Внутри большей части Восточных и Древневосточных Православных Церквей создались условия, дающие им возможность вступить в ВСЦ во время его создания и в новые структуры, которые были организованы Первой Ассамблеей в Амстердаме в 1948 году. Однако для некоторых Церквей тогда было неблагоприятное время для официального вступления в ВСЦ. Их позиция мотивировалась в основном доводами вероучительного характера и соображениями по поводу сосредоточенности внимания ВСЦ на социальных и политических вопросах. Хотя большое число иерархов и богословов полагали, что вероучительные различия Церквей–членов и Базиса Устава ВСЦ не придают ни энтузиазма, ни перспективного будущего, другие были убеждены, что совместные действия в области практического христианства могут содействовать зримому единству [ [102]]. Эта тенденция достаточно жива и сегодня в мышлении и деятельности ВСЦ.

С самого начала обновленной приверженности экуменическому делу (XIX — XX века) православные члены клира и богословы были единодушны в мнении, что единство в вере представляет собой первое условие воссоединения вероучительно разделенных Церквей и христианских общин. Однако было определенное гибкое положение в вопросах, касающихся границ Церкви, уровня разделенности и «стен» разделения, действия благодати между всеми, кто исповедовал нашего Господа Иисуса Христа как Бога и Спасителя, роли культуры, идеологии и других «небогословских» (невероучительных) факторов, взаимодействия между вертикальными и горизонтальными измерениями в христианской жизни и экуменическом устремлении [ [103]].

Участие православных в ВСЦ не считалось «революцией в истории», но исполнением основного христианского долга и «естественным следствием» постоянной молитвы о «благостоянии Святых Божиих Церквей и единении всех». Вступление в ВСЦ «представляет собой еще одну попытку, подобно и другим попыткам в святоотеческий период, применить апостольскую веру к новым историческим ситуациям и экзистенциальным требованиям. Что в каком‑то смысле новое сегодня, так это тот факт, что эта попытка делается вместе с другими христианскими организациями, с которыми нет полного единства. Именно здесь возникают трудности, и именно здесь есть также много знаков реальной надежды на возрастание братства, понимания и сотрудничества» [ [104]].

Таким был опыт Православных Церквей в первые два десятилетия соучастия в жизни и свидетельстве ВСЦ. Преданные своей экклезиологии и пониманию церковного единства как осуществления Апостольского Предания и продолжения жизни неразделенной Церкви православные представители на больших экуменических встречах не упускали случая делать свои особые заявления, чтобы обеспечить «восточное толкование» важных вероучительных вопросов, по которым православное богословие и методика существенно отличались от богословских подходов и этоса протестантских партнеров [ [105]]. В том же духе православные члены Центрального Комитета ВСЦ в 1950 году решительно поддержали «Торонтскую декларацию», которая давала заверения, что «ни одна Церковь не будет в опасности отказа от своего наследия, не будет подвергаться давлению к принятию какого‑то решения против своих убеждений». Полностью сознавая существующие различия в вере и церковном устройстве, Церкви — члены ВСЦ «признают друг друга как служителей Единого Господа». «Они хотят исследовать свои различия в духе взаимного уважения, полагая, что Дух Святой может повести их таким образом к проявлению своего единства во Христе» [ [106]].

Окружное послание Вселенского Патриарха Афинагора, выпущенное в 1952 году, было призывом к православным оставаться преданными своим экклезиологическим и богослужебным традициям, нести православное свидетельство и делать специфический вклад в дискуссии по экуменическим вопросам. Сильно подчеркивалась необходимость более объединенного, коллективного и творческого участия в жизни ВСЦ и адекватного представительства всех Православных Церквей [ [107]].

В принципе православные богословы продолжали оказывать предпочтение программам Веры и устройства, но Церкви вовлекались во многие другие области экуменической работы. Даже в официальных документах, таких, как упомянутое Окружное послание, внимание привлекалось к нескольким измерениям экуменической деятельности. Все они делали вклад в «восстановление искренности и доверия между Церквами… чтобы они считали друг друга… родными и частью дома Христова…» [ [108]].

3. РОСТ ПРАВОСЛАВНОГО ВКЛАДА В ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВСЦ: СОУЧАСТИЕ И ВЗАИМНОЕ ОБОГАЩЕНИЕ

С конца 60–х годов большое число православных представителей присутствовало на ассамблеях, всемирных конференциях и консультациях ВСЦ. Иерархи, богословы и выдающиеся миряне брали на себя большие обязанности на этих встречах. Православные специалисты в Экуменическом центре стали более активными в предоставлении советов Генеральному секретарю и помощи составу ВСЦ в области отношений с православным членским составом, принятии соответствующих программ и совместном спонсорстве заседаний. В этом отношении Отдел православных исследований и взаимоотношений Комиссии всемирной миссии и евангелизации оказывал особую помощь в области миссии и евангелизации. Около 30 православных совещаний сосредоточили свое внимание на тематических вопросах из области единства, миссии, общего свидетельства, образования, обновления, духовности, развития и диаконии. Около 35 публикаций ВСЦ относятся к жизни, свидетельству и вкладу Православных Церквей в экуменическую повестку дня. Достигнуты улучшения в православном членстве в руководящих органах ВСЦ, комиссиях и составе штатных сотрудников.

В контексте программных вопросов кажется, что православные богословы все еще предпочитают исследования в области веры и устройства, таких, как «КЕС» («Крещение, Евхаристия, Священство»), «Как авторитетно учит Церковь сегодня», «Отчет о надежде, которая в нас», «К общему вероисповеданию апостольской веры сегодня», «Единство Церкви и обновленной человеческой общины». Однако рамки православных интересов значительно раздвинулись. В экуменическую повестку дня было внесено множество разнообразных вопросов, включая «Мир и справедливость», «Межвероисповедный диалог», «Роль и участие женщин в Православной Церкви», «Расизм и права человека». Иногда эти темы появляются из частного контекста и живого свидетельства поместных Православных Церквей [ [109]]. Экуменическая деятельность многих измерений проистекает из призвания Церкви и глубокого чувства христианской ответственности перед лицом жгучих проблем нашего времени [ [110]].

В тот же самый период «православное присутствие значительно повлияло на жизнь и работу ВСЦ, содействуя распространению тринитарного богословия, первенству и безотлагательности единства и вероучения, экклезиологии Поместной Церкви, духовности и сакраментальной жизни и центральности богослужения» [ [111]]. Православные богословы и экуменические работники сыграли ведущую роль в размышлении о внутреннем смысле слова «theosis» (обожение), о даре братства (koinonia), о центральных вопросах, касающихся Священного Писания и Предания, евхаристического общения, соборности и кафоличности, миссиологии и обновления, прозелитизма и свободы религии, а также «Литургии после литургии» [ [112]].

В докладе Консультации 1981 года о православной вовлеченности в ВСЦ официальные представители всех Восточно–Православных Церквей справедливо заявили: «Несомненно, что Православные Церкви (также) [ [113]] получили ощутимую пользу от своего присутствия в ВСЦ и посредством развития взаимопонимания, серьезного обсуждения вероучительных вопросов, обмена мнениями и опытом общего свидетельства оказали серьезное влияние на его мышление, чаяния и работу. Есть прогресс и в движении к христианскому единству, но нам предстоит еще долгий путь к нему». Затем в докладе дается несколько примеров «по выбору» о большой роли и позитивных результатах ВСЦ в общем экуменическом движении. «ВСЦ способствовал распространению экуменического сознания на всех международных, региональных и национальных уровнях в странах, где несут свое служение многие из Православных Церквей». Он содействовал братским контактам и богословскому диалогу между Восточными Православными и Древневосточными Православными Церквами и сделал вклад в «дальнейшее укрепление существующих уз братства» в кинонии Восточного Православия. «ВСЦ также собирал православных вместе на серию консультаций, семинаров и рабочих групп», организованных в сотрудничестве со многими подъединицами и отделами, чтобы прояснить позиции поместных Православных Церквей и предложить их соображения для жизни Совета.

Это суммарное описание процесса повышения православного вклада в деятельность ВСЦ как в качественном, так и в количественном отношении. Это еще один стиль участия, который заменил прежнюю практику отдельных православных заявлений на первых всемирных конференциях, на ассамблеях в Амстердаме, Эванстоне и в Нью–Дели, а также на некоторых других заседаниях [ [114]], это новый метод православного богословского сотрудничества и экклезиологический вклад. Он применялся на консультациях и в публикациях накануне больших экуменических событий [ [115]]. Очень часто он предлагался как плод общего усилия восточноправославных богословов в сотрудничестве с представителями других христианских традиций. Весь этот опыт свидетельствует не только о новом стиле рабочих взаимоотношений и увеличении православного участия в ВСЦ, но также указывает на истинный экуменический взаимообмен и взаимное обогащение между близкими партнерами в поиске единства. Это является свидетельством православной приверженности к экуменическому движению и знак реальной принадлежности к братству ВСЦ [ [116]].

4. ОТВЕТ НА ПРОБЛЕМЫ И ФОРМУЛИРОВКА ЖЕЛАТЕЛЬНОСТИ УВЕЛИЧЕНИЯ ПРИСУТСТВИЯ И ВКЛАДА

В некоторых православных заявлениях наряду с позитивной оценкой экуменизма и деятельности ВСЦ выражались пожелания создания лучших структур и условий с целью достижения достаточного православного участия и более эффективного вклада в общую жизнь Совета. Четвертая Всеправославная конференция (в Шамбези, 1968) в специальной резолюции выразила желание Православных Церквей предложить «все средства» в их распоряжение для «продвижения вперед и успеха всей работы ВСЦ». С этой целью был сформулирован целый ряд требований [ [117]]. Напоминалось о пожеланиях Вселенского Патриархата и Русской Православной Церкви (1973) в отношении главных задач ВСЦ и необходимости сбалансирования его повестки дня, о встрече по важным богословским вопросам на V Ассамблее (в Найроби, 1975), о призыве Первой Предсоборной Всеправославной конференции (1976) к более полному и более интегрированному православному участию в ВСЦ, о вдохновляющих выводах консультации в Новом Валааме (1977), которые еще больше укрепили эту тенденцию и творческий дух [ [118]]. Были начаты переговоры, чтобы заняться православными пожеланиями [ [119]]. Они нашли свое полное выражение в основных документах, официальных заявлениях, комментариях и заключительном докладе представителей Восточно–Православных Церквей на Софийской консультации в 1981 году [ [120]]. Отдав должное ВСЦ, как всеохватывающему форуму и привилегированному инструменту экуменического движения, делегаты подчеркнули четыре важные проблемы: 1) православное богословие и программные приоритеты не всегда находят свой путь и адекватное место в существующих структурах ВСЦ и рабочем стиле; 2) язык ВСЦ и то, как формулируются богословские заявления, не всегда достаточно ясны, чтобы допускать проявление православных позиций как неотъемлемой части документов Всемирного Совета Церквей; 3) по существующему Уставу и Правилам ВСЦ и православному каноническому праву мы не можем ожидать, что большое количество Православных Церквей подадут заявления о приеме их в члены ВСЦ, в то время как число протестантских Церквей и общин, подающих заявления о приеме, постоянно растет; 4) так как ВСЦ — это Совет Церквей, члены его должны иметь право назначать своих представителей в разные органы. Это не всегда соблюдается в отношении некоторых Поместных Православных Церквей.