В отличие от современной ему светской истории науки, Н. А. Скабаланович, рассматривая суд над Галилеем, расставлял иные акценты. В стремлении противопоставить науку религии, историки XIX в. интенсивно разрабатывали сюжеты, которые можно объединить под рубрикой «мученики науки». И дело Галилея давало возможность показать противостояние религиозно–догматического и нарождающегося научного метода познания Нового времени. Н. А. Скабаланович же рассматривал этот процесс именно с историко–церковной точки зрения, находя возможным выдвинуть обвинения в адрес римской курии и ордена иезуитов.

В двух других статьях освещены вопросы религиозной борьбы турок с греко–славянским миром до завоевания Константинополя в 1453 г. и положение христианских общин на территории Османской империи до XIX в. Автор красочно рисует глумление над христианами, обращение их в рабство, насильственное обращение христиан в мусульманство, останавливается и на случаях обращения мусульман в христианство. Большое внимание Н. А. Скабаланович уделяет юридическому положению христианских общин и их внутренней жизни.

Советом Академии он был удостоен степени доктора богословия за сочинение «Византийское государство и Церковь в XI в., от смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина» и утвержден в ней указом Св. Синода от 21 мая 1884 г. за№ 1852.[10] Совет Санкт–Петербургской Духовной академии «…в собрании своем 17 августа 1884 г. по единогласному решению постановил на имеющуюся вакансию экстраординарного профессора избрать доцента по кафедре новой общей гражданской истории, доктора богословия Н. Скабалановича и об утверждении его в этом звании со дня избрания, а именно с 17 августа 1884 г. Документы предоставить Св. Синоду».[11] В Российском Государственном Историческом архиве имеется и решение Св. Синода: «Доцента СПб. Духовной академии, доктора богословия Н. Скабалановича, избранного Советом названной Академии, в звании экстраординарного профессора утвердить (Исполнено 4 октября 1884 г. )».[12]

С 1886 по 1892 гг. Н. А. Скабаланович состоял редактором «Церковного Вестника», в котором позднее он вел отдел, посвященный изложению и критической оценке отзывов в печати о текущих вопросах церковнообщественной жизни.

Материалы Центрального Государственного Исторического архива сохранили и точную дату ухода Н. А. Скабалановича из сферы активной научно–педагогической деятельности. Приводим выписку из Журнала заседания Совета Академии за 1903/ 1904 гг. (СПб., 1904. С. 16).

«XII. Слушали: Прошение заслуженного ординар, проф. Академии Н. А. Скабалановича: “В виду исполняющегося в 7–й день месяца сентября текущего 1903 года тридцатилетия моей службы в Академии, покорнейше прошу Совет ходатайствовать об увольнении меня с означенного времени (7 сентября) в отставку — с мундиром, занимаемой мною должности присвоенным”.

Определили: Выразив профессору Н. А. Скабалановичу желание Совета, чтобы он продолжал чтение лекций в Академии сверхштатным профессором, представить установленным порядком Святейшему Синоду об увольнении его с 7 сентября сего 1903 года, согласно прошению, от должности профессора Академии с правом ношения в отставке мундира; ходатайство же о назначении ему пенсии сообщить для зависящих распоряжений Правлению Академии.

На сем журнале последовала резолюция Его Высокопреосвященства: 1903. Сентября 13. Исполнить».

Многолетний труд Н. А. Скабалановича был по достоинству оценен: 25–летие службы в 1898 г. отмечено производством его в действительные статские советники; ученый был награжден орденами Св. Станислава 2 степени (1886), Св. Анны 2 степени (1890), Св. Владимира 3 степени (1903), а также медалями в «Память царствования императора Александра III» и «300–летия царствования Дома Романовых» (Список гражданских чинов четвертого класса. Исправлен по 1 сентября 1916 г. Часть первая. Пг., 1916. С. 139).

Недолгий послереволюционный период его жизни практически вовсе не документирован. Можно лишь предполагать, что свои последние дни Н. А. Скабаланович провел в родных местах, в г. Гродно. Новые документы, найденные в Центральном Государственном Историческом архиве Санкт–Петербурга, могут служить доводом в пользу пребывания Н. А. Скабалановича в 1917 г. в г. Гродно. В приказе ректора Петроградской Духовной академии наставникам и прочим отставным лицам Академии от 5 сентября 1917 г. говорится: «Препровождая при сем для сведения и ознакомления копию ведомости, составленную на предмет эвакуации из Петрограда членов академической корпорации, а равно и служащих Академии, покорнейше прошу на сем же указать число членов своих семейств с подразделением их на взрослых и детей, а также относительно прислуги… и пункт следования, куда предполагает каждый член корпорации эвакуировать свои семейства на случай эвакуации учреждения. Предполагаемый пункт эвакуации Академии — Казань».[13] В списке мы находим фамилию Н. А. Скабалановича, но поскольку соответствующих разъяснений по данному поводу документы не содержат и против фамилии Николая Афанасьевича стоит прочерк, то, по всей вероятности, он уже в это время находился в г. Гродно. Печатный справочник «Весь Петроград на 1917 г. Отдел III» (С. 626) указывает, что Н. А. Скабаланович, заслуженный ординарный профессор, проживает по улице Консисторская, д. 2, но это не удивительно и не противоречит нашему предположению, ибо хорошо известно, что подобного рода издания всегда требуют обстоятельной и долгой подготовки; но о том, что Н. А. Скабаланович в 1916 г. еще жил в Петрограде, можно говорить с уверенностью.[14] Насколько нам известно, после его смерти не появилось ни одного некролога.[15]

Среди книг и статей Н. А. Скабалановича наибольший интерес представляет монография «Византийское государство и Церковь в XI в., от смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина», изданная в Петербурге в 1884 г.[16] и, как упоминалось выше, принесшая автору степень доктора богословия. Ссылки на это капитальное исследование крайне редко встретишь в советской исторической литературе.[17] Оно — как и все научное творчество Н. А. Скабалановича — так и не стало объектом историографического изучения. Ученый взял предметом своего исследования один из самых темных и запутанных периодов в истории Византии. Это было время династических смут и переворотов, непрерывных войн с соседями. Такого рода периоды обыкновенно характеризуются, как писал И. Е. Троицкий, «крайней подвижностью и спутанностью всех и внешних, и внутренних отношений, естественно создают исследователям большие трудности».[18] Н. А. Скабаланович же решил остановиться на изучении не отдельных событий или сторон византийской жизни XI в., не на внешней, политической истории, которая уже не раз обращала на себя внимание исследователей, а на «всестороннем воспроизведении внутреннего состояния византийского государства и Церкви в данную эпоху».[19]

О размахе предпринятого исследования свидетельствует сам тематический охват монографии. Из ее 10 глав первые две содержат подробную информацию об императорском дворе, о придворных партиях, интригах, династических переворотах и т. д. Третья глава посвящена центральному управлению, в ней последовательно рассматриваются положение императорской власти, меры, предпринимаемые императорами для обеспечения прав на престол, участие народа в избрании императора, обрисованы придворный этикет и церемониал, культ императоров, анализируются организация и функции государственных учреждений. Следует заметить, что именно в этой главе Н. А. Скабаланович, отделив «чины от должностей»,[20] первым представил нам византийскую табель о рангах. В четвертой главе речь идет о областном управлении, анализируется организация фем, как округов военных, судебно–административных и податных, перечисляются все известные для данной эпохи фемы, суммируется информация источников о каждой из них. В пятой главе рассматриваются такие существенные вопросы социального и экономического строя византийского государства, как формы землевладения, податная система, отмечено большое влияние славянского элемента на социальный быт Византии, выразившееся в развитии свободного крестьянства и общинного землевладения. «Преобладающее значение в этом отношении, — по мнению ученого, — принадлежало славянскому племени, национальный гений которого играл в судьбах учреждений Восточной Римской империи роль аналогичную с той, какая в судьбах учреждений Западной Римской империи принадлежала гению германскому».[21] Далее в главе прослежено не только становление чиновной аристократии и двух категорий крестьянства: париков и общинников, но и происхождение, сущность и значение харистикарной и прониарной систем землевладения. Шестая глава посвящена вопросам организации податной системы, в ней рассматриваются разного рода платежи и повинности, способы сбора податей, а также важнейшие статьи государственных расходов.

«Византийская податная система своей организацией ясно доказывает, — по утверждению историка, — что она составляет прямое наследие податной системы императорского Рима. В частностях обнаруживаются однако же черты, отличающие ее от этой последней, — замечается отличие в постановке бюджетного периода, в том значении, какое получили основные подати, и в том развитии, какое сообщено податям второстепенным и дополнительным»;[22] седьмая — описанию военного и морского дела, восьмая суду, в девятой главе обобщены сведения о положении Константинопольской патриархии, о синоде, церковной иерархии, большое место уделено освещению союза Церкви и государства. Н. А. Скабаланович считал, что «…знакомство с византийским государством не будет полно до тех пор, пока параллельно не изучена будет жизнь Церкви. Союз государства и Церкви в Византии простирался, — по его мнению, — даже слишком далеко».[23] В 10–й главе речь идет о политических, экономических и религиозных причинах роста монастырей, содержатся сведения о новооснованных монастырях и монастырских уставах, дается характеристика монашествующих, описывается влияние монашества на византийское общество и государство.

Столь многогранная тема докторской диссертации Н. А. Скабалановича была очень мало разработана в литературе. Ее всестороннему освещению мешала прежде всего нехватка источников. Н. А. Скабаланович проделал огромную работу по разысканию источников, имеющих отношение к XI в. Он впервые ввел в научный оборот многие византийские, западные и восточные письменные памятники.[24]