подходе Путника-автора к рассмотрению структуры общества есть несомненное сходство с моделью государства Платона, она состояла из трех сословий: ремесленники, воины, и философы-правители. Безусловно, жесткость модели Платона была размыта временем, появилось много подструктур, занятых различными функциями.

Вникая в труд ученых, Путник не мог не признать, что их труд очень тяжелый, сопряжен с некоторыми условностями. При зачислении в это сословие человек подвергался “различным терпким испытаниям”. В первую очередь проверяли “кошелек”, затем голову, мозг (“по соплям судили”), какая шкура и еще кое-что. От Комментатора Путник получил такие разъяснения: если нет у кого стальной головы, она быстро развалится, если нет ртутевидного мозга, он не будет иметь зеркала, без оловянного сиденья ничего не высидеть, можно лишь все растерять, без золотого кошелька не найти “учителей живых и мертвых”. В это сословие должно “принести здоровье, ум, постоянство, терпение, деньги”. И в этом благородном сословии не все благополучно: ссоры, скандалы, драки. Одни опровергали других.

Путник не обошел своим вниманием и христиан, как паству, так и пастырей, живут они далеко не по божескому закону.

В ходе своего путешествия Путник вышел и на “сословие правителей”. И здесь он узнал много интересных вещей. От Толкователя он услышал, что бургомистры, короли, канцлеры избираются различными способами; некоторые рождаются для занятия высокого поста, другие получают высокий пост из-за мудрости и нечто подобное. Но это не согласуется с тем, что он видел. Путник заметил, что так называемые избранники народа покупают тепленькие места, другие вымаливают, третьи приобретают лестью, некоторые поступают еще проще, они занимают места, не согласуя ни с чем, ни с кем.

Путника поразила внешность представителей этого весьма важного сословия в государстве. У каждого правителя недоставало чего-нибудь, необходимого для исполнения своих обязанностей: “... у некоторых не было ушей, которыми они могли бы выслушать жалобы своих подданных, у других не было глаз, которыми могли бы видеть беспорядки перед собой, у третьих не было носа, которым могли бы вынюхивать плутовские противозаконные уловки, у четвертых не было языка, которым можно было бы говорить за бессловесных угнетенных, у пятых не было рук, которыми могли бы выполнять суд правый, многие не имели даже сердца, чтобы исполнять то, что указывает справедливость”[36].

Сенаторские кресла занимают судьи с такими характерными именами, как Себялюб, Златолюб, Малознай, Предубежденный, Неопытен, Слухсуд, Легкомысл, Коекак, а начальником над ними и наивысшим судьей состоял Хочутак. Когда на суд была приведена Правда, то эти судьи приговорили ее к наказанию. Отвратительные сцены он наблюдал у трона, где господствовали лесть, низкопоклонство, обман до отвратительности.

Некоторые из окружающих троны лизали выплюнутую владыкой слюну и “сопли”, похваливая, что сладко. Тем не менее троны, то и дело пошатывались, трещали, ломались, и сидящие на них владыки падали, на место упавшего владыки сажали другого, с которым происходило тоже самое.

Путнику удалось и проникнуть и в два замка: замок Фортуны и замок Мудрости. Верховенствующую роль играет Мудрость, Фортуна - ее наместница в помощниках у Мудрости Деятельность. Это - троица-вершитель человеческих судеб. Путнику здесь пришлось наблюдать тайные суды и саму процедуру управления миром. Очень важной проблемой оказалась борьба с беспорядками. По доносу в качестве главных виновников беспорядков были признаны Обжорство, Алчность, Сластолюбие, Жестокость и другие. Здесь автор использует прием аллегории. Мудрость распорядилась в административном порядке выслать этих виновников, что было с восторгом воспринято подданными, однако виновники смогли оправдаться, они были освобождены из-под ареста, выпущены на свободу продолжать неблаговидные занятия.

Все видение ранило душу молодого путника, терзало его совесть, навевало мрачные мысли, самой неприятной оказалась последняя, которая вызвала у Путника полное разочарование в жизни. Мудрости предстояло разобрать какое-то дело, однако она задержалась с разбирательством, за ходом разбирательства наблюдал Соломон, который возмутился затягиванием вынесения решения, вторгается в само помещение, где совершается важный акт, направляется к креслу царицы, приблизившись, сорвал с нее прежде неприкосновенное покрывало, оказавшееся только паутиной, лицо царицы предстало бледным, опухшим, с небольшим румянцем на щеках, и то поддельным, как местами замечалось по “луплению”. Руки и тело ее до отвращения болезненны, дыхание ее было смрадным[37].

Страшные пороки общества, с которыми столкнулся Путник, вызвали в нем полное отвращение к жизни, он готов был “... тысячу раз “... предпочесть умереть, чем быть там, где происходит подобное, и смотреть на беззаконие, подлог, ложь, разврат и жестокость.” Он признает, что смерть для него более желательна, чем жизнь.

От рокового шага разочарованного Путника, искавшего прибежище в жизни, удержало видение того, как люди “.. с ужасом, рыданием, страхом, содроганием отдавали свою душу, не зная, что с ними будет и куда они попадут из сего мира.” Участь умерших постигала кромешная тьма: там ничего не было, кроме червей, жаб, и гадов, скорпионов, гноя, смрада и запаха серы смолы, “поражающего тело и душу”.

Все в нем пришло в содрогание, в изнеможении он пал на землю и жалобно взывал: “Жалкие, убогие, несчастные люди, неужели это ваша последняя слава, это ли венец ваших прославленных действий, это ли цель ваших искусств и всесторонней мудрости, которыми вы превозносились, это ли желанный мир и отдых после столь бесчисленных работ и утруждений, в этом ли ваше бессмертие, которое вы обещали друг другу. Лучше бы мне никогда не родиться и ... не проходить через ворота жизни, если после всех сует мира суждено быть добычею кромешной тьмы и всяких ужасов. Ах, боже, боже, бог мой! если ты бог, спаси меня погибающего”.

Спасение погибающему было ниспослано. Он возвращается туда, откуда вышел - “в дом сердца своего”, совершенно очевидно, что это символично, но в нем заложено спасение, преобразования мира на началах христианства без борьбы, как это было предначертано Петром Хельчицким. В христианской вере он нашел полное успокоение. Самоотречение - вот смысл христианской веры. В этой вере полное единодушие и единочувствование подлинных христиан: “с одним радующимся радуются все, с одним скорбящимся скорбят все”. “Внутренние” христиане всегда готовы прийти на помощь друг другу. Это - закон. Ведь у всех одно сердце и одна душа.