We believe that now he is in the light of the Saints, enjoying the sight of the Lord, inexpressibly blessed, glorifying the All-Good God.

11. FR. VENIAMIN: HELP TO A MONK FROM THE WORLD BEYOND THE GRAVE

Справедливо Св. Отцы сказали: «Монахъ не вернется въ свою келлію такимъ, какимъ вышелъ изъ нея». Что же сказать намъ о тѣхъ отлучкахъ невольныхъ за святое послушаніе изъ обители иноковъ, когда имъ приходится долго жить среди міра и его соблазновъ, напримѣръ, на подворьяхъ въ городахъ, или, что ещё несравненно опаснѣе и вреднѣе для инока, жить среди семьи, окруженнымъ разными соблазнами мірскими? Въ такую обстановку жизни попадаютъ священноиноки, когда ихъ временно посылаютъ на приходъ вмѣсто священника, тогда поневолѣ приходится иноку жить въ семьѣ среди соблазновъ. Врагъ старается уловить въ свои сѣти вышедшаго изъ обители инока, и только сила молитвъ и сила св. послушанія сохраняютъ ихъ отъ паденія грѣховнаго. Разсказывалъ намъ одинъ инокъ, находящійся въ подобной обстановкѣ: «Однажды, когда мнѣ было очень тяжело и я уже былъ на краю гибели, а помощи подать мнѣ было нѣоткуда, я находился въ сильномъ волненіи, какъ вдругъ моментально, совсѣмъ неожиданно для себя, я впалъ въ забывчивость или какъ бы въ легкій сонъ. И вотъ я вижу, откуда-то по воздуху величаво и радостно идетъ ко мнѣ покойный нашь старецъ Іеросхидіаконъ Веніаминъ въ полной схимѣ. Лицо у него было какъ свѣтъ; схима — словно огненная; лучи свѣта испускаетъ отъ себя вся его величавая личность. Подошелъ онъ ко мнѣ, пріятный, веселый и радостный. Увидавъ его, я бросился къ нему какъ бы на шею и низко, низко поклонился ему; затѣмъ сталъ жаловаться на свое тяжелое положеніе, сказавъ ему между прочимъ: «Помолитесь, батюшка, за меня, мнѣ вѣдь здѣсь очень тяжело стало жить». — «Я за тебя постоянно молюсь! — отвѣтилъ старецъ. — Не скорби. Богъ да поможетъ тебѣ и да охранитъ тебя!» Съ этими словами старецъ моментально отъ меня скрылся, а я будто бы очутился уже на Валаамѣ, въ церкви Предтеченскаго скита. Вижу, на своемъ обычномъ мѣстѣ, за правымъ клиросомъ, сидитъ уважаемый всѣми нами въ то время еще здравствовавшій старецъ-схимонахъ О. Никита. Я радостно устремляюсь къ нему и говорю ему тѣ же слова, какія говорилъ и О. Веніамину: «Батюшка, помолитесь за меня; мнѣ вѣдь очень тяжело и опасно жить среди міра». Отецъ Никита, тоже утѣшивъ меня духовными словами и обѣщавъ молиться обо мнѣ, между прочимъ сказалъ мнѣ: .«Господь поможетъ тебѣ. Не бойся! Не скорби!» Съ этими словами я очнулся отъ своей забывчивости и что же? Совершенно другое состояніе ощутилъ я въ своей душѣ, тишину, миръ и полное прекращеніе брани грѣховной. Вскорѣ окончивъ свое послушаніе, я вернулся въ обитель и, когда пріѣхалъ въ Предтеченскій скитъ, увидалъ старца О. Никиту и, радостно привѣтствовавъ его, сталъ было говорить ему, какъ мнѣ было тяжело и просилъ его св. молитвъ. На это онъ съ обычной своей улыбкой отвѣтилъ мнѣ такъ: «Я постоянно за тебя молюсь. Я зналъ, что тебѣ было тяжело». А потомъ какъ-то особенно посмотрѣвъ на меня, онъ сказалъ: «Вѣдь я же у тебя былъ тогда». И я сразу же понялъ, о чемъ онъ говоритъ. Понялъ, что онъ дѣйствительно былъ у меня въ ту самую ужасную минуту, когда я изнемогалъ въ тяжелой борьбѣ, и если бы не наши два старца, одинъ — изъ того міра, а другой — изъ живой ещё братіи, по Божію милосердію, не спасли бы меня отъ грѣховной гибели, то не знаю, что бы тогда было съ моей бѣдной душой».

12. ВИДѢНІЕ СХИМОНАХА О. ИННОКЕНТІЯ

Повѣдалъ намъ схимонахъ Иннокентій. «Когда я жилъ на послушаніи въ Германовскомъ скиту, то однажды, когда вся скитская братія говѣла, а у іеромонаха того же скита О. Іосіи случилась съ однимъ изъ братіи размолвка и дѣло дошло до легкой ссоры, во время литургіи, подходя ко Св. Причащенію, я подумалъ съ сожалѣніемъ про помянутаго іеромонаха, какъ-то онъ себя чувствуетъ, бѣдный, отъ этой непріятности? Спокоенъ ли его духъ? И вотъ, подходя къ Св. Чашѣ, я испытующе посмотрѣлъ ему въ лицо. И что же я увидѣлъ? Я даже до сего времени не могу понять этого. Узрѣлъ я его стоящимъ какъ бы на какомъ-то возвышеніи и ростомъ чуть ли не въ два раза выше меня, такъ что, чтобы поглядѣть ему въ лицо, мнѣ пришлось высоко поднять голову, и притомъ отъ него исходилъ какой-то необыкновенно пріятный свѣтъ, такъ что даже и волоса на головѣ свѣтились и всё лицо сіяло; а одежда была какая-то особенно блистательная. Я былъ до крайности пораженъ и изумленъ его видомъ. Со страхомъ подошелъ я къ Св. Причастію. О. Іосій съ кроткой и пріятной улыбкой преподалъ мнѣ Божественныя Тайны. Когда же я отошелъ отъ Св. Чаши и, обернувшись, снова посмотрѣлъ на іеромонаха, то уже увидѣлъ его въ обычномъ видѣ, безъ всякой перемѣны. Я много удивлялся сему видѣнію, но никому не говорилъ ни слова, размышляя самъ въ себѣ и удивляясь, какъ это Всемилостивый Господь возвышаетъ и украшаетъ Своихъ служителей, не смотря на ихъ нѣкія малыя немощи и недостатки?!»

13. ВИДѢНІЕ ІЕРОМОНАХА О. НАѲАНАИЛА

Повѣдалъ намъ покойный Іеромонахъ О. Наѳанаилъ про себя слѣдующее: «Когда я, будучи ещё послушникомъ, жилъ въ монастырѣ и, проживъ въ немъ спокойно нѣсколько лѣтъ, нимало волнуясь мыслію уйти обратно въ міръ, я уже сталъ подумывать, какъ бы мнѣ окончательно отписаться отъ міра — пріуказиться и быть инокомъ монастыря. Но вдругъ мое намѣреніе сразу почему-то стало перемѣняться. Пошли различные помыслы о домашнихъ, оставленной пріятности мірской жизни и т.п. Въ обители мнѣ всё стало казаться какимъ-то скучнымъ и унылымъ; братія казались словно чужіе и непривлекательные. Однимъ словомъ, я заскучалъ и сталъ жить въ монастырѣ съ большой тяготой и скорбію. Ходилъ и къ своему старцу; открывалъ ему свое тяжелое состояніе. Старецъ утѣшалъ меня какъ могъ и совѣтовалъ перетерпѣть это вражеское искушеніе; оно должно было, по его словамъ, скоро кончиться. Но время шло..., а мнѣ становилось всё скучнѣе и всё тяжелѣе. И вотъ я рѣшился уѣхать къ роднымъ въ міръ; пожить среди нихъ, чтобы успокоить свою унылую душу. Пошелъ къ О. Игумену и сказалъ ему, а также и старцу, своё решеніе; они долго меня уговаривали и убѣждали не уѣзжать изъ обители, но я крѣпко уперся, увѣряя ихъ, что у меня больше нѣтъ силъ жить въ монастырѣ, а ужъ лучше я съѣзжу домой и тамъ отдохну и успокоюсь: «Потомъ снова пріѣду къ вамъ и тогда уже со свѣжими силами примусь за иноческіе подвиги и труды». Тогда они, видя мое упорство, уступили, сказавъ: «Ну что жъ дѣлать? Дѣлай, какъ знаешь, если не хочешь насъ слушать!» Я былъ въ восторгѣ, что уѣзжаю домой; живо сдалъ монастырскія вещи и поспѣшилъ перебраться изъ монастыря на гостиницу, горя нетерпѣніемъ поскорѣй съ первымъ пароходомъ уѣхать съ пустыннаго и скучнаго Валаама. Наканунѣ своего отъѣзда, вечеромъ, находясь одинъ въ келліи на гостинницѣ, я прилегъ не раздѣваясь на кровать и сталъ раздумывать, какъ я поѣду, съ кемъ увижусь, какъ буду себя держать въ кругу старыхъ знакомыхъ и родныхъ. Картинныя мысли одна другой радужнѣе и привлекательнѣе воображались предъ моими очами. Въ келліи было совершенно свѣтло. Я лежалъ съ открытыми глазами, иной разъ на минутку закрывалъ ихъ, а потомъ снова съ открытыми глазами мечталъ и мечталъ о своемъ будущемъ счастье. Но вотъ во время самаго моего разгара мечтаній, открывъ сжатые глаза, я увидѣлъ странное и поразительное зрѣлище. Вижу маленькаго чернаго эѳіопа, вродѣ маленькаго мальчугана негра, посреди келліи съ бубнами въ рукахъ, лихо и быстро пляшущаго въ присядку; причемъ ударяя въ бубны онъ выражалъ свою буйную и сильную радость. Я смотрѣлъ на него, выпуча глаза въ ужасѣ и страхѣ, и отъ страшнаго изумленія могъ только сказать: «Господи помилуй!» Что же это такое?! и вдругъ моментально плясунъ изъ моихъ глазъ исчезъ. Я вскочилъ съ кровати въ страхѣ и ужасѣ. Такъ вотъ кому я доставилъ радость-то, вотъ кто меня такъ сільно тащилъ въ міръ. Если это такъ, то не поѣду я никуда изъ обители, чтобы радовался ты, врагъ, обо мнѣ! Съ такимъ твердымъ решеніемъ я немедленно пошелъ къ старцу и къ О. Игумену Іонаѳану, разсказалъ имъ свое видѣніе и просилъ ихъ прощенія и благословенія снова жить и трудиться во святой обітели. Они сердечно обрадовались и благословили меня жить и снова бороться съ врагомъ. Скоро брань моя кончилась. Опять стало нравиться жить въ монастырѣ и всё было по душѣ: и братство, и послушаніе, и уставъ монастырскій. Этимъ искушеніемъ я много попользовался и, если когда-либо мысль толкала меня въ міръ, то вспоминая ликованіе и пляску бѣсовскую, я быстро успокаивался и не колебался уже мыслію уѣхать изъ монастыря.

14. НЕСТЯЖАНІЕ СХИМОНАХА АВЕЛЯ

Схимонахъ отецъ Авель, скончавшійся 26-го Іюля 1906 года, удивлялъ насъ своею рѣдкою въ наше время нестяжательностію и вольною Христа ради нищетою. Нравомъ онъ былъ простъ и добръ, а яснымъ умомъ и сострадательнымъ сердцемъ былъ какъ бы еѵангельское дитя, имѣя въ себѣ мудрость зміиную и простоту голубиную. Въ обращеніи онъ былъ и скроменъ, и откровененъ. За свою прямоту и открытое слово не разъ былъ переводимъ изъ скита въ скитъ. Удивлялъ онъ всѣхъ своею покорностію и послушаніемъ. Какъ только, бывало, хозяинъ скита, нестерпѣвшій его обличенія, а потому- и устроившій его переводъ въ другой скитъ, объявлялъ ему, что, дескать, собирайся отецъ Авель на другое послушаніе, тебѣ О. Игуменъ благословилъ перебраться въ скитъ на «святой островъ», Отецъ Авель преспокойно снимаетъ мантію, беретъ клобукъ, а въ небольшую ручную корзиночку кладетъ книжицу, взятую для прочтенія изъ библіотеки, чай, сахаръ, спицы для вязанія чулокъ, одежду надѣваетъ на себя и идетъ изъ келліи. «Вотъ,— говоритъ онъ, — я уже и готовъ!» -- «А что же, отецъ Авель, развѣ постельный войлокъ и подушку не возмешь съ собой?» — спрашиваетъ его кто-то. «А зачѣмъ они мнѣ, — отвѣчаетъ онъ, — въ каждомъ скиту найдется всё это». — «А самоваръ-то, развѣ тоже не возьмешь?» —«И это тамъ найдется, къ чему мнѣ самому съ этими вещами таскаться изъ скита въ скитъ, я взялъ необходимое, что мнѣ надо, а остальное всё на мѣстѣ найдется». Такъ онъ, какъ птица, перелеталъ не разъ съ послушанія на послушаніе. Въ келліи у него буквально хоть шаромъ покати — ничего нѣтъ, и онъ этимъ былъ очень доволенъ. Много лѣтъ онъ проводилъ такую жизнь и былъ постоянно миренъ и покоенъ духомъ. Послѣднее время онъ жилъ въ Предтеченскомъ скиту въ дальней (Константиновской) келліи. Незадолго до смерти посѣтилъ его одинъ братъ, но не засталъ его въ келліи, онъ былъ на послушаніи. Подождавъ у келліи недолго, братъ увидѣлъ старца, возвращающагося домой. Поздоровавшись со старцемъ, онъ просилъ позволенія войти къ нему въ келлію. Отецъ Авель разрешилъ ему войти. Войдя въ келлію и помолясь на образа, братъ началъ: «Батюшка, скажите мнѣ что-нибудь на пользу душевную, какъ мнѣ жить въ обители, чтобы спасти свою душу?». Старецъ сталъ просто и очень назидательно говорить брату о послушаніи — какъ его разумно надо проходить, живя въ монастырѣ, о смиреніи — насколько оно намъ необходимо и какъ оно скоро приводитъ къ духовному преуспѣянію и привлекаетъ на инока благодать Божію. Слова свои старецъ основывалъ на свв. Отцахъ, часто ссылаясь на авву Дороѳея, Іоанна Лѣствичника и Исаака Сирина. Такъ всё это у него выходило поучительно, просто и духовно-усладительно. Закончилъ старецъ свою бесѣду самоукореніемъ: «Вотъ что, братъ, говорю-то я такъ, а самъ-то живу по-другому: нѣтъ у меня у самого-то ни послушанія, ни терпѣнія, ни смиренія, только вотъ св. Іоаннъ Предтеча, въ скиту котораго я живу, покрываетъ меня грѣшнаго, нерадиваго и исполненнаго всякихъ немощей и страстей». При этихъ словахъ слезы такъ и покатились изъ глазъ у старца. Братъ былъ настолько доволенъ и растроганъ старческою сердечною бесѣдою, что, простясь со старцемъ и поблагодаривъ его отъ души за доброе поученіе, выйдя изъ келліи отца Авеля, ни къ кому уже изъ другихъ старцевъ, живущихъ въ томъ же скиту, не заходилъ, хотя до этого и думалъ побывать у всѣхъ старцевъ. Такъ его ( напиталъ и утѣшилъ своею духовною пищею старецъ О. Авель.

Скончался старецъ тихо и мирно 26-го Іюля 1906 года. И что дивно! За его смиреніе Господь судилъ ему такіе торжественные похороны, которые у насъ на Валаамѣ никогда никому изъ братіи не бываютъ, даже и отцу Игумену. Отпѣвалъ его нашъ Владыка, Архіепископъ Финляндскій и Выборгскій Сергій, въ то время объѣзжавшій свою епархію и заѣхавшій на Валаамъ, соборне, въ сослуженіи съ пріѣзжимъ архимандритомъ Евгеніемъ и нашимъ отцемъ Игуменомъ Пафнутіемъ съ 8-ью іеромонахами. Во время литургіи академикъ Іеромонахъ О. Стефанъ (Твердынскій) сказалъ прекрасную похвальную речь почившему схимонаху О. Авелю, чего тоже никогда у насъ въ монастырѣ не было. Такъ что исполнилось надъ старцемъ слово Спасителя: «Смиряяй себѣ вознесется»; и въ сей кратковременной жизни, а наипаче въ будущей блаженной вѣчности».

15. ЯВЛЕНІЕ ПРЕПОДОБНЫХЪ СЕРГІЯ И ГЕРМАНА СХИМОНАХУ О. ІОАННУ «МОСКОВСКОМУ»

Схимонахъ Iоаннъ "Московскiй"

Схимонахъ отецъ Іоаннъ повѣдалъ намъ о себѣ слѣдующее истинное событіе, приведшее его въ монастырь. Я ещё жилъ въ міру и о монашествѣ и о монастыряхъ не имѣлъ совершенно никакого понятія и помышленій, такъ какъ жизнь проводилъ свѣтскую, разсѣянную; къ религіознымъ вопросамъ былъ равнодушенъ, холоденъ и вообше духовнымъ ничѣмъ не интересовался. Но Всеблагій Господь, не хотящій смерти грѣшника, коснулся Своею благодатію и моего холоднаго и жестокаго сердца, и я, совершенно перемѣнивъ жизнь свою, началъ искренно молиться Богу; ходить въ церковь: подавать посильно милостыню; соблюдать посты: читать Св. Евангеліе и вообще сталъ вѣрующимъ человѣкомъ. Тогда ненавидяй добро діаволъ, напалъ на меня сильнѣйшею духовною бранію чрезъ хульные и всевозможно грѣховные помыслы, приводя меня въ страшное смущеніе, иной разъ доходящее до легкаго отчаянія. Не имѣя совершенно никакого понятія, какъ въ этой невидимой брани надо сражаться съ врагомъ и отражать его, я страдалъ, мучился: въ иной разъ мнѣ настолько становилось трудно, что я даже выбѣгалъ изъ дома на улицу, въ ужасѣ и страхѣ. Усердно я молился Богу объ избавленіи меня отъ этой ужасной грѣховной брани, умолял его избавить меня отъ этого страданія. И вотъ всемилостивый Господь внялъ моей, хотя немощной, но усердной молитвѣ и Божественною Своею благодатію чудно освободилъ меня отъ этой бѣсовской брани, чрезъ Своихъ угодниковъ Преподобныхъ Сергія и Германа, въ обители которыхъ впослѣдствіи я удостоился принять святую схиму и жить до конца своей земной жизни.

Однажды, не помню, въ какой-то праздникъ, по своему обычаю, сходивъ къ ранней литургіи и возвратясь по окончаніи ея домой, попивъ чайку, я намѣревался сходить и къ поздней литургіи, но такъ какъ было ещё рано, то я на краткое время не раздѣваясь прилегъ отдохнуть, и, сейчас же задремавъ, вижу такой ясный сонъ. Подходятъ ко мнѣ два святолѣпные старца въ схимническомъ одѣяніи: первый держалъ въ своихъ рукахъ чашу и лжицу, а второй какой-то бархатный покровъ, хорошенько я не могъ разсмотрѣть, какой это былъ покровъ. Первый, подойдя ко мнѣ, молча далъ мнѣ три раза лжицей изъ чаши Святое Причастіе, а второй покрылъ мою голову покровомъ, держимымъ въ своихъ рукахъ. Послѣ этого я, сразу же проснувшись, ощутилъ въ своей душѣ великую радость и глубокій миръ душевный. Грѣховной брани въ моей душѣ и слѣда не осталось и я сердечно возблагодарилъ Всещедраго Господа за Его великую ко мнѣ грѣшному явленную милость. «И кто же эти святые старцы?» — многократно задавая себѣ этотъ вопросъ, думалъ я. И вотъ, по прошествіи нѣсколькихъ лѣтъ, когда я промысломъ Божіимъ пріѣхалъ на Валаамъ, то подойдя къ ракѣ мощей Преподобныхъ Отцевъ нашихъ Сергія и Германа Валаамскихъ Чудотворцевъ, я сразу же узналъ, что именно они-то ко мнѣ и являлись. Когда же я жилъ въ г. Баку на Кавказѣ, они-то именно меня, по милосердію Божію, избавили отъ грѣховной, душевной бури и таинственно призвали въ свою св. обитель, гдѣ по дивному промыслу Божію доживаю я свой вѣкъ и уже самъ я сталъ схимникомъ и насельникомъ Св. Валаамской Обители».