9. Когда они таким мученическим образом покинули сей мир, паства их рассеялась и как бы от одного источника разделилась и растеклась в разные части вселенной, не малодушным страхом гонимая, но дабы исполнено было ею то. чего не успели завершить учителя, дабы обратились против врага ковы его, дабы преткнулся он сам о то, чем надеялся создать преткновение [другим], и дабы воссияла ярче сила Христова, часто поправляющая дела, по–видимому, пошатнувшиеся и ведущая нас ко благу твердым кормилом, — таковы суды Бога моего. Итак, другие страны и города имели других проповедников, великомученица же Фотина со сродниками тогда бестрепетно проповедовала явление Христа в африканском городе Карфагене. Итак, когда общий враг и супостат, как сказано, увидел, что благочестие и после сего ширится и возрастает, а его собственная сила слабеет, то он опять подстрекнул Нерона на розыск уцелевших и, воспламенив в нем сильный огонь гнева, побудил разослать по всей подвластной Римлянам [земле] неумолимых правителей, дабы они разными казнями и мучениями принуждали к отречению от Христа исповедующих Его Богом.

10.

Намереваясь послать [Севастиана] в Италию, властитель призвал его к себе и сказал так: “Преславный дукс, поелику ты стяжал наше высокое благоволение, то надлежит тебе воздать нам щедрую мзду. Но какое может быть для нас иное воздаяние, как не готовность с твоей стороны исполнить вместе со стратилатом то дело, которое мною избрано и должно быть предпочтено другим. Весьма угодное мне дело [79] [состоит в том, чтобы] погибли без всякой пощады и сострадания все, которые почитают Христа Богом. Поэтому ничто прочее, ни войны и битвы, ни мечи и тулы (колчаны для стрел), ни всякое оружие, подъемлемое на супостатов, не должны казаться вам предпочтительными пред борьбою и бранью с врагами богов. К чему нам сопротивляться внешним врагам и двигать против них, как говорится, всякий камень и [в то же время], не давая полной воли своему гневу, дозволять этим без страха жить в нашей стране или, вернее, в стране богов, от которых и нам [дарована] власть над нею; ибо мы веруем, что не кем иным, как богами, даровано нам и одоление супостатов. Итак, если вы, исполняя дело приятное богам и нам угодное, постараетесь в скорости истребить весь род так называемых христиан, то удостоитесь еще больших даров и от нас самих, и от богов”.

11. Поощрив его этими словами, тиран отправил его в Италию. Когда он прибыл туда, то стратилат, вместе с войском встретив его с большим почтением, относился к нему дружественно, и они обменивались взаимными любезностями. В один из дней, когда они встретились друг с другом, игемон, взяв за руку Виктора, удалился с ним в уединенное место и обратился к нему с такими словами: “Любезный Виктор, мы знаем, что ты переменил свои убеждения и отрекся от нашей веры, будучи научен своей матерью чтить Христа и поклоняться Ему. Говорят, что и сама она, последовав за Петром вместе с Иосией, своим сыном и твоим братом, проповедует имя Христово во всяком граде и стране. Но если ты хочешь послушаться меня, то, оставив этого нового Бога, вернись к твоей отцовской вере, дабы не подвернуться смертельной опасности. Знай, что недолго тебе возможно будет укрываться от властителя; твое заблуждение не настолько маловажно, чтобы, в качестве такового, не привлечь к себе внимания и остаться не замеченным. Ибо неисполнение повелений царя, которому ты, бесспорно, [обязан] и жизнью и тем, что вознесен до такой славы и известности, есть открытый мятеж, тем более, что ты заботишься о тех, [80] кого нам предписано карать, и не только заботишься, но и [сам] подпал под влияние их иноземных бредней и чтишь почитаемого ими Бога, с презрением отрекшись от тех богов, которых благоговейно чтит царь. Как же властитель, узнав об этом, сохранит свою кротость, как? Нет, любезный Виктор, не оставайся в этом [заблуждении] и, пригласив к себе мать и брата через какого‑нибудь верного человека из твоих подчиненных, заставь их хранить молчание и таить в себе свою веру в нового Бога, если они не согласятся вполне отступить от своего служения. А ты, восседая среди [площади] и помня, что на тебя устремлены взгляды народа, выступай против так называемых христиан и, если не хочешь их казнить, то, по крайней мере, изгоняй из твоих городов, и ты получишь со многих сторон величайшие выгоды. Царь за верную службу возведет тебя в высший сан, а присваивая себе имущество преследуемых, ты увеличишь свое состояние. Непременно простит тебя за это и Бог твой, если только ты не пожелаешь окончательно отказаться от Него по моему совету. В самом деле, коль скоро Он Бог, то, зная причины деяний, Он во всяком случае признает достойным одобрения того, кто может подвергнуть их большим бедствиям, но не принуждает силой к отречению”.

12. Этими словами правитель старался повлиять на Виктора, но был уловлен сам, познав вскоре благочестие и изменив свои взгляды под влиянием того, что услышал в ответ от Виктора, а вернее — того, что и тут содеяла благодать Духа, призвавшая его, как “сосуд избранный”, по выражению святого апостола Павла 4, и поражением зрения просветившая душевные очи, как будет сейчас рассказано. Подобает внимательно отнестись к рассказу. Когда правитель уже привел все заманчивые доводы и воображал, что своими увещаниями пленил собеседника, Виктор, мало помедлив и собравшись с духом, дал такой ответ: “Игемон, ты предлагаешь мне, говоришь и советуешь выбрать то, что считаешь хорошим, и я признателен тебе за дружбу [81] и расположение. Но так как твоя любезность дошла до того, что ты дал мне полезный по твоему мнению совет и, стараясь отклонить меня от моей цели, увещевал меня действовать в угоду тленному царю, то и я не откажусь уделить тебе часть общей благодати, указать путь к свету, приблизить к бессмертному царю и сделать наследником многих благ”.

13. Дукс ответил: “Дорогой друг Виктор, если ты скажешь нечто достойное внимания, то мы согласимся с тобою и подвергнем твое предложение суждению разума, и если оно даже не окажется сопряженным с какой‑либо пользой и выгодой, не отвергнем его. Если же оно ведет ко вреду и гибели, то ни в каком случае не примем его”.

— “Так выслушай, любезнейший игемон, — сказал стратилат, — мои слова. Мы знаем, что Христос, которого ты называешь новым Богом, есть Творец веков и Создатель всего видимого и мыслимого; не вчера Он начал быть, как тебе кажется, но прежде веков сосуществовал с Отцом, который, неизреченной премудростью создав человека по образу и подобию Своему, даровал ему наслаждение раем, повелев [соблюдать] только одну заповедь, приучавшую к повиновению. Сей человек, обманутый советом змия и соблазном жены и преступивши сию заповедь, был изгнан из рая. Когда лукавый, за гордыню низвергнутый с небес, — я разумею чтимого вами беса, — увидел, что человек лишился благодати Божией, то, растянув все свои сети, захватывает в них несчастного и постыднейшими страстями отдаляет от Бога, а затем убеждает перенести на идолов честь, подобающую Творцу, уча признавать богами то, что создали руки человеческие. Так держал нас враг в своих сетях, и не было никакого средства изъять нас из его петель; мало того, мы, отвергнув и пророков, и закон учительный, и все, что для нашего обращения ниспосылал Бог, впадали в заблуждения прародителей. Тогда Творец наш, видя, что мы находимся в такой опасности и что враг радуется нашей гибели, пожелал по милосердию своему Сам воспринять на себя наше естество, изойти из девической [82] непорочной утробы и стать подобным нам человеком, не изменяясь в божестве Своем, и указать нам путь, которым мы сможем одолеть незримо наступающих на нас бесов. Итак, любезнейший игемон, Сей во время Своего богочеловеческого пришествия беседовал и с моей матерью у колодца Иаковлева и, открыв ей познание тайн, просветил очи ума ее; она, услышав и увидев столько, сколько не может рассказать человеческий язык, поняла, что зримый ею есть Бог и подобный нам совершенный человек. Поэтому она сама прилепилась к Нему, находилась при Нем, когда он принял на себя вольную страсть ради нас, и видела Его воскресшим из мертвых и восшедшим на небеса, откуда Он и сошел. Посему она и нам передала то, что получила и, исхитив нас, как любезных чад своих, из ваших суетных мерзостей, научила познать воистину сущего Бога. Его мы познали, Его чтим и проповедуем со всяким дерзновением и никогда от Него не отречемся; не бывать сему, хотя бы царь грозил, карал и вздумал делать что угодно, так как даже смерть за Него мы считаем благом. Как мне забыть о тех чудесах, которые недавно через меня Бог мой явил в битве с Аварами? Разве и сам ты не знаешь, сколько тысяч врагов было истреблено? Предо мною шествовал ангел Господень и истребил столь великое множество Аваров, какого и исчислить невозможно. С этого времени я получил и благодать не надеяться на человека. Посему познай и ты, познай истиннейший и спасительный путь и приди ко Христу, ибо он человеколюбив и принимает тебя, и ты во веки будешь соцарствовать Ему”.

14. После того, как дивный Виктор связал в рассказе это и многое другое, какое‑то божественное просветление незримо коснулось души Севастиана: он, как бы придя в исступление, закрыл очи руками, затем пал ниц на землю, как труп, и лежал безгласный с раскрытым ртом. Тотчас он был поднят предстоявшими и уложен на одр. Плач, стенания и смутные толки начались среди всех его подчиненных, думавших, что он вскоре испустит [83] дух. Одни думали, что он впал в обморок под влиянием какой‑нибудь человеческой болезни, например, потому, что излишек чего‑либо в естестве передался в голову, расстроил ее направляющую деятельность, погасил свет очей, вызвал бесчувствие и поверг его как бы бездыханным на землю. Другие подозревали иное, — что стратилат по естественной зависти к его славе хотел губительным зельем лишить его жизни, чтобы себе одному присвоить всю полноту власти.

15. Три дня провели они в печали, но когда на востоке забрезжил свет четвертого, они увидели поразительное зрелище: Севастиан как бы в исступлении вскочил с одра, громким голосом восклицая: “Един Бог христианский, проповедуемый Виктором. Ему я служу, в Него верую и Его исповедую Богом истинным и живым во веки”. Пораженные такой внезапной переменой, все присутствовавшие вместе с Виктором стали спрашивать игемона, что с ним случилось, и как он столь долгое время пробыл в исступлении, не произнося сам ни единого слова. На это он ответил: “Дивный Виктор, когда я с напряженным вниманием слушал твои слова и воспринимал их своим сердцем, огонь зажегся в нем от необычайной речи, и к концу ее все оно загорелось и стало пламенем, сожигавшим мою внутренность; невыразимая словами божественная молния озарила очи мои и дала возможность лицезреть Христа, радостным голосом призывавшего меня к Себе. От этого я впал в какое‑то оцепенение и стал нем и безгласен, пораженный страшным видением. Итак, не медли, но скорее присоедини меня к Нему и просвети очи мои душевные и телесные, ибо, как видишь, очи мои, пораженные тем божеским светом, утратили собственный свет”. 16. Не успел Севастиан закончить своих слов, как Виктор, совершив над ним все установленное, привел его к святому крещению, после чего тотчас отверзлись у него вместе с очами внутренними и очи телесные. С глубокой душевной радостью возвеличил он силу Христову и своим примером обратил великое множество Еллинов [84] к познанию истины. Поэтому во всей Италии была великая радость, так как число христиан с каждым днем увеличивалось, а идольский обман ослабевал. Весть об этом дошла и до воистину блаженной и соименной свету Фотины, которая, воздев к небу руки и возведя очи, сказала: “Слава Тебе, живущий в вышних и призирающий на смиренных 5, так как Ты исполнил меня столь великих благ через плоды чрева моего, собирая ежедневно плоды духовной нивы в божественные Твои житницы 6, дабы наполнить мир вышний и все обители его, которые Ты уготовал возлюбившим Тебя”.

17. Так обстояло дело; вера наша процветала и распространялась, но не могла с этим примириться зависть, и не мог лукавый отрешиться от своих злых умыслов. Снова ползет змий, изливает яд и чьими‑то устами нашептывает обо всем этом царю: “Попрана, государь, твоя сила, попрана твоя царская власть, еще немного, — и ты лишишься и жизни, если осторожно и мудро не возьмешь дела в свои руки. Знай, что тот дукс и стратилат, которых ты поставил править всей Италией, замыслили отпадение от твоей высокой власти и, отринув благоволение богов, перешли к Галилеянину, сдружились с теми, поголовное истребление которых было поручено им твоим величеством, подчинились нелепой вере их и вот поколебали всю страну и убедили мыслить согласно с ними. Через короткое время они устремятся и на твою царскую власть, — да не оправдаются эти слова на деле. У стратилата, говорят, жива мать, бывшая ученицей известного Назорея, которая вместе с несколькими другими сродниками находится в Карфагене, морочит людей волшебствами и привлекает их к Распятому; мало того, она сама содействует ковами совратительной деятельности сына и изыскивает способы, которыми сделает послушным ему великое множество народа”.

18. Распаленный до бешенства этими словами, тиран гневался, печалился, недоумевал, перебирал в мыслях, [85] что именно следует делать, и, наконец, рассудил, что в настоящем случае для него выгодно соединить гнев со сдержанностью, пока он не поставит мучеников перед своим судилищем. Посему он послал позвать их к себе под предлогом желания сообщить им о необходимых делах. На случай, если они не захотят исполнить царское повеление, он тайно отправил лиц, которые должны были привести их насильно, приказав, чтобы из рук их не ускользнул никто из окружавших Виктора и Севасиана и в Карфагене — великомученицу Фотину. Что же далее? Быть может, Бог отнесся с небрежением к такой участи их и оставил воспетых без утешения? Или утешал, но не всех без исключения, так как они находились в разных местах? Или, утешая, делал это сдержанно и слабо? Далеко нет. Он каждого посетил одновременно после распоряжения Нерона, причем не ангел послужил для сего и не кто‑либо [другой] из исполняющих такое служение, но к ним пришел самолично Тот, который по неизреченному состраданию явился на земле и прежде в человеческом виде и образе. Он звал их, как венценосцев уже, Своими известными словами: “Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я упокою вас” 7.

На это Виктор сказал Явившемуся: “Ты снова, Спаситель мой, пришел к нам”? Он ответил: “Не разлучусь с вами до скончания века 8. Но надлежит тебе предстать Нерону с матерью твоей Фотиною и спутниками ее. Итак, не бойтесь: побежден будет Нерон с князьями его. А тебе говорю: отныне ты не будешь зваться Виктором, но Фотин будет имя твое, ибо многие просвещенные тобою пришли ко Мне. Севастиана же ободрит твое слово, и он вместе с вами примет мученическую кончину. И блажен претерпевший до конца” 9.

19. Такое откровение дано было и всечтимой мученице Фотине с указанием всего, что должно было постигнуть их. Посему еще до прибытия посланных царем она с [86] спутниками своими отправилась в Рим и, вступив в город, велегласно проповедовала, говоря: “Римляне, благовествую вам пришествие Бога и спасение всем притекающим к Нему. Уверовавший и крестившийся спасен будет, а неверующий осужден будет” 10. Сими словами ее всколебался весь город, и многие, с унынием выслушав этот призыв и подвергнув его точному рассмотрению и исследованию, пришли к [истинному] богопочитанию. Тем временем из Италии прибыла и славная чета, досточтимейший Фотин со сладчайшим Севастианом. Итак, по докладу стражи, Нерон тотчас воссел на высоком судилище и, облекшись в лисью шкуру (ибо львиная была пока еще не уместна), с притворной кротостью потребовал к себе святых и, прежде всего приветливо взглянув на мучеников, говорит: “Откуда прибыли вы, госпожи мои сенаторши, и чего ради избрали… 11 к нам, как видно, привело провидение и порадоваться вместе со стратилатом и сим почтенным дуксом, которых попечение об общем благе потревожило оттуда на совместное с нами рассмотрение дел государственных в качестве первенствующих в синклите. Я уже узнал, почтенная старица и лучшая из жен, что прекрасный во всем Виктор — твой сын. Посему, я думаю, и боги привели тебя сюда, дабы вы порадовались вместе и вместе с нами воздали им достойные почести”.

20. На это мученица, оградив себя крестным знамением и всецело защитив себя им, ответила ему так: “Нас, государь, Господь наш Иисус Христос поставил сегодня перед твои очи, чтобы мы показали тебе Его, как истинного и вечного царя и Бога, и убедили признавать Его единого Богом и промыслителем о всем, а почитаемых вами (богов) считать немыми идолами и истуканами, созданиями рук человеческих, лишенными чувств. А что сих привело сюда, как ты сказал, рассмотрение общих дел, то ты сказал правильно, ибо ничто другое не требует более тщательного рассмотрения, чем настоящее дело: ведь рассмотрению подлежит [87] вопрос о бессмертной и бесконечной радости или каре. Итак, знай, что если ты придешь ко Христу, то будешь вечно соцарствовать ему, если же нет, то подвергнешься вечным мукам, ибо Он сам сказал нам: уверовавший и крестившийся спасется” 12.