Вскоре, по приглашению Сербского Патриарха Димитрия, Высшее Церковное Управление переехало в королевство С.ХС. (Югославию) и обосновалось в Сремских Карловцах. Никто не оспаривал его законности, и вокруг него объединилось 34 русских Архиерея, находившихся за пределами плененной большевиками России.

Все принимали участие в созванном им 8/20 ноября 1921 г. в Сремских-Карловцах Русском Всезаграничном Церковном Соборе, на котором председательствовал старший из русских иерархов заграницей Митрополит Киевский и Галицкий Антоний, бывший на Всероссийском Церковном Соборе 1917 г. в Москве первым кандидатом в Патриархи. Самое деятельное участие принимали в этом Соборе и отколовшиеся от Русской Зарубежной Церкви впоследствии Митрополиты Платон и Евлогий.

Когда из Москвы был получен указ Патриаршей Канцелярии от 22 апреля/5 мая 1922 г., кстати сказать подписанный даже не самим Патриархом, а неким «Архиепископом Фаддеем», коим Высшее Русское Церковное Управление заграницей, за его «политические выступления» объявлялось упраздненным, всем было ясно, что этот указ издан не свободно, а по требованию безбожников-большевиков и под их давлением. Даже Митрополит Евлогий тогда так думал и предлагал этому «указу» не подчиняться. В своем письме от 3/16 июля 1922 г. Митрополиту Антонию он прямо говорит, что «документ этот имеет характер политический, а не церковный», а потому за ним он «не признает никакой обязательной силы».

Не странно ли после этого, что враги Русской Зарубежной Церкви до сих пор упорно продолжают ссылаться на этот документ, которым безбожные большевики пытались ликвидировать нашу Зарубежную Церковь?!

В ответ на этот указ, Архиерейский Собор 31-го августа 1922 г. постановил: «Высшее Церковное Управление упразднить. На основании же постановления Патриарха и органов церковного управления при нем от 7/20 ноября 1920 г. за № 362 – образовать временный Священный Архиерейский Синод Русской Православной Церкви заграницей». Председателем Синода естественно стал старейший из заграничных иерархов Митрополит Антоний, а после его кончины в 1936 г. – митрополит Анастасий.

Никто против учреждения Синода не возражал, и Русская Зарубежная Церковь сохраняла свое единство до 1926 г., когда от нее откололись: Митрополит Платон, управлявший Северо-Американской Епархией, и митрополит Евлогий, стоявший во главе Западно-Европейской Епархии.

Митрополит Платон, поддерживаемый нецерковными, чуждыми истинного Православия и идеи Святой Руси элементами в Сев. Америке начал стремиться к полной самостоятельности – к автокефалии. Эта мысль об автокефалии пропагандируется здесь и до сих пор. Но о какой автокефалии может тут идти речь, когда православной Американской Церкви вообще не существует, а имеются лишь отдельные национальные церкви – Русская, Греческая, Сирийская, Сербская, Румынская и др., которые зависят каждая от своего духовного центра и не обнаруживают никакого стремления слиться в одну Американскую Церковь?

Одновременно, ища для себя точки опоры, после отрыва от Русской Зарубежной Церкви, Митрополит Платон поддерживал сношения с Митрополитом Сергием в Москве, пока тот не объявил его церковной организации «раскольническим обществом» и не запретил в священнослужении с преданием суду.

Митрополит Евлогий откололся от Русской Зарубежной Церкви во имя «верности Матери Русской Церкви» и вошел в подчинение Митрополиту Сергию в Москве, издавшему в 1927. г. «декларацию» о признании безбожной советской власти законной «властью от Бога». По требованию последнего, он, вместе со всем своим духовенством, дал подписку «в лояльности» к советской власти. Тем не менее, когда он, не угодив большевикам, указом Митрополита Сергия от 30 июня 1930 г. был отрешен от должности, а 24-го декабря 1930 г. даже запрещен в священнослужении, он «Матери-Церкви» не подчинился, а перешел в юрисдикцию Константинопольского Патриарха.

Таким образом, оба этих иерарха-раскольника, порвавших с Русской Зарубежной Церковью, оказались под запрещением той церковной власти, которую они противопоставляли, после учиненного ими раскола, нашему Архиерейскому Синоду, и которую считали «единственно-законной».

В 1935 г. большой друг Православной и Национальной России Святейший Патриарх Сербский Варнава сделал попытку возстановить единство Русской Зарубежной Церкви. С этой целью он пригласил в Югославию Митрополита Евлогия и Митрополита Феофила, который заменил скончавшегося в 1934 г. Митрополита Платона, на совместное совещание с иерархами Русской Зарубежной Церкви. Единство было возстановлено. Но окружение Митрополита Евлогия, когда он вернулся в Париж, заставило его вновь порвать с Русской Зарубежной Церковью. Американская же Епархия, возведенная в ранг Митрополии, возсоединилась с Русской Зарубежной Церковью и оставалась с ней в полном единении целых 11 лет – до 1946 г. Митрополит Феофил открыто выражал по этому поводу свою радость, заявив газетным корреспондентам: «Наша церковная жизнь налажена: под нее теперь подведен прочный канонический фундамент».

При окончании второй мiровой войны Митрополит Евлогий проявил себя, как ярый «советский патриот», взял советский паспорт и подчинился советскому патриарху Алексию. Но заместивший его после смерти Митрополит Владимир вновь подчинился Константинопольскому Патриарху, который учредил из подведомственных ему русских приходов свой Экзархат.

Представители этого Экзархата не раз, однако, высказывались в печати, что они признают «законным» избранного по указке безбожников «московского патриарха» и не подчиняются ему «только по политическим причинам».

Равным образом, и в Америке взрыв «советского патриотизма» повлек за собой постановление Кливландского собора 1946 г., согласно которому Сев. Американская Митрополия отделилась от Русской Зарубежной Церкви и подчинилась советскому патриарху Алексию. Но в результат последовавшего затем охлаждения американо-советских отношений это подчинение не было оформлено до конца, сношения с московской патриархией прерваны, и Американская Митрополия заняла странное противоканоническое положение, не признавая над собой никакой Высшей Церковной Власти. Многие представители ее все же и до сего времени продолжают твердить о «духовном признании» советского патриарха, и кое-где в церквах ее еще недавно поминалось его имя и стояли красные советские флаги.