83. Однако неудачная «лангобардская» политика пап обращала их взгляд в сторону франков. Возникла новая политическая комбинация — союз франков (Каролингов) с папой, положивший, можно сказать, начало истории европейской культуры.

84. В восьмом веке прояснились уже природа, задачи, тенденции и проблемы этой культуры.

85. Римская империя погибла с ростом «индивидуализма». Сформулировавшие идеал христианской культуры, сами римляне, тем не менее, не способны уже были его осуществить, ибо, формулируя, исказили его индивидуалистически. За осуществление этого идеала взялись вступившие в контакт с римлянами варвары, и Каролингская империя стала первой политической формою новой культуры.

Библиография

I. Социально–политический строй поздней империи

1

Задача историка — исследовать человеческую культуру, точнее говоря, развитие этой культуры. А понятие развития предполагает существование того, что развивается, или развивающегося субъекта; в случае истории, — социально деятельного человечества. Не существует, правда, единой для всех людей культуры, которая обнимала бы все народы и, непрерывно развиваясь, переходила бы от одного к другому. Общечеловеческая культура — это система тенденций, которые конкретно проявляются только в отдельных культурах и особое сочетание коих составляет специфику каждой культуры. Такая отдельная культура представляет собою определенный политический организм, который рождается, достигает апогея и умирает. Каждая культура своеобразно выражает культуру общечеловеческую, хотя, разумеется, одни выражают ее более и лучше, другие, не достигшие своего апогея, слабее и хуже. Таким образом, общечеловеческая культура не едина для всех народов и не абстрактна, она — конкретная система всех культур, которые существуют то одновременно, то друг друга сменяя. Не может быть культуры без действующего в ней одной и в ней одной существующего социального субъекта, который вне этой культуры есть чистейшая абстракция. Субъект не действует на культуру извне, наподобие какого–нибудь «духа», «фактора» или «причины», — когда эти понятия прилагаются к истории, выходит только дурная метафизика. Субъект культуры — она сама, ее единство. Такой субъект есть определенная индивидуализация и индивидуальность человечества, а само человечество — конкретная система таких субъектов. Однако субъект любой культуры, будучи в некотором смысле самим человечеством, выражается не только своею, но и другими культурами, отдельные тенденции которых он представляет или даже специфицирует и продолжает в своем развитии. Оттого и в истории Европы различимы тенденции не только собственной ее культуры, но и эллинистической, восточной и прочих культур. В этом смысле и говорят, к примеру, о «возрождении» римской и греческой культур в XVI веке или о «европеизации России». Всякая культура рождается из других; ее субъект, можно сказать, отделяется от человечества, действующего тем временем в других субъектах, в других культурах. Родившись, культура в конце концов исчезает. Однако, просуществовав некоторое время самостоятельно, она как бы «переживает» себя и развивается через другие, заступившие ее место культуры.

Отсюда уясняются задачи историка Европы. Он должен обнаружить момент рождения европейской культуры и проследить ее развитие. Но в то же время он должен представлять себе и окружение, в котором данная культура произросла, т. е. другие культуры и их «посмертное» в ней существование.

Европейская или западная христианская культура сформировалась в ΙΧ–ΧΙ вв., приблизительно в нынешней Франции. Политические формы этой культуры и основы ее мировоззрения имеют свои корни в Римской империи, в римско–эллинистической культуре. В этническом отношении европейский «народ» — это по преимуществу италийцы, романизированные кельты и германцы. Лишь позднее в европейскую культуру просачиваются иные этнические элементы. Поэтому, прежде чем браться за исследование европейской культуры, следует взглянуть на то, как приходила в упадок Римская империя и что собою представляет история древних кельтов и германцев.

2

К моменту высочайшего своего подъема Римская империя занимала в Европе земли к западу от Glasgow–Edinburgh’ской (в Британии) — Рейн–Дунайской линии. По другую сторону этой линии граница империи проходила между Рейнбролем (неподалеку от Кобленца) на Рейне, и Эйнингом (близ Регенсбурга = Regina Castra) на Дунае, где limes (окопы, заграждения, небольшие крепости) защищали так называемые «agri decumates [sic!]», и — по левому берегу Дуная — между Тисой и Дунаем (Дакия).

3

Желая постичь политический строй римской империи и ее судьбу, следует в целом представлять себе своеобразие политического состояния римлян (и греков). Центром социальной и политической жизни был тогда город, вернее, город–государство (πόλις — ср. литов, «pilis», civitas). Город обнимал, включал в себя всю окрестность; немалая часть территории находилась за городскими стенами; вся вместе она и составляла единое государство, центром которого была крепость (oppidum). На этих территориях жили не только граждане, но и коренное население (на чьих землях пришлый народ основывал свой город), и чужеземцы (peregrini). Однако ни те, ни другие не обладали никакими гражданскими правами, хотя и могли иметь или создавать сообщества и организации. Напротив, — переселенцы–граждане, основавшие на далекой чужбине новое поселение, или «колонию» (colonia), по–прежнему могли участвовать в народных собраниях, хотя на практике это оставалось делом неосуществимым.

Поскольку все граждане прямо участвовали в политической жизни, слишком большая территория по существу не годилась для города–государства. С чрезмерным расширением этой территории политическая власть неизбежно попадала в руки меньшинства, тем более что древний город был земледельческой общиною.