(Текст переведен по изданию Ф. Шмидта: Изв. русск. археол. Инст. в Константинополе, XI, Сафия, 1906)

Увековечивать деяния святых мужей и передавать память о них потомкам — дело, исполненное великой для жизни пользы. Ведь предание о подвигах их побуждает к ревности души людей боголюбивых, призывая их к свершению подобных же деяний. Такова и жизнь Михаила, я разумею исповедника и синкелла,[269] о котором ныне предстоит мне поведать; Святой град Господа нашего Христа, Иерусалим, произвел его и взрастил, словно украшенное пышной листвой добродетелей дерево, а преславный [243] Константинополь удостоил благой доли Христова исповедника и архимандрита монастыря Хора.[270]

Кто были родители этого преславного человека Божия и гражданина Иерусалима, мы не знаем, ибо не случилось никого, кто бы назвал нам имена их. Предки святого, как сам он утверждает в своих письмах, персы. Родители его, хотя были многодетны, не имели ни одного сына, о чем немало печалились. Мать, как женщина боголюбивая и верная, часто посещала молитвенные дома Божии и, пребывая там, денно и нощно молила Бога, чтобы даровал ей Господь плод чрева — сына, как некогда Анне, жене Елканы, матери прозревающего будущее пророка Самуила,[271] говоря ему только: “Адонай, Господи, Элогим, Саваоф. [272] Если, взирая с Небес, Ты обратишь взор Свой на меня, смиренную, и даруешь мне плодом чрева сына, я посвящу его Тебе, чтобы он служил Тебе, всегда пребывал у Святого Твоего престола”. Вседержитель Бог, медленный во гневе своем, но скорый в помощи тем, кто призывает Его с верой, внял сетованию ее, и услышал ее молитву, и даровал ей по просьбе ее сына, которого она вскормила и как благожеланный дар отдала Ему.

Ибо в дни те, сходясь с мужем своим, она понесла во чреве, и родила сына, и нарекла ему в купели возрождения [273] имя Михаил, [274] что означает воитель Божий, как бы ясно объявляя и предрекая этим именем, что ему предстоит отличиться подвигами против безбожных еретиков.

Когда младенец был отнят от груди и достиг уже трех лет, мать, по своему обету, посвятила его Богу. Вместе с мужем пришла она в церковь во [244] имя Святого Воскресения Господа нашего Христа. Она подвела сына к тогдашнему телетарху [275]Святого града Господа нашего Христа православному предстоятелю апостольского престола в граде сем, говоря так: “Прими, святой владыка, и передай великому пастырю Христу рожденного от чрева моего и сопричисли его к клиру церкви во имя Святого Воскресения Господа нашего Христа”. И она рассказала ему все по правде — и как Господь услышал молитвы ее, и как она обещала посвятить сына своего Богу. А он согласился на их просьбы и, помолившись за мальчика, постриг его и причислил к чтецам [276] церкви во имя Святого Воскресения Господа нашего Христа.

Родители, взяв своего богоданного сына, вымоленного и обретенного в церкви во имя Святого Воскресения, в великой радости вернулись в дом свой. И передают его учителю, чтобы обучил его начаткам знания. А мальчик преуспевал в росте и в науках перед Богом и людьми. Когда же он, как мы сказали, получил начальное образование, по велению постригшего его патриарха мальчика отдают обучаться грамматике, риторике и философии. И, подобно тучной земле, которую оросили, в малое время он постиг грамматику, риторику и философию в такой мере, как тогда никто, и не только это, но и самое существенное из поэтики и астрономии. Так все и шло. Мальчик преуспевал в мудрости, росте, добронравии и в угодной Богу жизни, никогда не пренебрегал Божиими молитвенными домами и славословиями, упражнялся в посте, бдении и молитвах и, умягчая юношеский нрав, посвящал себя Богу как любезный ему храм, [277] [245] чтобы от младых ногтей, насколько это возможно для человека, стать домом Божиим. Так он упражнялся, и вел угодную Богу жизнь, и был всем желанен, всеми любим и прославляем в устах всех из-за добродетельной своей жизни.

Когда отец его умер, а мать овдовела, на него пала немалая забота о том, как устроить жизнь матери своей и сестер своих. Вскоре мать Михаила, подвигнутая его божественными увещаниями и видя столь добродетельную жизнь своего сына, решила вместе с дочерьми удалиться в какой-нибудь монастырь Святого града Господа нашего Христа.

А блаженный Михаил со всяческим рвением помог ему в том и постриг ее вместе с двумя дочерьми ее, как мы уже сказали, в монастырь вблизи святого Сиона, матери всех церквей, пожертвовав весьма много денег в этот монастырь. А прочее движимое и недвижимое имущество свое продал и роздал деньги нищим; оставив себе лишь малую часть, он бежал из города, чтобы его не удержали близкие, знакомые и родные. Осуществив свою угодную Богу цель, Михаил приходит в великую лавру святого отца нашего и наставника пустыни Саввы [278] и просит игумена принять его и ввести в боголюбезную свою и исполненную добродетели общину, отдав ему и те деньги, которые принес с собой, чтобы игумен распорядился ими по своему желанию. Преславный же тот пастырь, видя твердость, смирение и мудрость молодого человека — Михаилу было около двадцати пяти лет,— уступил его просьбе. И спустя немного дней пастырь этот призвал его к себе и, наставив и [246] поощрив к исполненной добродетели жизни подвижника, постриг и сопричислил добродетельной и боголюбезной общине своей.

Отец наш, великий Михаил, прияв пресвятой и ангельский образ, так предался подвигу и такой наблюдал пост, что всю неделю довольствовался одними овощами без соли и их вкушал лишь через два или три дня. Кроме субботы, воскресенья и праздников, он 18 лет не ел хлеба. Хотя множество раз наставник его, то есть игумен монастыря, призывал святого отступить несколько от строгостей, чтобы тело его сохранило силы для служения Богу и для труда в лавре, тот не соглашался, но еще более упражнял себя в житии по Богу, посте, бдении всенощном, стоянии на молитве, так что вся братия дивилась ему. Если отцы выходили для сбора хвороста и все брали по одной ноше, он набирал две и приносил их на пекарню.

Двенадцать лет отличаясь по всякой службе и почти всех превзойдя в послушании и смирении, он по воле Божией и велению игумена удостаивается сана пресвитера. [279] Упомянутый игумен лавры вместе с ним идет к святому патриарху Фоме [280] и просит его удостоить пресвятого Михаила рукоположения. Патриарх тотчас же это сделал. Когда святой отец наш Михаил рукоположен был названным архиерархом в церкви во имя Святого Воскресения Господа нашего Христа, он вместе со своим пастырем возвратился в упомянутую уже лавру и не только продолжал проводить прежнее свое строгое житие, но наблюдал еще большую строгость, стремясь благодаря посту, бдению, сну на голой земле и всенощному стоянию на молитве [247] явить себя достойным полученного священства и безукоризненным слугой как Царя Небесного, так и архиерарха Божия.

Спустя два года он просит игумена своего дать ему отшельническую келию для безмолвия и одинокой молитвы. Тот, всячески желая удовлетворить просьбы святого — ибо знал его благочестивую цель, дал ему келию и малую пещеру по боголюбезному его стремлению к безмолвию и молитвам к Богу. Пресвятой Михаил был, как сказано, столь нестяжателен, что не имел в келии своей ничего, принадлежащего к суетной жизни сей, кроме хитона, который носил, подстилки, на которой спал, да глиняного сосуда, в котором размачивал хлеб, чтобы есть.

Так все и шло, и так отец наш подвизался. И вот Господь посылает ему честную двоицу родных братьев — я разумею Феодора и Феофана. [281] Феодор имел от роду 25 лет, святой Феофан — 22 года. Взойдя к игумену лавры, отец наш великий Михаил уведомляет его об их приходе, и тот велит принять обоих и путеводить в жизни по Богу.

Патриарх часто призывал их к себе для беседы и толкования Священного писания. И, внимая течению [248] премудрых речей их, струящихся как воды речные, он радовался и ликовал духом и славил милостивца Бога, явившего в дни его таких светочей. Удивлялся он также великому смирению и воздержанию во всем премудрого Михаила. Ибо тот, обладая преизобилием мудрости, совершенной добродетелью и благородным происхождением, был украшен величайшим смирением.