Отсюда уясняются задачи историка Европы. Он должен обнаружить момент рождения европейской культуры и проследить ее развитие. Но в то же время он должен представлять себе и окружение, в котором данная культура произросла, т. е. другие культуры и их «посмертное» в ней существование.

Европейская или западная христианская культура сформировалась в ΙΧ–ΧΙ вв., приблизительно в нынешней Франции. Политические формы этой культуры и основы ее мировоззрения имеют свои корни в Римской империи, в римско–эллинистической культуре. В этническом отношении европейский «народ» — это по преимуществу италийцы, романизированные кельты и германцы. Лишь позднее в европейскую культуру просачиваются иные этнические элементы. Поэтому, прежде чем браться за исследование европейской культуры, следует взглянуть на то, как приходила в упадок Римская империя и что собою представляет история древних кельтов и германцев.

2

К моменту высочайшего своего подъема Римская империя занимала в Европе земли к западу от Glasgow–Edinburgh’ской (в Британии) — Рейн–Дунайской линии. По другую сторону этой линии граница империи проходила между Рейнбролем (неподалеку от Кобленца) на Рейне, и Эйнингом (близ Регенсбурга = Regina Castra) на Дунае, где limes (окопы, заграждения, небольшие крепости) защищали так называемые «agri decumates [sic!]», и — по левому берегу Дуная — между Тисой и Дунаем (Дакия).

3

Желая постичь политический строй римской империи и ее судьбу, следует в целом представлять себе своеобразие политического состояния римлян (и греков). Центром социальной и политической жизни был тогда город, вернее, город–государство (πόλις — ср. литов, «pilis», civitas). Город обнимал, включал в себя всю окрестность; немалая часть территории находилась за городскими стенами; вся вместе она и составляла единое государство, центром которого была крепость (oppidum). На этих территориях жили не только граждане, но и коренное население (на чьих землях пришлый народ основывал свой город), и чужеземцы (peregrini). Однако ни те, ни другие не обладали никакими гражданскими правами, хотя и могли иметь или создавать сообщества и организации. Напротив, — переселенцы–граждане, основавшие на далекой чужбине новое поселение, или «колонию» (colonia), по–прежнему могли участвовать в народных собраниях, хотя на практике это оставалось делом неосуществимым.

Поскольку все граждане прямо участвовали в политической жизни, слишком большая территория по существу не годилась для города–государства. С чрезмерным расширением этой территории политическая власть неизбежно попадала в руки меньшинства, тем более что древний город был земледельческой общиною.

Сколь бы ни увеличивались размеры городских земель и их население, само по себе это не прибавляло новых граждан, а лишь превращало народ в стоглавого тирана над завоеванными землями. Ни расселение граждан на завоеванных землях, ни распространение права гражданства практически ничего не меняло, поскольку вся политическая жизнь сосредоточивалась в одном городе. Но чем дальше росло Римское государство, тем труднее становилось управлять им без бюрократии, с незапамятных времен существовавшей в восточных абсолютных монархиях (в Риме до III века ее, можно сказать, не было). С другой стороны, Римское государство росло в самой Италии, где было много самостоятельных городов–государств; и римляне (как и греки) признавали город естественной формою человеческого сообщества. Неслучайно Аристотель определил человека как ζώον πολιτικόν, т. е. как существо политическое или государственное. Лишь варварам пристало жить неорганизованными группами или разбросанными поселениями. Победители могли, разумеется, совершенно истребить или поработить побежденных. Но для продолжительной и полезной их эксплуатации требовалась постоянная политическая организация. И где же, в отсутствие бюрократии, взять такую организацию, если не в существующих уже городах?

Кроме того, в Италии римское государство выросло за счет союзов (foedus, foedus aequum) и в результате начало походить на крупную федерацию городов, с первенством самого Рима; пользуясь своим могуществом, Рим заключал договоры с остальными городами, те же не имели права заключать договоры и образовывать объединения. Общей власти у союзников не было, не было и представительства отдельных городов–государств: сам Рим представлял весь союз и обладал всей полнотою власти. Стало быть, федеративное римское государство было не столько федерацией, сколько государством с городской автономией; тем более, что союзники не участвовали в политической жизни самого Рима, а Рим всегда мог вмешаться в их внутренние дела.

На первых порах римляне относились к своим провинциям (то есть к землям, отдаваемым в распоряжение «магистратов») как к своему частному владению (praedia populi romani), хотя в них были и союзные города. Магистрат (propraetor; proconsul, т. е. исполняющий обязанности претора или консула), представитель римского народа, занял место прежнего правительства и распоряжался провинцией к пользе римского народа и… к своей собственной. Такой порядок не отменял ни городского, ни местного народного самоуправления. Более того: стремясь придать своему правлению в новых землях более действенный и спокойный характер, Рим искал здесь союзников, основывая так называемые колонии.

Колония — это, прежде всего, группа римских граждан, которую римляне селили на завоеванных землях для присмотра за такими землями и ради их романизации. Колония — ни что иное, как римский гарнизон. Пожалуй, это стало еще очевиднее, когда (в I веке до P. X.) колония превратилась в средство избавления от солдат, в особенности, по окончании гражданских войн. В любом случае колонисты селились с женами и детьми. Нередко это были солдаты, но солдаты–земледельцы и землевладельцы. Не поделенные жеребьевкой (sorte) земельные пространства (loca relicta) становились либо землею римского государства (ager publicus), либо общей территорией колонии. Постепенно различие между колониями (с римским и латинским правом) стерлось, а со времен Тиберия прерогативы и имя колоний присваивались совсем другого разряда городам. Одновременно в колонии непрерывно просачивалось туземное население.

Политический строй колонии — это несколько упрощенный строй города Рима. Duumviri jure dicundo заняли место консулов и председательствовали в курии (curia), равнозначной Римскому сенату. Каждые пять лет дуумвиры (так называемые [duumviri] quinquennales), как и «цензоры» в Риме, составляли список (album) членов курии, или декурионов (decuriones). Более мелкими магистратами в колонии были эдилы и квесторы (quaestores), а едва ли не до III века сохранялись и народные собрания.

Наряду с колониями существовали и чужеземные города, civitates реregrinae. Среди них были civitates stipendiariae, платившие в знак зависимости стипендиум (подушную и поземельную подать), civitates liberae и civitates foederae, т. е. города, обладавшие определенною автономией и собственными магистратами — либо с позволения Рима, либо в союзе с ним (foedus). Такие города были immunes, свободны от стипендиума, хотя и платили «добровольно» налоги и посылали вспомогательные войска.

С распространением права римского гражданства появилась новая разновидность городов — муниципии, — вскоре распространившаяся и на другие города. Муниципий — это город, который, не являясь колонией, обладал, тем не менее, такою же политическою организацией и почти такими же правами для своих граждан; кроме того, во внутренних делах он мог по своему усмотрению применять и римское и собственное право.