Ах, если бы скорее! Скорее! Сил нет. Ноги волочатся, будто бы сто пудов в них! И... проснулся... Было 5-6 утра.

Смысл открылся тотчас же такой: Город -Россия, за оградой - эмиграция. И те и другие дети - одна семья и мне одинаково близки. Но у эмигрантов мало икон (молитвы), а главное -креста нет. Без подвига Христова хотят. А у внеоградных - у российских есть все.

Я стараюсь помочь эмиграции, но креста все же не нахожу для них, а лишь - иконы, молитву. Но зато сам задерживаюсь... Вытаскиваю себя. Но увы!..

“Зачем ты медлишь?” - спрашивает меня голос...

Иконы Казанской Божией Матери и св. Гермогена - символ спасения России...

В России-городе - ликование: спаслись. Воры - те эмигранты, которые даже при спасении России думают лишь о наживе и с этой материалистической целью используют “момент”, употребляют и Церковь как средство.

И я послал телеграмму “за” подписку... Начал писать всюду письма об этом... На душе было бодро...

До 2-х часов ночи писал. И вдруг в душу вошла странная мысль...

О ней напишу завтра... Она все переменила...

Это были мучительные часы... Господи! Помоги! Помоги! Пора спать.

6/79 октября

ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ ЛИТУРГИЯ

Все эти дни в Шабаце служил Литургии. Ныне уже 35-я, слава Богу!

Продолжу о мучительном дне 5/18.X.

Пришла такая мысль тогда: “Ты же дал обещание во имя Отца и Сына и Святаго Духа, во имя Всемогущей Страшной Троицы, что дождешься “третьего” ответа, дав им (о. К[ирику] и о. М[исаилу]) свободу в совете. А теперь поторопился исполнить свою волю, воспользовавшись отказом их, вследствие твоего же решения, давать совет?! Ты нарушаешь обет, или клятву перед Троицею. А “перейти через клятву - значит навлечь на себя проклятие... Проклятие, или гнев, или правду (все едино) Св. Троицы! Будет ли добро?! Нет!”

И мне стало жутко. Сердце содрогнулось. Был третий час ночи. Едва заснул. Утром проспал все правила... Служил Литургию с мукой, а после с покаянием... И все думал, думал. Что делать? Что делать? И все больше укреплялся в мысли: должно поступать опять по совести... т. е. исполнить свое обещание... Самолюбие восставало: что скажут... А где твое епископство... И прочее. Однако решил сломить себя: смирить!

И когда уже приступал к Св. Причащению, то со слезами дал слова обета: ПОСТУПЛЮ ПО СОВЕСТИ И СМИРЮСЬ!

После причащения вошел в душу мир! А кончив Литургию, я стал горячо служить панихиду всем, всем близким... Слезы облегчения успокаивали наболевшее сердце. После - молебен многим святым...

Молились еще две женщины, у которых свои скорби... После Литургии я пошел на почту и дал телеграмму: “Задержите” [56], т. е. подписку. И снова написал письмо о. К[ирику] и о. М[исаилу], рассказав им все, прося их совета, но уже во имя Пресвятой Троицы дав себе обет исполнять все, что они скажут.