Можно поставить вопрос: что нас ждет в будущем? Трудно сказать. Но на практике каждое большое экуменическое собрание заставляет православных занять оборонительную позицию. Это столкновение не так уж безобидно, ибо всякий раз православные в меньшинстве, их голос не очень слышен, а значит есть чувство разочарования и растущая тревога, что ВСЦ перестает быть домом по крайней мере для православных.

Я сказал — растущая тревога. И вот здесь для меня очень интересный пункт содержится. Со временем, казалось бы, проблемы должны исчезать, диалог должен покрывать эти проблемы, наше восприятие ВСЦ должно быть все более и более открытым, а наше самочувствие внутри ВСЦ должно быть все более и более комфортным. Такова логика диалога, если диалог идет успешно.

На самом деле происходит обратное. Количество проблем возрастает, количество вызовов нашей идентичности тоже возрастает. Поэтому растет и тревога, растет разочарование. Это разочарование не является результатом психологических фантазий — под этим разочарованием реальная причина. Давайте добавим сюда критику внутри Православных Церквей, — на которую приходится отвечать чаще всего не Всемирному Совету Церквей, а православным участникам экуменического движения, — и становится ясным, насколько непросто сегодня для православных участвовать во Всемирном Совете Церквей. Может быть, в этом одна из причин, почему сегодня непросто убедить молодого талантливого богослова работать в ВСЦ.

Отсутствие согласованного подхода к Преданию ставит под сомнение сам принцип доктринального консенсуса. И в самом деле, что означает соглашение, когда отсутствует общая норма веры? В этих условиях очередная богословская новация может с легкостью перечеркнуть многолетний труд по достижению консенсуса. Ведь так и произошло с женским священством, внедрение которого в практику протестантских церквей поставило под сомнение возможность достижения соглашения по вопросам о священстве, несмотря на явные успехи Лимского документа.

В этой связи представляются важными богословские исследования ВСЦ по теме «Экклезиология и этика», чтобы разработать общие критерии для нравственной оценки явлений современной жизни.

У многих православных, католиков и у кафолически и традиционно настроенных верующих других церквей большое смущение и соблазн вызывают настойчивые стремления различных параэкуменических, радикально–экстремистских, молодежных, феминистских и других групп и движений использовать ВСЦ для выражения их интересов и убеждений в области семейной этики и относительно так называемых сексуальных меньшинств.

Многие христианские ценности в настоящее время подвергаются нападкам со стороны секулярного общества. Голос христиан воистину будет пророческим и сильным, если это будет единый голос. Такие вопросы, как ценность семьи, святость брака, защита права человека на жизнь, начиная с момента зачатия жизни, проблема абортов, биотехнологии и тому подобное — по этим вопросам необходимо выступать совместно, чтобы убедить современное общество. Отсутствие же единства может, напротив, породить новые разочарования, и не только в экуменическом движении, но и в христианском послании миру.

Если говорить об опасностях для ВСЦ сегодня, то, конечно, нужно сказать о стремлении определенных групп превратить экуменическое движение в широкое движение по сближению христиан, иудеев, мусульман, буддистов и других нехристианских религий. В этой области необходимо различать два разных аспекта: богословский синкретизм, который по сути своей является ересью и опасностью как для экуменического движения, так и для церквей; и диалог с людьми других религий по вопросам практического сотрудничества (права человека, справедливость, мир, целостность творения и т. д.).

Такой диалог необходим сегодня, и я позже скажу о том, что этот диалог должен стать одним из приоритетов Всемирного Совета Церквей в конце XX и начале XXI века. Хочу только подчеркнуть, что диалог должен предполагать серьезные богословские усилия для выражения христианского благовестия таким образом, чтобы оно было понято разными культурами.

Однако при этом должны существовать ясные богословские критерии, как говорится об этом в Канберском заявлении православных участников, для того, чтобы иметь разумное ограничение этого диалога, без того, чтобы не переступить опасную черту, за которой — вавилонское смешение. Этот диалог не должен вытеснить на периферию собственно богословского диалога, направленного на поиски христианского единства. Православным трудно согласиться с формулировкой госпожи Мери Таннер, что диалог с другими верами должен вестись на основе принятия равенства различных путей к Богу.

Хорошо известно, что после Ассамблеи в Амстердаме в Греции возникла широкая полемика о целесообразности участия православных в работе ВСЦ, о возможных пределах и условиях такого участия для православных.

Высказывались предположения, что это участие следует ограничить только решением горизонтальных проблем и только на уровне мирян. Следы этой полемики можно обнаружить в тогдашней греческой прессе. Как кажется, основные опасения сводились к тому, что участие в работе ВСЦ может повлечь за собой отступление от норм православной веры, может быть ущербным для православной экклезиологии.

Трудно сказать, остались бы православные в экуменическом движении, если бы в 1950 году не была принята Торонтская декларация, которая совершенно ясно очертила условия участия Церквей во Всемирном Совете Церквей и, кроме того, сказала о том, чем ВСЦ не является и какие цели ВСЦ перед собой не ставит.

Принятие Торонской декларации помогло не только сохранить православное участие в ВСЦ, но и расширить его на Ассамблее в Нью–Дели за счет вступления Русской Православной Церкви и других Православных Церквей Восточной Европы. На этой консультации уместно сказать, что основные положения Торонтской декларации и сегодня представляют из себя непременное условие участия православных в работе и в жизни Всемирного Совета Церквей. Именно поэтому, начиная с Ванкувера, православные участники не перестают выступать в поддержку основных принципов Торонтской декларации.