27. Узнал и это Нерон и совершенно вышел из себя. Распаленный гневом, он огнем дышал, огонь испускал из глаз и решил огнем истребить святых, к чему подстрекал его и Агриппа, разжигавший его гнев. Итак, нанесли дров и всего, что служит для разведения и поддержания огня, целых семь дней, согласно распоряжению тирана, топили печь, и затем внутрь ее были введены святые, имевшие на устах песнь известных отроков Вавилонских. Ввергнувшие их слуги царя накрепко закрыли вход и три дня стерегли снаружи, ибо гонитель приказал открыть печь по прошествии трех дней, собрать кости и бросить в реку. Открыв печь, они увидели чудное и страшное зрелище: святые стояли совершенно невредимые, и ни один волос их не пострадал в пламени. Окружавшая толпа тотчас воскликнула: “Велик Бог христианский, сохранивший рабов своих невредимыми от огня”.

28. Услышав тотчас и об этом, Нерон пришел в полное недоумение. “Это прямое волшебство и явный обман”, говорил гнусный обманщик, не зная, кто обуздал силу огня и не оставил святых Своих, и что прав был сказавший: “Если сквозь огонь пройдешь ради имени Моего, пламя не опалит тебя” 13. Посему, дабы произвести более точный опыт и привлечь на свою голову те средства, которые он хотел противопоставить предполагаемому им [чародейству], он сказал: “Позовите мне волхва Лампадия: он сумеет разрушить козни этих не поддающихся смерти обманщиков. Никак не сможет устоять волхв против волхва: Лампадий великий знаток своего искусства и живо предаст злой смерти этих злодеев”. В тот же [92] час явился призванный волхв, который с надменным видом грозил, что если он не изведет их ядовитыми напитками, то никакое другое средство не должно быть применяемо к ним, ибо естественно будет предположить, что они сильнее самой смерти и совершенно бескровны и бессмертны. С такими словами он наполнил сосуд гибельным зельем и предложил мученице выпить. Она, взяв его в руки и, возведя очи горе, сказала: “Ты еси, Господи, Бог, изрекший во святых Твоих Евангелиях, что если и что смертное испием мы, верующие в Тебя, то оно не повредит нам 14. Итак, не отринь слов уст Твоих, но услышь меня в час сей, и сказанное Тобою да проявится сегодня на нас, рабах Твоих”. Сказав так, она сама вкусила питья и дала выпить бывшим вместе с нею, и оба они, взяв, выпили и милостью Христовой остались невредимыми. Пристыженный этим Лампадий приступил к изготовлению сильнейших зелий и, снова наполнив сосуд другим, более едким ядом, подал его мученице, сказав: “Если ты и это одолеешь, то убедишь и меня признать Христа”.

29. Когда она со своими сподвижниками быстро выпила и такой яд, и видно было опять, что она нисколько не пострадала, Лампадий, внезапно переменившись, воскликнул: “Ты победила, ученица Христова, победила козни бесов, спасла меня из глубины ада и возвела от тли жизнь мою; ибо я верую в проповедываемого тобою Бога и, как очищенный истукан, обновляюсь и совлекаю с себя ветхого человека; посему все свои книги предаю огню и от всякого своего колдовского искусства отрекаюсь”. Принесши с этими словами все книги, служившие ему пособиями для волхвований, он, на глазах толпы, сделал их добычей огня и стал побуждать святых крестить его немедленно. С великою поспешностью это было совершено, причем восприемниками своими он сделал Иосию со святой Фотидой и был переименован в Феокалеста, ибо повсюду они имели соответственное имя и прозвание. Одновременно и Бог призвал его к Себе, и после этого он своими делами еще более утвердил за собой такое прозвание. [93]

30. Нерон, узнав об его поступке, велел немедленно изъять Феокалеста из среды их, отвести за стены Рима и там предать смерти мечом. Радостно приняв этот приговор и обратившись к святым, он воскликнул: “Помолитесь за меня, святые Божии, помолитесь, чтобы мне в мире завершить течение моей жизни и сподобиться непостыдно предстать в день страшный пред судилищем Христовым”. Провожаемый молитвами всех, он с радостью ушел и, достигнув места, в мире был обезглавлен в пятый день июля месяца.

31. Итак тиран, видя свое полное поражение в сем деле, решил впредь относиться к великой не как к человеку, но как к существу бессмертному и вовсе не подверженному телесному страданию. Поэтому он говорит ей: “Прекрати, жена, эти глупости, и мы, относясь к тебе, как к богине, станем воздвигать тебе столпы и храмы, почитать тебя вместе с Ирою, Афиною и Артемидою, и все тебе будут поклоняться”. Мученица ответила: “Я — раба Божия и ученица Христа, который дает нам силы для сих необычайных деяний. Однако во мне не обитает какое‑то божественное естество, как тебе кажется, и нет другого Бога, кроме единого триипостасного, сотворившего небо и землю и все, что на них. А что касается обвинения в глупости, которое ты нам бросаешь за эту веру, то апостол Павел в своих писаниях говорит так: “Глупых мира избрал себе Бог, дабы посрамить сильных” 15. Тиран прервал ее вопросом: “Кто этот Павел? не из небесных ли богов кто”? Мученица ответила ему: “Он тоже раб Божий и учитель вселенной. Он вовсе не Бог по естеству, но является и таковым по положению, богом ваших богов, — можно сказать, — их уничтожителем и сокрушителем. Несколько дней тому назад он стяжал себе и мученический венец по усекновении тобою святой главы его”.

32, Тогда смертельно уязвленный свирепый зверь измышляет крайне тяжелую и мучительную казнь и велит тотчас отделить у них снизу особыми инструментами жилы от лодыжек, извлечь их наружу и крепко тянуть до тех [94] пор, пока они или совсем лопнут от сильного натяжения, или выдернутся сверху до низу, и мученики окончат жизнь такою насильственною смертью. Это приказание тотчас начали приводить в исполнение, и можно было видеть, как свертывались тела святых и принимали шаровидную форму от сгибания, которое производили жилы, тянувшие массу тела от шейных позвонков к ногам. Но твердые, как сталь, [святые] доблестно выносили и эту пытку и разили кровожадного пса горькими словами: “Не воображай, нечестивец, что мы обращаем внимание на эти муки: как человек, извлекши терние из ноги, вместе с ним устраняет и боль, так и мы относимся к вытягиванию из нас жил, ибо Бог наш, из праха создавши их прежде, может, вместо отнимаемых, дать нам новые жилы, крепкие и не могущие разорваться или быть вырванными”.

33. Этими словами еще более воспламененный ко гневу царь повелел растопить свинец, смешать его с серой и в кипящем виде влить мученице в горло, “Чтобы”, говорил он, “сожженный и вспенившийся язык ее прекратил свои глупые речи”. Но доблестная, терпя такое страдание, говорила: “Благодарю Тебя, Господи Боже мой, что Ты оросилъ сердце мое, как водою жаждущего в зной”. Пораженный такой стойкостью и твердостью подвижницы, Нерон сказал предстоявшим: “Никогда не видел я столь мужественной женщины; вы видите, какое упорное сопротивление оказала она всем примененным к ней мукам, [вынося их] как бесчувственный истукан. Однако этим она нас не возьмет, но чем более противится она нашей воле, полагаясь на свои злые чары, тем ревностнее будем мы изыскивать подходящие для нее [муки]”.

34. С этими словами он повелел врыть в землю очень толстые и высокие столбы, подвесить к ним обнаженных мучеников одного против другого так, чтобы они видели друг друга, строгать их железными когтями и нещадно жечь светильниками. Можно было сказать при виде мучеников, что они висели, как овцы на бойне, не только рассекаемые на куски, но и палимые светильниками. Увы, Христе [95] мой, как велико было тогда Твое долготерпение! Затем глашатай велегласно стал кричать: “Перестаньте возвещать Христа, исполните волю царя, и будете освобождены от мучений”. Но добропобедные не приклонили вовсе ушей, а запели псалом: “Господи, прибежищем был Ты нам” 16и т. д., затем дали такой ответ: “Мы исполнили и исполним волю Владыки нашего Иисуса Христа Бога, а на волю твоего царя плюем, ибо взираем не на настоящее, а на будущее; ибо насколько в нас истребляется внешний человек, настолько обновляется внутренний”.

35. Еще более раздраженный этим Нерон повелел влить им в ноздри прах с уксусом. Затем, не удовольствовавшись этим, изверг повелевает выколоть всем глаза и, сняв со столбов, бросить в самую мрачную темницу, где было множество пресмыкающихся и великое зловоние, и оставить их там обнаженными без призора и какого‑либо ухода. Тела их представляли собой сплошную рану. Их сняли, унесли и бросили в темницу, точно бездушный груз. Вернее сказать, они были брошены безбожниками в это темное подземелье, как в могилу: не предполагали жестокие, чтобы в них оставалось дыхание или искра жизни. Итак, они заперли двери и ушли, порешив, что остатки их тел тотчас будут истреблены ядовитыми гадами. Но Ты, Господи, спасаешь надеющихся на Тебя и избавляешь их от всякой скорби. Как только они брошены были в темное узилище, не имея ни одного здорового места в теле и с бесчеловечно выколотыми глазами, вдруг озарил их яркий свет, вся темница осветилась, все место наполнилось ароматом разлившегося благовония, а пресмыкающиеся бросились в свои норы и погибли. Ты же, Боже наш, воззрел на них со святой высоты Твоей и в видимом образе стал среди них, как и раньше при запертых дверях среди учеников 17. Вместе с Тобою были и верховные апостолы Петр и Павел. Лежавшая на земле великомученица, духом почувствовав сие, с горячим чувством воскликнула [96]словами Фомы 18: “Господь мой и Бог мой”! Он же, взяв ее за руку, поднял и сказал: “Блаженна ты в женах и блаженны сыны твои Фотин и Иосия, который наречется Христодулом; блаженны и все вместе с вами перенесшие муки ради имени Моего. Итак, радуйся, ибо Я был и есмь и буду с вами, и вот пострадавшие за Меня тела ваши восстановляю вам здоровыми, как прежде”.

36. Вместе с этими словами отверзлись очи их, возвратилась на них плоть их, они стали здоровы, не являя на теле даже следа рубца, и как будто претворились в существа невещественные. Посему они воспели устами своими ангельскую песнь: “Свят, свят, свят Господь Саваоф, полно небо и земля славы Твоей”. Затем снова говорит Господь мученице: “Вот Я даю тебе благодать исцелений, во имя Мое ты будешь излечивать всякую болезнь и немощь, многие изувеченные очи исцелятся чрез тебя, и просветятся помраченные, ибо Я дам тебе и деяние, соответственное твоему имени. И кто призовет Меня во имя твое, Я не вспомню беззаконий его”. Сказав это и простившись со святыми, Господь отступил от них с верховными апостолами и вознесся на небо; а они остались в темнице, веселясь и славя Бога за все случившееся с ними. Почти целых три года провели они в этом заключении, питаясь хлебом небесным, укрепляясь духом и готовясь к предстоявшему им подвигу. Там открылись и источники воды, и была у них великая радость.

37. В это время случилось, что один из слуг Нерона, уличенный в проступках, был присужден к заключению в эту темницу. Пробыв в ней несколько дней, он снова снискал себе милость и был восстановлен к прежней должности. От него тиран узнал, что святые живы (он думал, что вследствие причиненных им невыносимых мучений они умерли и не сохранилось даже останков их), и, услышав, что темница превращена в дом Божий, что там изобилие воды и великое благодушие, он совершенно вышел из себя и, как бы забыв, — безумец, — что с ними было сделано вчера и раньше, весь превратился в бесчувственный камень. Тогда как следовало бы узнать, кто с ними это сделал, [97] и позаботиться через обращение, если не о чем‑либо другом, то о собственном спасении, он, напротив, опять потребовал их к себе и сказал: “Не говорил ли я вам, чтобы вы не проповедовали Христа и не считали его Богом? Но так как вы и теперь еще остаетесь при прежнем мнении и решении и даже долговременная безнаказанность не научила вас сделать полезный выбор, то вы испытаете такие мучения, каких никогда еще не испытывали”.

38. Итак, он велел привязать их обнаженными вниз головами к столбу и бить нещадно воловьими жилами до тех пор, пока они, совершенно истерзанные плетьми, насильственно окончат жизнь свою. Он распорядился также, чтобы мучители не ослабляли жестокого наказания, если это мучение продлится даже три дня и казнимые не умрут, вследствие своей живучести или даже бессмертия. Так было сделано, и мученики долго были биты плетьми при очередной смене палачей. Когда они лишились голоса и приобрели вид трупов, мучители ушли, оставив их, согласно распоряжению тирана, привязанными в таком виде к столбу, для того, чтобы они сделались пищею птиц небесных. Но ангел Господень, сошедши с неба, освободил святых от уз и, сделав их опять совершенно здоровыми, как прежде, наполнил души их радостью и великим веселием. Поэтому они воспели следующую песнь: “Милости Твои, Господи, во век воспоем, в род и в род возвестим, истину Твою” 18a и продолжение псалма. На четвертый день пришли для осмотра палачи, посланные тираном, чтобы узнать, что сделалось с их телами. Увидев, что они стоят невредимыми, издают глас и величают Бога, палачи ослепли или потому, что ангел все еще незримо присутствовал и обрек их на слепоту для просветления души и обращения, как некогда Захарию на немоту за неверие, или потому что святые источали из себя лучи благодати, которых не могли выносить очи неверных, объятые тьмою язычества.

39. Когда эти жалкие ослепшие люди явились человеколюбивым очам святых, мученики нашли, что не следует [98] презреть их, но благостно рассудили сами проявить на нуждающихся тот дар исцеления, который получили от Спасителя. Посему мученица подошла к ним и сказала: “Во имя Господа нашего Иисуса Христа, слепые, прозрите”. Тотчас за словами последовало и просветление: они прозрели, уверовали в Господа и немедленно крестились. Это не могло укрыться от Нерона, он скоро узнал о пребывании мучеников в живых, об обращении мучителей и всем прочем, что случилось. Охваченный вследствие сего еще большей яростью, он лаял, как бесстыжий и одержимый бешенством пес, и как кровожадный зверь, еще не насытившись человеческим мясом, поспешил сделать то, чего не вынесло бы человеческое естество, хотя бы самое дикое и неукротимое, даже [если бы это было сделано] над телами бессловесных животных.

40. Именно, он повелевает содрать со святых. точно с овец, кожу на всем теле с ног до головы и кожи их бросить в реку, у добропобедных жен беспощадно отрезать сосцы, далее, у трех святых мучеников: Фотина, Христодула и Севастиана (увы, что делаешь над Христовыми рабами ты, князь тьмы и общий враг нашего естества и злоумыслитель!) отрезать уды и бросить их псам на съедение, а тела их, если они будут еще не бездыханны, ввергнуть в темную и мрачную старую баню, полную всякой грязи и смрада. Но подвижники, как некие несокрушимые столпы, доблестно выдержали и такие невыносимые муки и казни и, как овцы, стояли с обнаженными от кожи телами и отрезанными частями тела, являя собой зрелище воистину небывалое и исключительное. При этом доблестная Фотида проявила высшее мужество, а именно — она никого не допустила держать ее при сдирании кожи и отрезании сосцов, но без посторонней помощи неподвижно стояла, претерпевая эти муки. Гнусноубийственный зверь не стерпел такой доблести мученицы, но, усмотрев в этом издевательство, велел в своем саду привязать ее за обе ноги к двум деревьям, наклоненным силою одно к другому, затем сразу отпустить деревья и таким образом растянуть и разорвать [99] все тело ее на две половины, чтобы она в насильственной смерти предала дух. О бесчеловечие, о безжалостность, о жестокость! Поверьте мне, я почувствовал дрожь и головокружение при рассказе; что, думаю, испытали и вы все, приклонившие внимательное ухо к повествуемому. Но более твердые, чем сталь, мученики, терпя эти муки за Христа, не ослабевали и пели псалом: “Господи, Ты испытал и познал нас, Ты переплавил нас, как переплавляют серебро, Ты возложил скорби на хребты наши; мы прошли чрез мучения всех видов. И Ты, Господи, выведи нас на отдых и всели в вечные дворы Твои” 19.