Два предпоследних тезиса о культуре и литературе противоречивы, поверхностны, а значит, вряд ли верны. Но о необходимости культурной революции и ее возможной пользе я пишу и так с упорным постоянством. Поэтому не буду лишний раз шагомером измерять названный континент. Скажу только, что не согласен со следующими словами: «ты будешь лучше других». Мне этого не нужно. Никому нормальному этого не нужно.

А что нужно? Меня не должно греть, что я, якобы, лучше других. Напротив, я должен радоваться, что другие лучше меня. И мне нужно стремиться помочь другим стать лучше. Жизнь хороша не тогда, когда ты лучше всех, а когда вокруг тебя — множество людей, которые лучше тебя. Одним словом — «друг друга честью больша творите». Жутка жизнь, в которой я — самый лучший, а подо мною — человеческий гумус.

Слабый тезис. Опасный и ошибочный.

Последнее верно. ТЫ НЕ УМРЁШЬ

Только нужно добавить: потому что Христос воскрес! И дальше: Читай Евангелие. В воскресенье будь в храме. Будь человеком Книги. Причащайся с верой.

P. S.

Напоследок скажу, что идея хороша, но незрела. Ее не отметать, но шлифовать надо. В ней чувствуется наличие энергии и отсутствие переваренных мыслей. Это то, о чем так часто высказываются расхожей и глупой фразой: надо что-то делать. А делать нужно не «что-то», а делать нужно конкретные шаги, осмысленные и найденные в результате коллективных усилий, молитв и обсуждений. Вообще, идея даже радостная. Есть, значит, порох в пороховницах, и так далее...

Мы не умрем. Мы переживаем о будущем страны и мира. Мы хотим явить христианство, а не просто шепотом и келейно его исповедовать. Мы чувствуем в недрах церковной жизни завихрение силовых полей. Только нужно научиться этими интуициями и силовыми полями воспользоваться,

- чтобы гора не рождала мышь;

- чтобы язык не просто сотрясал воздух, но формулировал четкие цели;

- чтобы американские этикетки и евро-упаковка не заслоняли смысловую часть того, что неравнодушная молодежь предлагает уставшему современнику.

1860 Оправдание Розанова

В прошлом еще году я писал статью о Розанове Василии Васильевиче, озаглавленную «Фрейд для православных». Ныне получил я на нее гневную реакцию и призыв покаяться. Яде (вместе с ним — Розановым, разумеется) проповедник разврата или что-то в этом роде. Думал не отвечать. Но уже и один из прихожан пришел с возмущенными вопросами, и значит, отвечать придется. Хотя не хотелось бы. Не хотелось бы очевидное доказывать. Впрочем...

1) Тексты свои я пишу не для всех. Любой автор рассчитывает на некую читательскую аудиторию, за пределами которой его либо не поймут вообще, либо анафематствуют (с поразительной русской легкостью). Я не пишу только для храмовой проповеди или воскресной школы. Есть наши люди и не стоящие в храме пока. Есть люди читающие и думающие. Им тоже нужно знать, что Церкви, кроме Типикона еще многое и понятно, и интересно.

Некоторые тексты именно для этих взрослых умом людей. И в отношении некоторых моих, равно и любых других, текстов совет простой. Вы — хозяин. Как с телевизором. Пульт же в руках: не нравится это — ищу другой канал, не нравится ничего — нажимаю off. То есть, не нравится — не читайте. Лично я сам так поступаю.

2) Розанов вовсе не порнограф. Таких последних в его времена уже было море разливанное. Начало «новой эры» пахло потной спальней. Наша же эпоха и вовсе порнографична. Кто хочет спорить, с тем не о чем разговаривать. Внутри этой эпохи Розанов целомудрен. Он благоговеет перед полом, а не проституирует его. Он брак воспевает. Он мещанин, если угодно. Так его многие и называли (А. Ф. Лосев, например).

Но мещанство можно ругать, когда быт налажен, а стремление к Богу заменено ритуалом. Когда же быт разрушен, а стремленье к Богу вообще исчезло, то певец быта превращается в проповедника старой доброй старины: самовара, ягод с чаем, детских пеленок, книжки при керосиновой лампе... Ничего в этом плохого нет, я уверен.

3) Он умен, Василий Васильевич. И он интересен. Сильных у нас все еще много. Мудрых тоже. есть. А вот интересных мало. Сильный говорит: все сломаю. Мудрый говорит: все пойму и объясню. Есть еще «продавцы таблеток от всех болезней», то есть шарлатаны. А интересный говорит иначе: не в лоб и не по лбу, не вправо и не влево, а иначе. Вот это «иначе» и есть жизнь, где не все объясняется и не все ломается.

4) Лосев называл Розанова «половых дел мастер». Это точные и ироничные слова. Бродский как-то назвал его «не мыслителем, но размыслителем». И это точные слова. А о. Андрей Кураев где-то обмолвился, что Розанов — «юродивый русской литературы (или философии)» Вот это совсем правильные слова. Зачем нужны юродивые? — Обличать ханжество и обрядоверие. Зачем они в литературе? — Делать то же самое.

Никто иной, как Розанов, говорил, что в идеале-то у нас сплошь одна святость, только в быту — сплошь свинство. Об этом мы, мол, не говорим, об этом не пишем, об этом и заикаться боимся, потому как святые. Но в быту-то и грязь, и тьма, и полное невежество. Для всего, что с полом связано у нас кроме всемирно известного мата и слов-то нет. А сам трехэтажный мат людям с детства известен. И это не революцией принесено, а задолго «до того как» цвело и пахло, то бишь — смердело.