До ХІХ века священники в селах были такими же крепостными, как и их паства. И их можно было сечь, чуть ли, дай Бог памяти, не до царствования Николая I, а может, и позже. Поэтому, когда мы читаем и говорим о крепостных структурах, мы должны понимать, что сказанное относится к высшему духовенству, не составляющему даже 1% в общем количестве духовных лиц. Все остальные несли на себе полный вес тяжести жизни обычного человека.

Именно этим и объясняется впоследствии тот революционный бунт и то восстание масс, которое было направлено на высшую власть и сращенную с ней высшую иерархию. Но пострадали при этом все верующие, то есть бунт цели не достиг, еще более закабалил простого человека. В своем большинстве, имейте в виду, церковь приняла спокойно или даже приветственно Февральскую революцию, то есть упразднение монархии, не крушение, а упразднение, и отречение императора Николая, ныне достойно и праведно канонизированного, его от престола.

Февральские события церковь восприняла как свободу. Это, может быть, странно для многих звучит, но со времен Петра никто не был так несвободен, как церковь. Поэтому во многих ваших тезисах и вопросах, при всей их принципиальности, есть два момента незнания.

Первое: простое духовенство, а со времен Петра монашество, было, по сути, тягловыми категориями населения и не роскошествовало, рабовладельцев не было так точно. А второе: церковь хотела демократизации жизни и её либерализации в хорошем смысле. Но так получилось, что слово либерал или либерализм в восточнославянской истории последних столетий заклеймило себя. Получилось так, что либералы - это те, кто критикует нынешнюю власть, обещает лучшее, помогает разрушить нынешнюю власть, но на своем горбу приводит к власти настоящих демонов. Вот что такое либерализм по-русски и, наверное, по-украински. Церковь была обманута в своих чаяниях, и те, кто приветствовал падение монархии, как правило, об этом горько жалел.

Надежда, Винница: - Что можете сказать по поводу веры и современной молодежи? Считает ли украинская молодежь нужным посещать храмы?

Отец Андрей: - Считаю нужным сказать, что молодежь часто бывает лучше, чем мы о ней думаем. Они вполне живы, вполне нравственны и бескомпромиссны, как это и требуется в их возрасте. Другое дело, что порваны связи коммуникативные между поколениями, и мы не можем транслировать на них легко те ценности, которые считаем нужным. Кроме того, у взрослых людей может не быть никаких ценностей, четко сформулированных, осознанных, заработанных, кроме ропота и бурчания на тех, кто неправильно одет. У молодых могут быть вопросы, но они не знают, кому их задать. Если они их нам зададут, не факт, что мы на них ответим. На фоне этого у них рождается скепсис и бунтарство - вечные спутники молодежи, сомнения во всем, и бунт, рожденный избытком энергии. Это столь же древние вещи, как стояние мира. И ничего принципиально нового я здесь не вижу. Больше спокойствия, серьезности и больше мыслей о том, кто правит миром.

Больше молитв - и всё не будет хуже, по крайней мере.

Red_rey: - Пару лет назад на строительство Воскресенского собора было выделено 11 млн. гривен из бюджета(!). Как такое случилось, когда у нас по закону церковь отделена от государства? Эти деньги могли пойти на лекарства больным и малообеспеченным, на помощь учителям, на книги детям! Пример с этим собором показательный, но никак не единичный: бюджетные деньги направляются в церковь. Скажите, вам не стыдно за то, что в вашу пользу грабят народ, в том числе тех, кто по церквям не ходит?

Отец Андрей: - Не по адресу вопрос, потому что если вы, например, просто учитесь в школе, а я буду предъявлять претензии к Министерству образования и высказывать их вам, вы скажете: «А я при чем? Я что, министр?». Вот и я это спрашиваю: «А я при чем? Что, моя подпись стоит на платежке, или я настоятель этого собора, или я писал письмо, в котором просил выделить деньги?». Я об этом от вас впервые слышу, на самом деле. Я никогда не интересовался вопросом, кто и сколько денег дал на строительство того или иного культового или социального объекта. Мы, приходы города Киева, платим посильный взнос на его строительство, это я знаю, за это я могу отчитываться. Остальными вещами, поверьте, я не интересуюсь, и отвечать за них, конечно, и не намерен, и не могу. Но к вопросу о том, что они могли бы быть потрачены на бинты, книжки, асфальт, бутерброды, скажу, что они могли бы быть потрачены на яхты, на ванные с шампанским, новые дома или офшорные счета. Но самое любимое дело многих людей - считать чужие деньги. Никогда не умел заниматься этим и не хочу учиться на приближающиеся к старости лет.

Иван:- В нынешней Церкви меня отпугивают две вещи: священники-долдоны, которые формально относятся к своему служению, не пытаются найти духовный контакт с прихожанами, а лишь запрещают, критикуют и отправляют требы; и бабушки - церковные служители, которые обычно очень агрессивны, грубы и всезнающи. Как церковь борется с этим?

Отец Андрей: - Вы, может быть, хотели, чтобы церковь расстреливала долдонов и бабушек? Она не занимается этим, к счастью, она не сертифицирует долдонов и бабушек, не вешает им бейджиков, что данный пастырь - долдон, а данная бабушка - злая.

Церковь не совсем адекватно реагирует на процессы, происходящие на улицах и в головах людей, не всегда вовремя может быстро среагировать на изменившуюся психологию людей. Если священники в советские годы только этих бабушек и видели в храмах, только благодаря им миллионы людей были крещены, и храмы не были закрыты, то потом они не успели перестроиться, когда в храм вошли студенты, аспиранты, профессора, бизнесмены, бандиты, проститутки, наркоманы, то есть лучшие люди общества, не ходившее в церковь, так и лучшие люди общества, которых раньше не было. Да, священники не успели перестроиться, и грех им за это.

Вы можете представить себе методику, позволяющую духовенству быстро перестраиваться по велению времени? Я не могу, их нет. Поэтому все доктора получают в вузах одни и те же дипломы и со временем одну и ту же лицензию на врачебную деятельность, но к одному доктору стоит очередь, а другой потом вынужден переквалифицироваться в продавца фармацевтики, потому что к нему пациенты не идут. Они слушали одни и те же лекции, имеют одни и те же документы. Очевидно, это касается и священников, и врачей, и учителей, и юристов, и милиционеров, и космонавтов, и дайверов.

Что же до бабушек, то старших людей нужно терпеть, хотя бы потому, что им труднее меняться, чем молодым. И в жизни есть много вещей, которые можно поменять, но также есть много вещей, которые нужно терпеть. Важно не перепутать. Поэтому у нас нет церковных документов, определяющих политику по отношению к формалистам в рясах и злым старушкам.