так он (Виргилий) сказал, —

...и, вдруг челом поникнув, Умолк, в смущении[23].

А когда опять заговорит, то скажет:

...праведным судом Я обречен на вечное изгнанье[24].

Изгнан, вместе с некрещеными младенцами, в жалкий, детский ад, где слышатся «не громкие вопли, а только тихие вздохи» неутолимой тоски[25]. Если разум Данте соглашается и с этим «праведным судом», то сердце его с ним согласиться не может, но опять молчит, не спрашивает: «За что?», а только тихо плачет, как один из тех некрещеных младенцев в аду.

Праведность всего дохристианского человечества олицетворяется для Данте в «мудром учителе», «сладчайшем отце» его, Виргилии, в ту минуту, когда говорит ему поэт Стаций, обращенный им в христианство язычник:

Ты был тому подобен, кто светильник Несет во мраке позади себя, Светя, в ночи другим, но не себе, — Когда предрек: «Век новый наступает, Свет правды скоро воцарится в мире, Божественный нисходит с неба Отпрыск... Я обращен тобою ко Христу[26].

В эту минуту Виргилий для Данте – его же собственная, языческая тень: так же несет и он «светильник во мраке, позади себя, путь освещая другим, но не себе; и так же осужден, если не в том мире, то в этом, на „вечное изгнанье“.

Только что появляется в земном раю Чистилища небесный вождь Данте, Беатриче, – вождь его земной и подземный, Виргилий, исчезает перед нею, как ночная тень перед солнцем. Пристально глядя на Беатриче, Данте не замечает сразу этого исчезновения и обращается к Виргилию, «с таким же доверием, с каким дитя, в испуге или в печали, к матери бежит».

Но не было Виргилия со мной, Ушел отец сладчайший мой, Виргилий, Кому мое спасенье поручила Владычица моя. И все, что видел Я здесь, в земном раю, не помешало Слезам облить мои сухие щеки... И потемнеть от них лицу[27].

С этими-то слезами, может быть, и отвращает он грешные очи от Христа, или Тот отвращает от него «святые очи». Данте, который «видит все», – только не это – Лик Христа – вдруг слепнет: не может или не хочет заглянуть Ему прямо в лицо. Так же, как у тех двух учеников, на пути в Эммаус, глаза у него «удержаны» (Лк. 24, 16).

Я был, как тот, кто хочет вспомнить Забытое виденье, и не может[28].

С огненного неба, Эмпирея, нисходит Христос в восьмое небо Неподвижных Звезд.

И мне сказала Беатриче: «Вот Христа Над миром торжествующее войско»... ...И я увидел тысячи лампад; Все были Солнцем зажжены одним, Как все земные звезды – нашим солнцем. И сквозь его живое пламя Лик Просвечивал таким могучим светом, Что вынести его не мог мой взор...