Оказалось: и в самом деле, некоторые не замечают ошибок взрослого, считают все его действия правильными. Такова сила авторитета в глазах малыша: может делать невидимым очевидное. Приступим к разъяснению. Научим детей медленно, поэтапно осуществлять сознательный контроль за действиями партнера. Вот наступает время, когда наши маленькие испытуемые готовы к проверочным опытам: четко, без запинки они контролируют действия взрослого, безошибочно отличают правильные действия от неверных. Выясним теперь, смогут ли они применить полученные знания на практике: дадим ребенку игровые предметы и включим его в процесс реального выполнения программ.

Результаты неутешительны. Лишь 20% всех испытуемых смогли перейти от глобального подражания к независимому выполнению; остальные по–прежнему копируют все действия партнера. В чем же дело? Видимо, недостаточен и этот способ «воспитания независимости». Мало просто «довести до сознания» малыша факт ошибочности действий партнера: ум говорит ребенку одно, рука же делает другое.

А что если до сих пор мы искали причины не там? Что если дело вовсе не в «знаниях и умениях», а в личности, в переживаниях ребенка, в его эмоциональном отношении к партнеру? Может быть, именно такое отношение ребенка к взрослому — как к «непререкаемому авторитету» — и лежит в основе глобальной подражательности? Но вот вопрос: откуда же оно возникает? Как складывается? Опять обратимся к опыту. Попробуем организовать общение ребенка с партнером так, чтобы малыш мог выполнять функции «учителя и контролера». «Послушай, — скажем мы нашему маленькому испытуемому, — сейчас сюда придет воспитатель. Он не умеет играть с кубиками, ты должен его научить. Согласен?» Вопрос риторический. Еще бы: предлагают научить взрослого — кто же не согласится? Малыш с гордостью берет инициативу в свои руки и учит; взрослый (конечно, подыгрывая) старательно учится, время от времени делает «ошибки», исправляемые «учителем»…

«Ну вот, наверное, Марья Ивановна уже научилась, теперь поиграем вместе». Малыш, конечно, не подозревает, что участвует в контрольном испытании; партнер же, как и положено, иногда делает ошибки… Удивительно: ни один из бывших «учителей» не подражает ошибкам взрослого, напротив, очень активно исправляет их.

Итак, в основе независимости — целый комплекс психологических изменений. Это и усвоение ребенком программ и норм поведения, и развитие умения сравнивать действия партнера с программой, но главное — развитие личности. Главное — смена социальной позиции малыша–дошкольника в его отношениях с нами, взрослыми; смена, которую мы часто просто не замечаем. Медленно, постепенно в этих отношениях возникают и растут элементы равенства ребенка со взрослыми, у малыша появляется возможность и право осуществлять отдельные функции контроля и руководства в общении.

Но социальная позиция — понятие абстрактно–научное. А что же стоит за ним в жизни? Какова та реальность, в лице которой позиция входит в жизнь и сознание дошкольника? Эта реальность — общение, наше общение с нашими детьми. Вернее, не общение вообще, а тот способ, тот стиль общения, который мы, осознанно или неосознанно, осуществляем в отношениях с другими людьми. Каким же он бывает?

Вот начальник вызывает подчиненного в кабинет, дает указания, может похвалить или наказать. А подчиненный не может: не положено по инструкции.

Это особый стиль общения — авторитарный. Иной стиль в отношениях между равными по статусу: тут никто не обладает преимущественным правом контроля, каждый может сделать замечание другому или получить замечание от него. Корректность, вежливость, взаимность — лучшие формы такого (демократического) стиля. А вот любить друг друга, идти на жертвы «ради ближнего» тут вовсе не обязательно, да и не нужно: невозможно ведь всех любить. Иное дело — семья: жена, дети, родители. Тут мало вежливости и взаимности в обмене услугами. Ребенок требует от нас именно любви, именно жертвенности — определенного отречения от себя. В чужих, пусть вежливых, но нелюбящих руках дошкольник чувствует себя неуютно. И мы готовы отдать ему тепло, ласку, время и силы — ведь это наш ребенок; пусть мы устали после рабочего дня, пусть впереди масса дел — разве можно отказать малышу в его просьбе поиграть с ним, почитать книжку, сходить в зоопарк?.. Родительские чувства помогают нам преодолеть усталость, выкроить время, делают наши «жертвы» приятными. И заметим — бескорыстными. Ведь нам ничего не нужно «взамен» от ребенка: лишь бы он был весел, счастлив, здоров. Такой стиль общения назовем бескорыстным.

Сразу отметим: не существует «хорошего» и «плохого» стиля общения. Каждый из них хорош по–своему, уместен и нужен в определенных обстоятельствах, решает свои задачи. Но ведь нас как раз и интересует одна из таких задач — задача воспитания у ребенка–дошкольника элементов критичности, независимости от неправильных действий других людей. Какой же стиль общения тут избрать?

А что если перестроить обычный, авторитарный стиль общения между воспитателем и детьми на занятиях в детском саду? Пусть в каждом занятии участвует не один, а двое взрослых: воспитатель и ассистент. Воспитатель, как и положено, показывает, рассказывает, учит, а ассистент сидит за одним из столиков вместе с детьми и «учится»: рисует, лепит… Время от времени воспитатель предлагает одному из детей или ассистенту показать свою работу, а других детей — сказать, правильно она сделана или нет. Ассистент «оказался» не очень умелым: как и малыши, он делает ошибки. Конечно, дети охотно и с удовольствием исправляют ошибки сверстников, но ошибки ассистента вызывают целую «бурю»: «А вы не так нарисовали машину», «Трава синяя не бывает», «У коровы только один хвост». Иногда воспитатель и ассистент меняются ролями, чтобы отношения равенства (ассистент) и руководства (воспитатель) не закреплялись только за одним взрослым.

Оказалось: через 5 месяцев такого обучения способность детей 3—4 лет проявить независимость по отношению к ошибкам взрослого значительно возросла. В других же группах, в которых общение между взрослыми и детьми осуществлялось в обычном, авторитарном стиле, такого не произошло. И вот что интересно: в группах с демократическим стилем общения резко повысилась собственная активность детей на занятиях; так, на уроках лепки и рисования дети этих групп вносят в свои произведения больше собственных, творческих вариаций, чем дети обычных групп.

Итак, мы видим: в основе появления у детей–дошкольников элементов независимости лежит демократический стиль общения ребенка со взрослым. И если в преддошкольном возрасте малыш склонен к глобальному подражанию, то это потому, что демократическое общение с ребенком «на равных» там почти не встречается. Конечно, наше общение с двухлетним малышом вполне бескорыстно, часто бывает авторитарным, но очень редко общением «на равных»: для этого просто нет предпосылок.

Но вот приходит дошкольный период — и структура нашего общения с ребенком меняется: все большее место занимают в нем отношения равенства, партнерства (в игре, беседе, конструировании). И вот глобальное подражание, до сих пор безраздельно владевшее личностью ребенка, начинает уступать свои позиции. Появляется противовес — элементы критичного отношения к действиям сверстников и взрослых, первые формы независимого поведения. Усвоение социального опыта становится избирательным.

Но все эти сложные процессы не происходят сами собой. Очень многое тут зависит от нас, взрослых: родителей, воспитателей. Ведь стиль общения — это то, что исходит прежде всего от нас. Теперь мы знаем, сколь это важно: уметь общаться с дошкольником на равных. Вот папа никак «не может» поймать воздушный шарик, и 3–летний малыш с радостью помогает ему; вот мама неудачно пытается построить домик из кубиков — и обращается за помощью к 4–летней дочке; вот 6–летний ребенок выигрывает у знакомого взрослого шуточное соревнование… Казалось бы, мелочи. Но из сотен таких мелочей и складывается стиль общения. Важно, очень важно, чтобы дошкольник перестал чувствовать себя в общении с родителями только учеником, чтобы он мог не когда–нибудь, в необозримо далеком будущем, а уже теперь, сейчас в чем–то сравняться со взрослыми. Это не только поможет ему правильнее, адекватнее оценивать и присваивать социальные образцы поведения, но и даст уверенность в своих силах. Даст ощущение того, что он уже что–то знает, что–то умеет, на что–то может повлиять. А значит, ощущение причастности к основному призванию человека: освоению и преобразованию мира.