* Itinerarium. Col. 790-791.

______________________

Not the least place in the survey and veneration of the holy places of Palestine by ancient travelers was occupied by those majestic buildings that were erected in some places of St. Emperor Constantine the Great and his mother Helena. These buildings were magnificent, served as monuments to the pious zeal of the first Christian emperor and were, as it were, signs of the victory of Christianity over paganism, which took place at the beginning of the fourth century. These buildings must have said much instructive to the mind and heart of the pilgrims who came to Palestine. Among all the buildings in St. The first place on earth was occupied by the building over the cave of the Holy Sepulchre and the church near it. Eusebius, a contemporary and eyewitness, tells about these buildings as follows. Once upon a time, the pagans, wishing to hide from the eyes of Christians their great shrine - the cave of the Sepulchre of Christ, covered this place with garbage, and as if in mockery of the worshippers of the Crucified One, they built here a sanctuary to the "voluptuous demon of love" (Venus). This was the case until the time of Constantine. This emperor ordered the pagan sanctuary to be destroyed and cleansed of rubbish and debris. This undertaking led to the discovery of the cave of the Holy Sepulchre under the foundations of the pagan temple, which became the most important shrine in Jerusalem. The king ordered the cave to be magnificently decorated and to build near it such "a temple that would be more magnificent than all the temples that exist anywhere." The king's will has been fulfilled. "The cave, as the head of everything," according to Eusebius, "was adorned by the Christ-loving generosity of the emperor with excellent columns and numerous ornaments. From the cave there was an exit to a vast open-air square. This square is lined with shining stone and surrounded on three sides by long, continuous porticoes." As for the temple (basilica), built by order of Constantine on the eastern side of the cave, it was a miracle of beauty. Eusebius pours out his delight at the sight of this temple in the following exquisite words: "The king built a temple in commemoration of the victory of the Saviour over death, perhaps the very temple which the prophetic word calls the new and young Jerusalem, and for the glory of which, by the inspiration of the Spirit of God, so much is said in the Scriptures." Then Eusebius describes this temple as follows: "The basilica is an extraordinary building, of immeasurable height, of extraordinary breadth and length. Its inner side is dressed in multicolored marbles, and the exterior of the walls, shining with polished and one with the other solid stones, seems to be an extremely beautiful affair and in no way inferior to marble. The domed ceiling is decorated with deep carvings, which, spreading like a great sea over the entire basilica in mutually connected arcs and everywhere shining with gold, illuminates the entire temple with rays of light." "The main object of everything is a semicircle located on the very edge of the basilica (on the eastern side). According to the number of the twelve apostles, it is crowned with twelve columns, the tops of which are decorated with large vases cast of silver - a beautiful offering to God from the king himself." In the temple there were many utensils made of gold with precious stones (Life of Const. III, 26-40). The beauty and splendor of the temple in Jerusalem, built by Constantine, did not remain without due impression on the pilgrims; They appreciated the pleasant impression that was made by the contemplation of this monument to the pious zeal of the first Christian emperor. They found, like Eusebius, the temple in Jerusalem "amazing in beauty" (mirae pulchritudinis). In addition to this temple, Constantine built a temple at the oak of Mamre, marked by an event that is known to everyone (Eusebius, Life of Const. III, 53). Travelers found this temple as beautiful as the temple in Jerusalem, and did not forget to mention it among the sights of St. John. Land**. Saint Helena, for her part, built two churches in Palestine: over the cave of the Nativity of Christ in Bethlehem and on the Mount of Olives, on the site of the Ascension of the Lord, churches "most beautiful," according to the testimony of Eusebius (Life of Const. III, 43). Without a doubt, both at the beginning of the fourth century and subsequently, these temples, along with other sights of Palestine, attracted the attention of travelers.

______________________

* Itinerarium. Col. 791.  ** Ibid. Col. 792.

______________________

II

Thoughts of the Holy Fathers and Teachers of the Church of the IV and V Centuries on the Journey to St. Earth. - Is it possible to find among these persons opponents of the custom of traveling to the Holy Trinity? Earth? - How did the Mohammedan rule in Palestine (early VII century) respond to this custom? - New Inducements to Travel to Palestine. - Features from the description of the journey to St. The land of the western St. Willibald (VIII century). - From the "Travel Notes" of the monk Bernard (IX century). - A noticeable perversion of the custom of traveling to St. Land (in the XI century); Examples.

The fourth and early fifth centuries of the Christian era represent the time when the journey to St. John's Cathedral was not the case with the Holy Trinity. Land is becoming commonplace. Not only do many ordinary Christians travel here, but also some of the most remarkable people in the history of the Church. It is very natural that at the same time the most remarkable fathers and teachers of the Church expressed, at the sight of the fact of their travels to the Holy Trinity. A lot of deep thoughts about the importance and significance of travels to the Holy Trinity. Earth.

Земля как по наименованию, так и по качеству ее жителей есть земля святая, и не соблазняться, если увидят здесь что-либо не соответствующее своим пламенным ожиданиям и т.д. Блаж. Иероним придавал очень большое значение путешествию во Св. Землю - в деле религиозного преуспеяния христианина. Указав на то, что во Св. Землю путешествовали и мученики, и искуснейшие учители церковные, он пишет: "Все они думали, что в них будет меньше религиозности, меньше знаний и что они не достигнут высокой степени добродетели, если не поклонятся Христу в тех местах, где заблистало со Креста Первоевангелие", и внушает мысль, что поклонение святыням в Палестине есть дело, заслуживающее поощрения. "Если поклоняемся гробам мучеников, - замечает он, - поставляя на виду св. останки их, прикладываемся к ним устами, то почему же оставлять без внимания град, в котором был похоронен Господь?" При этом тот же учитель Церкви разбирает возражения, какие делались в его время против поклонения св. местам Палестины, например, что эта земля напоялась кровью Господней и сделалась позорной, и опровергает их (Твор. II, 10-11). Св. Павлин, епископ Ноланский († 431), на Западе, в своих письмах восхваляет желание видеть Св. Землю и приносить что-либо отсюда на память о посещении. Он говорит: "Желание благочестивое - видеть те места, по которым шествовал, на которых страдал и вознесся Христос; также дело благословенное иметь у себя что-либо из тех мест, хотя бы ничтожный прах или что-либо от древа Креста Христова, хотя бы то было величиной со стебелек"*. В пользу путешествий ко святым местам высказывали себя церковные историки: Евсевий (Жизнь Константина, III) и блж. Феодорит**. Но у писателей рассматриваемых времен встречаем, как мы сказали, много и таких мыслей по вопросу о путешествиях во Св. Землю, которые научали благоразумию, осторожности и предостерегали от излишней мечтательности и преувеличенных представлений о таком подвиге, как путешествия во Св. Землю. Блаж. Иероним дает совет путешественникам, чтобы они ни на минуту не забывали, что истинное служение Богу - в духе. "Все верующие получают возмездие не по различию мест, - говорит он, - а по мере веры, и истинные поклонники поклоняются Отцу не в Иерусалиме и не на горе Гаризин. Бог есть Дух, и поклонникам Его должно поклоняться духом и истиной (Иоан. 3, 8). После того как по осушении руна Иудеи весь мир был окроплен небесной росой и многие, пришедши от Востока и Запада, возлегли на лоне Авраама, перестал быть ведом Бог только Иудеи и Израиля, но во всю землю изыде вещание апостолов" (Пс 75, 18; Твор. II, 131). Св. Григорий Нисский в том же роде внушает мысль, что побывавший на свят, местах не должен приписывать себе слишком много, "как будто Господь доныне телесно обитает в этих местах, а от нас удалился, и как будто Дух Св. обилует между иерусалимлянами, а к нам не может прийти" (Твор. С. 457). Далее блаж. Иероним дает понять путешественникам, что их поклонение Св. Земле тогда только получит значение, когда, узрев места смерти и воскресения Христа, погребут себя для греха и воскреснут для новой, совершенной жизни. "Места крестной смерти и воскресения, - пишет он, - доставляют пользу тем только, кто несут крест свой и ежедневно воскресают со Христом, тем, кои представляют себя достойными такого жилища. Небесная храмина равно видна и из Иерусалима, и из Британии, ибо Царствие Божие внутрь нас есть" (II, 132). Тот же Иероним внушает путешественникам, чтобы они не превозносились тем, что видели Св. Землю, потому что многие не видели ее совсем или видели на самое короткое время и, однако, достигли высокой святости. Он замечает: "Антоний и весь сонм монахов Египта, Месопотамии, Понта, не видели Иерусалима, и без этого города им отверзлись райские врата. Блж. Иларион был из Палестины и жил в Палестине, но только один день был в Иерусалиме, чтобы и не показать пренебрежения ко святым местам, по их близости, но вместе с тем чтобы и не показать, что он ограничивает Господа только этим местом" (II, 132). Затем Иероним внушает путешествующим во Св. Землю, чтобы они не думали, будто в будущей жизни при раздаянии мзды прежде всего примется во внимание этот подвиг, а не дела вообще. Иероним, указывая на свой собственный пример, говорит: "Чтобы ты не считал каким-либо ущербом для своей веры, если ты не видел Иерусалима и не предпочитал меня, что я нахожусь в этом месте, ты приимешь одинаковую мзду за дела твои от Господа нашего" (II, 133). Григорий Нисский, со своей стороны, развивает мысль, что было бы неосновательно думать, что, побывав в Иерусалиме, человек становится более верующим, чем прочие люди, и что он становится святее, особенно если помыслы его остаются греховными. Он пишет: "Что явившийся Христос есть истинный Бог, это мы исповедывали и прежде, чем были на месте (в Палестине), и после сего вера не уменьшилась, а увеличилась. О вочеловечении через Деву мы знали и прежде, чем были в Вифлееме; и воскресению из мертвых мы веровали прежде, нежели видели Гроб; что истинно было Вознесение, исповедали прежде, нежели увидели гору Масличную. Поэтому боящиеся Господа хвалите Его в тех местах, в которых находитесь. Ибо перемена места не приближает нас к Богу. Но где бы ты ни был, Господь придет к тебе, если обитель души твоей окажется такой, чтобы Господь мог вселиться в тебе и ходить (Лев. 26,12). А если внутренний твой человек полон лукавых помыслов, то хотя бы на горе Масличной, хотя бы над памятником Воскресения, ты далек от принятия Христа в себя. Итак, советую братиям из тела путешествовать к Господу, а не из Каппадокии в Палестину" (Твор. С. 459-460). Наконец, блж. Иероним и св. Григорий в своих описаниях весьма ясно дают понять, чтобы путешествующие не воображали себе, что Земля Святая по имени есть святая и на деле, что много соблазнов и греха и в Палестине, и что путешественник и здесь может также впадать и сам в грех, как и дома. Иероним говорил, что и в Иерусалиме, "этом знатнейшем городе, есть казармы, публичные женщины, коменданты, шуты и все, что обыкновенно бывает в других городах", и что небезопасно "оставлять родину, покидать города, считаться монахом и среди большого многолюдства жить совершенно так же, как жил на родине. Сюда стекаются со всего света. Город наполнен людьми всякого рода, бывает великое стеснение обоего пола, и чего в другом месте отчасти избегал, здесь все вынужден терпеть" (II, 133-134). В том же роде пишет Григорий. "Так как по обыкновению для человека трудно наслаждаться каким-нибудь благом без примеси зла, то и у меня, по вкушении сладкого (во Св. Земле), примешалось некоторое ощущение горького, от чего после приятного наслаждения радостным, снова возвращался я в одиночество опечаленным, рассуждая, что справедливо слово Господне: весь "мир во зле лежит" (1 Иоан. 5,19). Поскольку в восточных странах, на постоялых дворах, в гостиницах и городах, много распущенности и повода ко греху, то как может быть, чтобы у ходящего в дыму не стало резать глаза? Где оскверняется слух, оскверняется и зрение, там оскверняется и сердце, принимая непотребное через зрение и слух. Нет вида нечистоты, на который бы не дерзали живущие в Иерусалиме; у них и лукавство, и прелюбодеяния, и воровство, и идолослужение, и отравление, и зависть, и убийство; особенно между ними обыкновенно последнего рода зло, так что нигде нет такой готовности к убийству, как в этих местах. Если бы большая была благодать в местах иерусалимских, то грех не водворился бы в живущих там" (Твор. 457-458, 462)***.

______________________

* Augusti. Denkwurd. X, 130.  ** История боголюбцев, гл. 5.  *** Принимая во внимание, что у блж. Иеронима есть мысли, которыми он поощряет путешествие ко св. местам, но также есть и такие мысли, которые предостерегают против путешествия сюда, как сейчас приведенные, немецкий археолог.

______________________

Августи (X, 126-128) считает Иеронима за противника путешествий, находя, что в последнего рода мыслях он высказывает свой истинный взгляд на дело. Но нам кажется, что с одинаковой же и даже большей основательностью за выражение истинного взгляда учителя Церкви нужно почитать первого рода мысли, как скоро мы знаем, что целую часть своей жизни он провел в странствованиях по св. местам.