2–3. В момент высочайшего своего подъема Римская империя представляла собою если и не федерацию городов–государств, то государство с широкой городской автономией. Город–государство (civitas) составлял ядро римского государства. Это государство начало распространяться в Италии в союзе с другими городами, и со временем город сделался административной единицей империи.

4. Северную Италию (Gallia Cisalpina), Сицилию, южную Галлию (Gallia Narbonnensis, Provincia, Provence) и другие завоеванные земли римляне превратили в свои провинции. Рассматривая их как частное владение своего народа (praedia populi romani) и заменяя местные власти собственными магистратами, римляне, тем не менее, признали большинство городов своими союзниками, не уничтожали самоуправления и основывали новые города — колонии. Политический строй колонии походил на строй самого Рима, а другие города — особенно с возникновением муниципиев — стремились уподобиться Риму. Этот процесс уподобления конституций завершился в III веке по Рождестве Христовом: империя превратилась, как сказано (§ 3), в государство с широкой городской автономией.

5. Трудно было управлять большим государством без бюрократии. Поэтому города (муниципии) постепенно сделались органами римского управления. Городские магистраты и сенаторы, или декурионы (decuriones) тому не противились, но сочетали общеимперский патриотизм со своим городским патриотизмом.

6. Однако со временем императоры бюрократически централизовали империю, а сами декурионы из своих городов начали проникать в Римский Сенат и вообще в высшее сословие. В результате сословие декурионов сократилось и ослабело. Кроме того, городское хозяйство никогда не отличалось образцовым порядком, а бюрократические меры императоров глушили дух инициативы. В конце концов, правительство даже прикрепило декурионов к городам.

7. Провинциальная аристократия (т. е. наиболее богатые декурионы) была связана с крупнопоместной знатью. Последняя получила чрезвычайное политическое значение, тем временем как классы средних и мелких землевладельцев слабели. Магнаты сначала завели на своих землях плантационное хозяйство, позднее начали использовать труд зависимых крестьян (прекаристов, колонов). Для поздней империи как раз и характерно мелкое хозяйство таких крестьян на земле крупного собственника.

8. Одержавшие политическую победу над знатью (римской сенатской олигархией) императоры вынуждены были признать социальное значение магнатов. Императоры даже привлекали магнатов–помещиков к делам государственного управления. В результате со временем магнаты усилились и политически, тем более, что и сами императоры были крупными земельными собственниками.

9. Как и города, магнаты постепенно сделались органами бюрократически организованной власти: не только город, но и магнатское поместье являлось административной единицей поздней империи. Бюрократическая организация империи завершилась доминатом Диоклетиана–Константина. Последние уничтожили политическую власть Сената; центром государства сделали свой двор (palatium) и совет (consistorium); преобразовали управление провинциями и армию. Однако новая бюрократическая система была не слишком удачна.

10. В самом деле, бюрократия не могла действенно управлять государством без общества, т. е. без городов и магнатов. Императоры же, хотя и старались расширять самоуправление, введя даже съезды представителей провинций, не сумели, тем не менее, возродить заглохнувшей городской инициативы. Желая сохранить самоуправление и социальный порядок и не будучи, к тому же, в состоянии обойтись без общества, императоры прикрепили, в конце концов, к земле и должностям крестьян, куриалов (§ 6), ремесленников и солдат. Кастовый строй пришел на смену свободной организации общества.

II. Экономический строй империи

11. Завоевывая эллинистические государства Рим политически объединил экономически объединенную уже культуру, поскольку в Средиземноморье, в особенности на востоке, процветали промышленность, торговля и денежное хозяйство. Это хозяйство ускоряло экономическую эволюцию Запада и заметно влияло на земельное хозяйство и собственность. Одновременно с ослаблением крестьянства крепли крупные помещики, захватившие государственные земли (ager publicus), хозяйствовавшие на продажу и заводившие на своих землях рабовладельческое плантационное хозяйство (ср. § 7). В поместьях и городах появились мастерские, где трудились рабы. Однако в I–II вв. не было еще недостатка в средних землевладельцах и свободных ремесленниках. Промышленность, торговля и металлические деньги экономически объединяли всю империю..

12. Нельзя однако признать хозяйство империи капиталистическим. Население было не слишком велико, и земля оставалась основой хозяйства. Производственного капитала в это время еще не было. Поскольку отличительной чертой экономического уклада империи было потребительское хозяйство, а промышленность и торговля не обрели самостоятельности, кризис III века разрушил денежное хозяйство, обнаружив подлинную природу хозяйства имперского. Знать начала возвращаться к старинным формам хозяйствования; средние классы слабели; и экономическому единству империи настал конец. А без такого единства таяло и единство политическое.

III. Доминат и гибель Западной империи

13. Первая политическая организация империи, так называемый принципат (или диархия) явилась компромиссом между монархией и республикой. Революции и войны III века обнаружили сущностный порок этого принципата. Уже Аврелиан приступил к реорганизации империи.

14. Однако подлинными основоположниками новой политической формы, так называемого домината, стали Диоклетиан и Константин Великий. Правда, изобретенная Диоклетианом тетрархия не прижилась. Однако он сформулировал принципы домината, перестроил центральную власть, провинции, старался оживить финансы и хозяйство. Реформы Диоклетиана довершили уже Цезарем начатую эллинизацию империи, проявившуюся ив религиозном характере нового государства.