Далее, в своем послании Ориген убеждает заниматься чтением Св. Писания, с внимательным проникновением в него, чтобы не сказать или подумать о нем что-нибудь поспешно, стучать в то, что заключено в в нем, искать сокрытую от многих мысль божественных Писаний. Эти увещания предполагают уже занятия Оригена с Григорием изучением Св. Писания и при том уже продолжительное время, когда ученик достиг такой степени знания его, что мог постигать „сокрытую от многих мысль“его. Если мы примем во внимание, что, по изображению хода обучения в благодарственной речи, истолкование Св. Писания составляло высшую, заключительную часть курса, то едва ли найдем место для того перерыва в занятиях, о котором говорит И. Дрэзеке, особенно энергично подчеркивающий элементарность наставлений Оригена и таким образом предполагающий, что перерыв занятий произошел тогда, когда они находились еще в первоначальной стадии, но никак не на высшей ступени.

Вопреки И. Дрэзеке можно утверждать, что предположение о происхождении письма Оригена после благодарственной речи Григория не только не опровергается соотношением высказанных в нем мыслей, но даже находит и нем подкрепление. Настойчивое увещание Оригена Григорию продолжать изучение Св. Писания по возвращении на родину мотивируется тем, „чтобы не сказать или не подумать о них (божественных Писаниях) что-нибудь слишком поспешно“. В этом можно видеть скрытый упрек св. Григорию, сказавшему в своей благодарственной речи „слишком поспешно“о значении толкований Оригена, который один может открыть затворенное, как истолкователь божественных словес, получивший этот дар с неба (§§ 174–183). Против таких преувеличений Ориген пишет св. Григорию, раскрывая далее взятый им образ: „стучи в то, что заключено в нем (божественном Писании), и оно будет открыто тебе придверником, о котором сказал Иисус: „ему придверник отворяет“, и указывает своему ученику, что недостаточно стучать и искать, но необходима и молитва, чтобы разуметь божественные Писания, и, наконец, высказывает пожелание, чтобы он соделался причастником Духа Божия и Духа Христова. И заключительные слова: „я осмелился на это вследствие моей отеческой любви к тебе“напоминают слова св. Григория в благодарственной речи, что он оставляет дом истинного отца своего (§ 189) [243].

Таким образом, с достаточными основаниями можно полагать происхождение послания по окончании научных занятий Григория у Оригена и по возвращении его на родину. Возвратившийся в свое языческое отечество, св. Григорий вдали от христианского влияния мог, по мысли Оригена, подвергаться опасности не устоять на высоте христианского ведения и христианских стремлений, на которую он был возведен им, и увлечься карьерой общественного деятеля, придав самостоятельное значение тем языческим наукам, которые для него должны были служить только пропедевтикой к христианству.

Вопрос об удалении Оригена во время гонения Максимина в Каппадокию в научной литературе не решен. Мнение о том, что Ориген в течение двух лет, чтобы избежать преследования Максимина, провел в Каппадокии, основывается на авторитете Палладия. [244] П. Кёчау [245] признает это известие измышлением Палладия и предполагает, что ошибку этого писателя, в других отношениях совершенно ненадежного, можно объяснить неправильным пониманием или извращением и комбинацией сообщений Евсевия [246]. Евсевий пишет [247]: „этот епископ (Фирмилиан) так привязан был к Оригену, что иногда для пользы церквей призывал его в свои области“… И далее: „в это время (т. е. в гонение Максимина) Ориген написал сочинение о мученичестве и посвятил его Амвросию и пресвитеру кесарийской церкви Протоктиту, так как им обоим в это гонение угрожала немалая опасность. В продолжение трехлетнего царствования Максиминова они и действительно прославили себя, говорят, исповеданием веры. Время этого гонения Ориген означил в двадцать второй книге своих толкований на Евангелие Иоанна и в различных посланиях“. В VI, 17 Евсевий сообщает сведения о переводчике Ветхого Завета Симмахе, при чем говорит, что его еретические замечания на Евангелие Матфея, вместе с другими толкованиями его на Священное Писание, Ориген получил, как сам он говорит, от некоей Юлианы, а она, по его словам, наследовала их от самого Симмаха. Таким образом, сообщение о путешествии Оригена к Фирмилиану в Каппадокию, последующее затем изложение истории гонения Максимина и упоминание о Юлиане, которая, по сообщению Палладия, была христианская девственница в Кесарии Каппадокийской, у которой Ориген пробыл два года во время гонения Максимина, по мненію П. Кёчау, и дали основание для возникновения предположения, что Ориген во время гонения Максимина бежал в Кападокию. Между тем как сам Евсевий ничего не знает об этом бегстве Оригена и ни одним словом не намекает на него даже тогда, когда пишет, что Ориген время этого гонения означил в 22–й книге своих комментариев на Евангелие Иоанна. По мнению П. Кёчау, ни у Оригена, ни где-либо в другом месте Евсевий не нашел указаний относительно бегства Оригена в Каппадонию. Однако Ад. Гарнак соглашаясь, что предположение о двухлетнем пребывании Оригена в Кесарии Каппадокийской основывается только на сообщении Палладия, не решается отнести это известие просто к басням [248], а профессор В. В. Болотов принимает его без всяких колебаний [249].

Ho для нашей цели в данном случае такое или иное решение этого вопроса не имеет значения. Здесь безусловно важно отметить, что во-1–х, св. Григорий в своей благодарственной речи решительно не говорит о каком-нибудь значительном перерыве в занятиях с Оригеном, что несомненно было бы отмечено, если бы такой перерыв был и если бы он продолжался, как в данном случае, около двух лет. Но если бы даже Ориген, а с ним и св. Григорий, во время гонения оставались в Кесарии Палестинской, то и в таком случае Григорий в своей речи изобразил бы общие страдания или опасения, — по крайней мере, оно так или иначе отразилось бы в ней [250].

Следовательно, независимо от того, уходил ли Ориген во время гонения Максимина в Кесарию Каппадокийскую, или нет, для нас получается тот, можно сказать, несомненный вывод, что пребывание св. Григория в Кесарии Палестинской падает не на это время, — его должно полагать или до гонения, или после него, — только без перерыва.

Остается теперь вопрос о том противоречии, какое наблюдают между сообщением Евсевия, что св. Григорий пробыл в Кесарии у Оригена целых пять лет, и словами самого св. Григория, что он уже восемь лет не выступал с речами пред собранием. По этому поводу можно привести такие соображения: прежде всего, сам св. Григорий в словах его речи, которые имеются здесь в виду (§ 3), не устанавливает связи между пребыванием в школе Оригена и отсутствием у него навыка произносить публичные речи, — он говорит только о времени, когда он перестал заниматься риторикой. Из той же речи св. Григория видно, что до прибытия в Кесарию он уже некоторое время усиленно занимался изучением римского права, при чем особенно подчеркивает трудность для него изучения латинского языка и римских законов (§ 7), что совершенно естественно, в особенности для понтийца. Понятно, что в это время он не мог уже заниматься риторикой. Изучение законов должно было быть сравнительно продолжительным, так как ко времени своего путешествия в Кесарию он уже закончил юридическое образование: в Вирит он намерен был отправиться не потому, что была настоятельная необходимость в этом, так как, и не попавши в город, где была высшая римская юридическая школа, он после пяти лет чисто философско–богословских занятий, по возвращении на родину, как показывает заключение его благодарственной речи (§ 192), намерен был тотчас же заняться юридической практикой [251]. Кроме того, некоторое время необходимо отчислить на путешествие и пребывание в Кесарии до вступления в число учеников Оригена. В виду этого нет оснований подвергать сомнению точное указание Евсевия, тем более, что другой способ согласования яко бы противоречащих друг другу указаний не может быть признан состоятельным.

Таким образом, св. Григорий пробыл в школе Оригена пять лет, каковой срок был обычным и в философских школах.

Для решения вопроса о том, к каким годам должно отнести пребывание св. Григория у Оригена, необходимо еще выяснить, когда Ориген поселился в Кесарии и как скоро после этого прибыл туда Григорий.

Пo первому вопросу есть довольно определенное известие Евсевия, который пишет: „был десятый год упомянутого царствования (т. е. Александра Севера), в котором Ориген совершил переселение из Александрии в Кесарию, оставив тамошнее огласительное училище Ираклу; не много после него скончался и епископ александрийской церкви Димитрий, проходивший служение целых сорок три года“(ετος δέ ήν τούτο δέκατον τής δηλουμένης ηγεμονίας, καθ’ ό τήν απ’ ’Αλεξάνδρειάς μετανάστασιν έπι τήν Καισάριαν ό Ωριγένης ποιησάμενος Ήρακλα το τής κατηχήσεως των αυτόθι δίδασκαλοΐον καταλείπει ουκ εις μακρόν δέ καί Δημήτριος ό τής ’Αλεξανδρέων επίσκοπος τελευτά, έφ’ όλοις έτεσι τρισι καί τεσσαράκοντα τή λειτουργία διαρκέσας) [252]. Если эти точные данные Евсевий извлек из сочинений Оригена, что весьма вероятно, в таком случае и год должен определяться здесь с александрийской точки зрения, а в Александрии 10–й год Александра Севера закончился 29 августа 231 года. 10 октября 231 года умер Димитрий Александрийский, действительно не надолго (ουκ εις μακρόν) пережив 10–й год Александра Севера. „Очень неправдоподобно, что переселение Оригена состоялось в самые первые дни 10–го года. Если бы Евсевий действительно вычитал у Оригена хронологическую дату, столь поразительно точную, вероятно, это было бы сказано explicite, напр., άρχομένου δετους δεκάτου — ευθέως τήν μετανάστασιν. A если бы смерть Димитрия последовала в том же самом году, в котором и переселение Оригена, то Евсевий, вероятно, выразился бы так же, как и в IV, 1; V, 21, 1, т. е. вместо ουκ εις μαχρόν δέ просто поставил бы έν ώ или έν τούτώ. Сам Ориген в in Joh. t. 6, l говорит, что и после того, как он „спасся из Египта“, „враг“оскорбил его в „новом послании“и „поднял против него все ветры злобы египетской“. На все это потребовалось более 40 дней [253] (разумеется, от 29 августа до 10 октября 231 года).

Таким образом, на основании текста сообщения Евсевия можно сказать, что переселение Оригена в Кесарию Палестинскую было около половины 231 года. Совершилось ли это переселение сразу и окончательно, или же Ориген некоторое время еще оставался вблизи Александрии, а по смерти Димитрия, в епископство своего бывшего ученика и сотрудника Иракла, пытался возвратиться в Александрию, мы не знаем [254] и потому считаем необходимым оставаться при определенной дате, указанной Евсевием.

Из слов благодарственной речи св. Григория: „а этого священного мужа другие дела как бы навстречу мне влекли и привели в эту страну из Египта, из города Александрии, где он жил раньше“(§ 63), заключают, что св. Григорий прибыл в Кесарию почти одновременно с Оригеном и что начало обучения у Оригена нужно считать с 231 г. [255]; почему обучение св. Григория в Кесарии обнимает годы с 231 по 238 (с перерывом во время гонения Максимина), или с 233 по 238 (П. Кечау). Но слова св. Григория в принятом понимании их не исключают предположения, что Ориген уже известное время жил в Кесарии, когда прибыл туда Григорий: его переселение было „событием“и не могло затушеваться даже по истечении нескольких лет [256]. Кроме того, необходимо иметь в виду, что св. Григорий прибыл в Кесарию собственно к своим родственникам; затем должно положить некоторое время нa предварительное ознакомление его с Кесарией, попытки завести сношения с тамошними философами, знакомство с Оригеном, стремление освободиться от начинающегося влияния его, о чем, говорит сам св. Григорий.

Ho, по нашему мнению, приведенные слова св. Григория вовсе не заключают в себе хронологического соотношения между переселением Оригена в Кесарию и прибытием туда св. Григория. В этой части своей речи св. Григорий с глубокой верой в Промысл изображает, как он совершенно неожиданно для себя самого приведен был в Кесарию, куда другие обстоятельства, тоже, очевидно, по действию божественного Промысла, как бы навстречу ему влекли и привели Оригена. Ясно, что в такой связи „как бы навстречу“теряет всякий хронологический отпечаток и могло быть употреблено св. Григорием независимо от числа протекших лет. Св. Григорий несомненно знал, какие дела заставили Оригена уйти из Александрии (§ 63), знал также и то, что Ориген учил в Александрии около 30–ти лет, и в виду этого долгого пребывания Оригена в Александрии, в живой речи, сжато представляющей всю прошедшую жизнь оратора с точки зрения проявившегося в ней высшего руководительства, период в несколько лет уже не имел значения.

Если принять во внимание все высказанные соображения, то можно полагать, что св. Григорий прибыл в Кесарию, или, по крайней мере, уроки его у Оригена начались уже тогда, когда затихло гонение Максимина, и Ориген спокойно занимался своим делом. Это могло быть в 236–237 гг. Отодвигать начало занятий св. Григория дальше не представляется возможным в виду того, что на царствование Гордиана (238–244 гг.) падает продолжительное путешествие Оригена в Афины и Никомидию, в течение которого он окончил толкование на Иезекииля и написал пять книг толкования на Песнь Песней. Поэтому окончание пятилетнего пребывания св. Григория у Оригена нельзя относить дальше 242 г., — может быть, предположенное путешествие Оригена было отчасти поводом для окончания занятий Григория, хотя сам он, должно сказать, ничего не говорит об этом. Таким образом, благодарственная речь была произнесена св. Григорием между 240 и 242 г., а письмо Оригена с св. Григорию написано, — может быть, из Никомидии, — после этого, неизвестно скоро ли после разлуки, но во всяком случае до посвящения св. Григория в сан епископа [257].