41

С усилением дуалистического мирочувствования очень рано распространился по всей империи и аскетизм. Аскетами жили не только гностики и манихеи, но и «мудрецы» — стоики, новопифагорейцы и новоплатоники. Появилось множество аскетов и даже языческих монастырей, как, к примеру, общежитие служителей Сераписа в Александрии. Даже в иудейской среде возникли аскетические секты «терапевтов», «назореев» и «ессеев». — Аскетизм был явлением не христианства, но всей эпохи. Но с самого начала много аскетов было среди христиан. Дело в том, что новые христиане не всецело и не тотчас избавлялись от дуалистического мирочувствования; кроме того, христианство постепенно придавало аскетизму новый смысл.

В самом деле, христианство требовало от людей активного преображения мира, обещая спасение. Оно, — о чем ясно говорит апостол Павел, — освящало всякий труд и всю культуру, только не грех. Но жить и трудиться в обществе, особенно языческом, не греша, трудно, а собственное спасение занимало каждого. Правда, человек может быть спасен, только причаствуя Телу Христову, иными словами, спасенным можно быть только спасая других, или только пребывая в Церкви. Однако такова уж природа грешного человека, что прежде всего каждый печется о своей индивидуальной душе. А ее, как представляется, легче спасти, вовсе отказавшись от греховного мира и его забот… — Разве не назвал Христос Иоанна Крестителя совершеннейшим изо всех, рожденных от женщины? Разве не жили в пещерах Илия, Елисей и «сыны пророков»? И сам Христос не постился разве 40 дней в пустыне? К тому же, помимо общих требований морали истинным своим ученикам Христос установил идеал. — Желающий действительно следовать Христу, должен быть совершенен, как совершенен Отец небесный. Совершенны были апостолы, которых сам Божественный Учитель называл «солью мира». В возросшей Церкви место апостолов заняла иерархия духовенства. Но духовенство не полностью замещало апостолов. Священнослужители исполняли определенные обязанности: толковали слово Божие, совершали таинства, управляли Церковью; однако эти обязанности не требовали, чтобы свет их жизни «светил перед людьми», ибо мир не любит аскетического самозабвения. Иному и удавалось сочетать обязанности епископа, священника или диакона с подлинно христианской жизнью; но святых было немного; кроме того, не святость составляла церковный смысл и «функцию» священства. Идеал совершенства остался прежний, но он не предполагал уже, что человек — проповедник или совершает таинства. Совершенство человека лишь означало, что он действительно и всецело следует Христу и, совершенствуясь, преображая в себе мир, светит людям.

Очень рано усилился христианский аскетизм. Уже в I веке многие христиане не вступали в брак; муж жил с женою, как брат с сестрой. В церкви непорочные девы и аскеты молились возле священников. Кое–где аскеты объединились в отдельные городские общины («аскетерии») или в общины странствующих аскетов. Но, по словам Оригена, счастлив тот, кто бежит от мира, чтобы принести свою жизнь в жертву Богу. По примеру Христа и Иоанна Крестителя многие бежали в пустыню. Толпами укрывались христиане в горах и пустынях от преследований Деция (250–251), Валериана (257–258) и Лициния (315 г.?); многие оттуда так и не возвращались, став анахоретами. Скитались в пустыне, кормились травами и кореньями или обосновывались где–нибудь возле источника с финиковой пальмой. Другие плели корзины и циновки и продавали их в ближних селах и городах.

«Основатель и царь монашеской жизни» Павел Фивейский (умер в 347 г.) едва ли не всю свою жизнь провел в египетской пустыне, живя в пещере и питаясь финиками. Рассказывают, что львы вырыли ему могилу. Так называемые инклузы — наподобие бывшей куртизанки Тайс — замуровывали себя и только через маленькое окошко принимали приносимую набожными людьми пищу. Стилиты (столпники) жили на высоком столпе или на колонне в развалинах какого–нибудь храма… Вначале анахореты жили в египетской пустыне. В третьем и четвертом веках много их было на Синайском полуострове, в Палестине, Сирии и Киликии. В четвертом и пятом веках анахореты распространились на юге Италии и Галлии… — «Ступайте в Фиваиду! — говорит Иоанн Златоуст. — Там — пустыня, прекраснее рая, подобно ангелам живут там тысячи людей, племена мучеников, множество непорочных дев. Там увидите вы скованным адского тирана и победоносным и славным Христа».

Страшно было бороться именем Христовым. — В пустыне полно невиданных зверей, огромных чудовищ, одним взглядом губящих человека. Но еще страшнее отшельникам бесы. — Рассказывают, что ночью к одному отшельнику зашла женщина и попросилась на ночлег. Сжалилися над ней отшельник; забыв о хитрости бесовской, бедняга согласился; но скоро приключилось с ним большое несчастье. — Женщина возбудила в нем желание, а когда он обнял ее, со страшным воем выскочил из его объятий, «точно какая тонкая тень», бес. Тотчас же бесы, «которых в пустыне тьма», подняли беднягу на смех: «Ты, который в гордыне вознесся до небес, как низко, до самой преисподней, пал теперь!» — Другого анахорета бесы безжалостно били три ночи. Но, поскольку тот готов был скорее умереть, чем возвратиться в мир, бежали, наконец, с воем: «Победил! Ты победил!» Бл. Иероним превосходно описал, как в бескрайней, палимой лучами солнца, Сирийской пустыне представлялись ему искусительные танцы дев. «После изнурительного поста страсти бушевали в душе и в охладевшем теле. Уже при жизни был я мертв, а перед глазами дрожали огненные языки похоти».

Но святой ничего не боится. Сам Бог посылает ему пропитание. Святые пустынники голыми руками ловят змей и драконов, истребляют их словом. — Много обид претерпел монах Аммон от разбойников. Наконец, «отправившись в пустыню, привел оттуда с собою двух громадных драконов, и велел им оставаться у порога своего монастыря и охранять вход в него». Многое под силу кротким монахам, ибо в гордыне таится величайшая опасность. Доказательством тому и осужденные на вечную смерть монахи, и наставления египетских аббатов. — Как–то раз, возвращаясь в монастырь, двое мальчиков заметили на дороге ужа (по–нашему, опаснейшего змея[10]). Не убоявшись этого врага Божия, помолились и поймали его. Но когда они, гордые собой, принесли ужа в монастырь, мудрый аббат велел высечь их как следует, потому как изловили они ужа по милости Божией, а не по своей смелости. — «О, пустыня, благоухающая весенними цветами Христа! О, пустыня, доверчиво радующаяся Господу! Здесь можно, освободясь от бремени тела, взлететь к чистому сиянию эфира».

С самого начала помимо отдельных анахоретов существовали также и монастыри или «лавр ы». Основателем первой такой лавры, согласно преданию, был св. Антоний Египетский, житие которого описал сам Афанасий Великий. Изучая жития монашествующих (например, изложенную Иеронимом биографию Павла Фивейского, биографию Антония, сочинения Руфина и др.), не следует искать в них исторической правды. Авторы некритично повторяли всевозможные предания, в том числе и сущие небылицы, и сами изрядно присочинив. Желая прежде всего дать людям наставление, они рассказывали о том, что могло и, по их представлению, должно было быть. Но все эти сочинения, хотя и содержат мало подлинных исторических фактов, наилучшим образом отображают привлекавший людей того времени аскетический идеал, «романтику аскетизма» и христианский его смысл. В этом отношении очень важно классическое «Житие Св. Антония».

Набожный сирота Антоний возгорелся желанием исполнять указующие совершенную жизнь Христовы заповеди (Мф. XIX, 21). Антоний сделался учеником одного анахорета и начал вести аскетическую жизнь. Позднее уединился в гористой пустыне на правом берегу Нила. Друзья приносили ему пищу; и скоро слух о его мудрости и святости разнесся по всей стране. Рекою стекались к нему люди, жаждущие всяческих наставлений и молитвы святого; собралось множество учеников. Ибо тогда, в IV веке, «вся окрестная пустыня уже была заселена монахами». Антоний сделался их «отцом», или «аббатом» (abba, avva = отец). Но в 311 г. он ушел ободрить подвергаемых гонениям александрийских христиан. Вскоре возвратился и, ища совершенного уединения, вновь ушел из своей «лавры». На сей раз святой укрылся на пустынной горе около Красного моря. Он все же навещал по–отечески любимых своих чад, ободряя, наставляя, радуясь строгости их жизни. После смерти Антония ученики не оставили начатого им дела: в IV веке было уже около 6.000 «учеников св. Антония».

Антоний отрекся ото всего, в том числе и от себя самого. Удалился от мира, от людей, даже от своих последователей. — «Залежавшаяся на земле рыба испытывает жажду. Расточающие время в общении с людьми монахи тоже слабеют. Как рыбе необходимо спешить в воду, так нам — в горы, дабы, задержавшись у вас, не забыть о том, что внутри нас». Антоний стыдился есть и спать. Иссякли и страсти. Даже оставляя по необходимости любимую свою пустыню, он «не был сокрушен печалью, не ликовал, не веселился и не горевал; при виде множества людей не печалился, не радовался, когда все его приветствовали, — был спокоен, ибо правил им разум». Однако Антоний пекся о делах Церкви, обуздывая жесткосердных, утешая обездоленных и всех наставляя. Своими чудесами он исцелял немощи телесные и духовные. И мир вокруг преобразился. Не чудна ли пустыня святого, где, касаясь рукою змеиной норы, малое дитя смеется над искусителем Евы? «Сто пять лет жил св. Антоний; хоть и мало двигался, не потучнел и даже не высох в посте и борении с бесами». До самой старости сохранял доброе зрение, а зубы «лишь пошатывались от старости».

Каждая «лавра», основанная самим св. Антонием, его подлинными или мнимыми учениками, была колонией отшельников. Вокруг небольшой церковки, где по субботним и воскресным дням собирались для молитвы все аскеты, было множество хижин. Днем анахореты работали, чтобы добыть себе пропитание и одежду, для чего отправлялись иногда в ближнее селение или город, а с заходом солнца возвращались в свои кельи петь псалмы. Некоторые анахореты совершенно уединялись от мира, но большинство понемногу общались с людьми. Миряне тоже наведывались в лавру, жили там иногда некоторое время в построенном специально для этой цели «ксенодохии», или «гостинице».

Пахомий, бывший солдат, основал в 328 г. монастырь Табеннизи (на берегу Нила), вскоре — еще девять, кроме того, два женских монастыря. Это были уже не обычные колонии отшельников, а настоящие монашеские общежития. — Каждый монах жил в отдельной келии. Двадцать таких келий составляли особенное здание под началом «домоправителя» (οικιακός). Все трудились, но труд был уже несколько дифференцирован. Были кузнецы, сапожники, земледельцы и т. д. Монастырь продавал свои товары и покупал все необходимое, превратившись в социально–экономическую организацию. Зато более упорядоченною сделалась и религиозная жизнь монашествующих… Утром и вечером все молились в церкви. Старшие направляли и учили младших, указывая им, как молиться, какие книги следует брать из монастырской библиотеки; разъясняли обязанности воина Христова. Каждые шесть месяцев представители монастырей съезжались в главный монастырь для обсуждения общих религиозных и хозяйственных вопросов. Председательствовал старший «отец» (аббат), которому подчинялись местные аббаты.

Таким образом, наряду с отдельными монастырями и их колониями–лаврами возникли сильные организации аскетов. Оставившие мир аскеты возвращались в мир: таинственное влияние аскетизма приобрело конкретную форму, стало очевидным и не только религиозным. В том большая заслуга подлинного организатора восточного аскетизма св. В а — силия Великого. Не отрицая анахоретского идеала, — в монастырях Василия жили и отшельники, или монахи «великой схимы», т. е. принесшие великие обеты, — Василий окончательно упорядочил общий труд и жизнь монахов и, основывая свои монастыри близ городов, требовал, чтобы монахи пеклись о бедных и больных. — «Мы принимаем сирот, чтобы, по примеру Иова, сделаться отцами их; тех же, у которых есть родители, мы принимаем только, когда их приведут сами родители… Должно воспитывать детей во всяческом благочестии, как детей братства. Но и прочие люди могут пожить некоторое время в монастыре, дабы от христианской жизни укрепился их дух».

Аскеты, лавры и монастыри прежде всего множились на Востоке, но скоро получили распространение и на Западе. И здесь появилось много людей, ведущих аскетический образ жизни, и не только из духовенства. Высокородная римлянка Азелла в возрасте двенадцати лет, запершись в комнате, «услаждается широким пространством Рая». Живущие совместно вдовы и девицы зарабатывали на хлеб ткачеством, образуя «аскетерии», или, согласно бл. Августину, diversoria sanctorum. Знатная римская матрона Марцелла после смерти мужа решительно отвергла роскошь, обратившись к чтению Св. Писания, молитве и делам церкви. Аскетический образ жизни вместе со своей дочерью вела и другая единомышленница бл. Иеронима — Павла, скончавшаяся в Вифлееме, где вместе с бл. Иеронимом основала два монастыря — мужской и женский. В начале четвертого века множество отшельников появилось в Галлии и Испании, а из живо общавшейся с восточными аскетами Галлии монахи начали проникать в Британию и Ирландию.