36. Когда иже во святых Иаков, достигнув уже 120 лет, предузнал день призвания живущим в нем святым и светотворным духом, то, не желая претерпеть от братьев какого‑либо беспокойства, говорит авве Антонию, пришедшему посетить его: «Уйди в келлию твою и завтра наскоро сделай мне похлебку и принеси, дабы я принял ее». Антоний, исполнив поручение старца, пришел к нему и, узнав от учеников его, что он спит на седалище своем, немного успокоился; когда же с течением времени кушанье портилось, он самовольно вошел посмотреть, что делает святой; и, думая, что он спит, подошел к нему ближе и узнал, что он сидя преставился к Господу; и, залившись слезами, он вышел и возвестил братии.

37. Когда слух об этом распространился повсюду, куратор царицы Прокопии, взяв военный отряд, взошел на гору взять святые останки и отнести их своей повелительнице для достойнейшего погребения; ибо блаженная Прокопия издавна служила святому [240] старцу и пользовалась его боговдохновенным предстательством. Но блаженный Антоний, желая положить благодать монахам монастыря, как принявшим святого и много послужившим ему, говорит куратору: «Дитя, Господь принял и предложение и дело веры твоей госпожи и повелительницы, что сделала она рабу Его, и остается ей воздаяние за сие в будущем веке; но если ты послушаешь меня, то и сам будешь иметь не меньшее воздаяние за послушание и кротость. Блаженный отец наш обязал нас, чтобы мы погребли его в монастыре на этой горе, и нам не подобает не исполнить заповеди его. Посему оставь совершить сие беспрепятственно, ибо вы унаследуете гнев вместо благословения». Услышав сие, тот отказался от своего намерения, и таким образом вышло, что великий Иаков был положен во святом монастыре Евнухов.

38. Отец наш Антоний говорил о сем воспеваемом Иакове, что он достиг такой меры бесстрастия и благодати, что если не хотел, не был видим бывшими с ним. «Я и сам, говорил он, узнал это о нем. Ибо, когда я однажды шел по пустыне, он, увидев меня идущим к нему, сел на землю; я, приблизившись туда, где, как мне казалось, видел его, смотрел кругом и ничего не видел; в то время как я ходил туда и сюда, я почувствовал, что нога моя коснулась его иматия, но увидеть его не мог, пока он не обратился ко мне, говоря: «Чего ты ищешь, авва Антоний?» Я же сказал ему: «Воистину, владыко, если ты хочешь, тебя кто‑нибудь видит; если же не захочешь, то не видим никем» Итак он, улыбнувшись, говорит мне: «А ты не можешь сделать сего? Истинно, если ты еще не достиг сего, то не сделался совершенным монахом». [241]

39. Лишившись общества сего великого Иакова, Антоний, покинув Пандим, переселяется в Крилу; и, остановившись в молитвенном доме славного мученика Пантелеимона, подвизался там неведомо, внушая о себе представление большинству, как о нищем, вследствие освобождения от потребностей. Ибо он, понимая, что добродетель питается ее хлебом и сила души укрепляется и утучняется не яствами, но зная, что для благого целомудрие служит пищею, хлебом — мудрость, яствами — праведность, питьем — бесстрастие, наслаждением не какое‑либо отношение тела к вожделенному, а память о Боге и непрестанное восхождение к нему ума, по изречению «помянул Бога и возвеселился» (Псал. LXXVI, 4), не обращал большого внимания на попечение о теле, возлагая свое упование на Бога и будучи всегда соразмерно питаем Им.

40. Ученик его Сава, возвратившись и нашедши его после долгого времени, снова остался с ним. Во время упокоения их там, так как они были не известны местным жителям, они устроили себе малую печь и сами пекли себе хлеб. В один день, когда они посадили в печь хлебы, внезапно пошел дождь и прежде, чем они хорошо выпеклись, постройка развалилась и бывшее в ней смешалось с грязью. Посему они, по возможности отделив их от наплыва, тщательно высушили на солнце и, истолокши их, сделали так называемый руфий, которым и питался один Антоний.

41. Воспеваемый Павел, бывший епископ Плусиадский, услышав, что в убежище славного мученика Пантелеимона пребывает некий великий отшельник, пожелал свидеться с ним; ибо и сам он [242] был сподвижник и соизгнанник славных и ради Господа изгнанных безбожными иконоборцами; посему и покинув свою епископию, он в то время сам по себе жил в уединении в тех местах. Итак он, увидев Антония в таком рубище и совершенной нищете, подумал, что он — один из нищих, и, склонившись к состраданию, велел им ежедневно приходить и участвовать в его трапезе. Итак Антоний говорит своему ученику: «Вот, маловерный, снова Господь совершил устроение, чтобы мы имели хлеб наш беззаботно и без труда». Ибо Сава уже пришел в отчаяние от трудностей их несравненного образа жизни и помышлял о бегстве.

42. Однажды, когда наступил день памяти верховных апостолов Петра и Павла, епископ пригласил вместе с остальными друзьями и молчальника Антония; ибо он имел обычай совершать эту память апостолов. Антоний же, избегая вреда от пресыщения, не пожелал пойти на завтрак и удалился в пустыню около Потамии. В то время, как он тихо шел, он услышал тягчайший шум как бы от величайших камней, катящихся от сильнейшего толчка, и много спустя видит страшнейшего дракона, передвигающегося на другую сторону; и пораженный страхом, он пал ниц на землю. Вставши же после удаления пресмыкающегося, он приходит к блаженному Павлу епископу и рассказывает ему видение, говоря, что «как я думаю, владыко, я был выдан на смерть вследствие ослушания твоей святости, и если бы не предупредили твои молитвы, то душа моя переселилась бы в ад».

43. В другой раз опять Антоний, пришедши к епископу, сел с ним за трапезу, причем [243] присутствовали и другие друзья монахи и миряне. Павел же, презирая Антония как нищего, всегда указывал ему последнее место. Итак, сидевший вблизи его мирянин, родом Силеот, узнал его по голосу и некоторым телесным приметам; после того как все встали и Антоний ушел, этот муж сказал епископу Павлу: «Воистину, владыко, я думаю, что тот нищий — наш прежний воевода; но если повелишь, я пойду к нему и узнаю правду; ибо я столько времени очень желал встретиться с ним, поелику благочестив был муж и наслаждался многими благами во дни лицезрения и сожительства с сим преподобным, и получить его молитвы с моим духовным отцом, в начале моего отречения придя к нему в обитель всех святых».

44. Так угодив Богу, сей воспеваемый и новый Антоний переселился с духовным сыном своим Петроною в вечные обители в третий день до ноябрьских ид (11 ноября), сорок лет пробыв монахом и столько лет в схиме прославив Господа, 23 года пробыв вне царствующего града вышесказанным образом, а 17 лет проживши в граде. Ему и мы будем по возможности подражать, украшая душу и тело чистотою и смирением и возделывая восходящий к небу ум молитвами, постами и изучением Писаний, дабы, причастившись той же благодати, достигнуть вечных благ во Христе Иисусе Господе нашем, Ему же слава и держава со безначальным Отцом и животворящим и равнодействующим Его Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Сборник Палестинской и Сирийской агиологии,

изданный В. В. Латышевым.

Выпуск второй.

Предисловие.

В 1907 г. покойный ныне А. И. Пападопуло–Керамевс начал в 57 выпуске “Православного Палестинского Сборника” издание “Сборника Палестинской и Сирийской агиологии”. В виде 1–го выпуска этого “Сборника” он издал 12 греческих текстов житий разных Палестинских святых, а мы присоединили к ним, по просьбе издателя, русские переводы во исполнение принятого в Палестинском Обществе обычая снабжать такими переводами издаваемые иноязычные тексты. В предисловии к этому выпуску покойный издатель высказал несколько мыслей о значении агиографических текстов для изучения истории и географии Палестины и о желательности постепенного собирания и издания этих текстов в виде подготовительной работы к будущему систематическому и критическому “корпусу” Палестинской агиологии. Вполне разделяя эти мысли, мы признали желательным продолжить добрый почин покойного присоединением к изданному им первому выпуску “Сборника” второго, предлагаемого ныне вниманию читателей и содержащего четыре неизданных греческих текста, с которыми нам встретилась надобность познакомиться при работах по исследованию недавно изданной нами Византийской минеи, составленной, быть может, Иоанном Ксифилином 1. Для ускорения подготовки [II] к печати этого 2–го выпуска профессор Н. Н. Томасов изъявил любезную готовность перевести на русский язык два из издаваемых текстов, именно пространное житие св. Фотины и страдание свв. Павла и Иулиании. Что касается более краткого жития св. Фотины, издаваемого под № 2, то мы вместо русского перевода его предпочли дать славянский перевод из “Великих Четьих–миней” митрополита Макария, имея в виду, что, хотя издание этих миней за март месяц давно уже поставлено на очередь Имп. Археографической Коммиссией, но, вероятно, еще не скоро увидит свет, а между тем очень подробный пересказ содержания жития на русском языке уже дан покойным проф. К. О. Радченком в статье, указываемой ниже. Помещаемую нами под № 3 неизданную редакцию жития преп. Мартиниана мы оставляем совсем без перевода, так как в упомянутом 1–м выпуске “Сборника Пал. и Сир. агиологии” уже напечатаны наши переводы двух других редакций этого жития, изданных там покойным П. — Керамевсом. Все эти три редакций настолько близки между собою, что для лиц, желающих познакомиться только с содержанием жития и не знающих греческого языка, вполне достаточно двух указанных переводов, а для исследователей, которые пожелали бы изучить эти редакции в греческих подлинниках со стороны языка, стиля, взаимоотношения и пр., лишний русский перевод вовсе не понадобится. Изданию текстов мы предпосылаем на нижеследующих страницах краткие историко–литературные очерки каждого жития, в которых имеем в виду только выяснить, по мере возможности, постепенную эволюцию текстов, оставляя в стороне исследование их с богословской точки зрения, как лежащее вне нашей компетенции.