В древнего Титана вырастает Капаней, а Виргилий умаляется в смиренного монашка Доминиканского ордена.

«О, Капаней, гордыней непреклонной Ты сам себя казнишь: за ярость ярость Неутолимая, – вот злая казнь, Тебя достойная!» И, обратившись Опять ко мне, он продолжал спокойней: «Там, на земле, он Бога презирал, И здесь, в аду, все так же презирает»[25].

Бог, человеконенавистник и человекоубийца, творец двух адов, временного и вечного, – не Бог, а диавол: такого мнимого Бога презирать – значит Истинного чтить. Если это Данте не понимает умом, то сердцем чувствует; если в душе своей, «дневной», в сознании, – он с Виргилием, то бессознательно, в душе «ночной», – с Капанеем; только правоверный католик – с тем, а с этим – нечто большее. «Было в душе моей разделение». Не было в нем никогда большего «разделения» – раздирания, растерзания души, чем это.

Может быть, и Ахилл, «сражавшийся из-за любви до смерти», так же невинно страдает в Аду, как смертный титан, Капаней[26].

Медленно проходит мимо Данте и другого великого, из-за любви страдальца, Язона царственная тень:

Скорбит, но мнится, никакая скорбь Из глаз его исторгнуть слез не может: Такое все еще величье в нем[27], —

говорит восхищенный Виргилий, как будто восхищаться величьем осужденных Богом – не такое же «безумье», как их жалеть.

Душу свою погубил Улисс, новых земель открыватель, за божественную радость познания. Цели уже почти достиг – увидел вдали берег новой земли, может быть, той самой, которую некогда увидит Колумб:

Обрадовались мы, но ненадолго: Вдруг радость наша обратилась в плач, —

когда налетевшая буря разбила корабль, —

И как угодно было то Другому, — Нас поглотив, сомкнулся океан[28].

Кто этот «Другой», – Бог или диавол, – знает ли Улисс, знает ли сам Данте?

В буре земной погиб Улисс, а в вечной буре Ада двух погибших любовников, Паоло и Франчески, обнявшиеся тени реют так легко, что кажется, не буря уносит их, а сами летят они вольно туда, куда влечет их сила любви, чьих крепких уз и Ад не расторг. Там, на земле, они друг друга любили так, что и здесь, в Аду, неразлучны навеки. «Что Бог сочетает, того человек да не разлучает», – не разлучит и Бог.

Я на земле его любила так, Что он меня и здесь, как видишь, не покинул[29].