И чтобы ты не подумал, что я говорю тебе нечто невероятное, послушай, я скажу тебе и решение загадки:

Положим, я пощусь ради тебя, чтобы явиться постящимся, и хотя этот сучок в глазах моих является как бы бревном, конечно, воткнутым в них посередине (Мф. 7, 3-5), но ты просвещаешься, видя меня постящимся, если не осуждаешь меня, но совершенно порицаешь себя, как чревоугодника,

Ибо этим ты наставляешься к воздержанию чрева и научаешься презирать наслаждение.

Или еще - одевшись в худую и рваную одежду и ходя везде в одном хитоне, я думаю снискать славу и похвалу от видящих меня и казаться для них новым апостолом, и хотя это бывает для меня причиной всякого вреда и поистине тьмой и густым облаком в душе моей, но видящих меня просвещает и научает презирать уборы и богатство одеваться в простую и грубую одежду,

что и есть поистине апостольское одеяние.

Так и все прочие добродетельные деяния суть действия вне света, дела без луча.

Ибо, будучи собраны вместе, как раньше сказал я, и соединены воедино, добродетельные деяния - если это и возможно в человеке - подобны светильнику, лишенному света.

В самом деле, как нельзя называть огнем одни угли, даже и горящие угли, или пламенем - дрова, так ни вся вера, ни дела, ни деяния, ни исполнение заповедей не достойны называться огнем, пламенем или Божественным светом, ибо в действительности они не есть свет.

Но так как они могут воспринять этот огонь, приблизиться к свету зажечься через неизреченное соединение, то это и служит похвалой и славой добродетелей.

И ради этого всякие подвиги и всякие деяния совершаются нами, чтобы мы, как свеча, приобщились Божественному свету, когда душа, как чистый воск,

вся приносит себя неприступному Свету.

Или как бумага, пропитанная воском, так и душа, пропитанная добродетелями, вся зажжется от него, насколько сможет увидеть, насколько вместит ее храмина.

И тогда, просвещаясь, добродетели, как приобщившиеся Божественному свету, и сами называются светом, лучше же сказать, и они становятся светом, слившись со светом, и, как свет, просвещают самую душу и тело, и поистине светят, во-первых, тому, кто стяжал их, а затем и всем прочим, находящимся во тьме жизни.

Просвети и тех, Христе, Духом Всесвятым и сделай наследниками Царства Небесного, со всеми святыми Твоими ныне и вовеки.

Гимн 44: О Богословии и о том, что ум, очистившись от вещества страстей, невещественно созерцает Невещественного и Невидимого.

Каким путем мне пойти? на какую стезю уклониться? на какую лестницу взойти? какими вратами войти? как и в каком чертоге открыть дверь? в каком или каковом жилище найти Того, Кто в руке и длани (Своей) содержит вселенную? На какую мне гору взойти и с какой стороны? и какую отыскать там пещеру? или какое болото пройдя, я несчастный сподоблюсь узреть и удержать Вездесущего, Неуловимого и Невидимого? В какую преисподнюю мне низойти, на какое небо взойти и пределов какого моря достигнуть, (чтобы) найти совершенно Неприступного, совершенно Беспредельного и совершенно Неосязаемого? Скажи, как найти мне в вещественном Невещественного, в создании Создателя, в тленном Нетленного? Каким образом, находясь в мире, могу стать я вне миpa? связанный с веществом, как соприкоснусь я с Невещественным? весь будучи тленным, как соединюсь с Нетленным? (пребывая) в смерти, как совершенно приближусь к Жизни? как, мертвый, приступлю я к Бессмертному? бу­дучи весь сеном, как дерзну прикоснуться к огню?

Од­нако выслушай теперь и разрешение этих таинств.

Прежде чем сотворено небо, прежде чем произведена земля, был Бог Троица, один уединенный, Свет безна­чальный, Свет несозданный, Свет совершенно неизречен­ный, однако Бог бессмертный, один бесконечный, посто­янный, вечный и весьма благостнейший. Хорошо уразумей единого Бога в начале, Троицу пребезначально сущую, превыше всякого начала, Неизобразимого, Неизмеримого по высоте, глубине и широте, не имеющего предела величия и света. (В начале) не было ни воздуха, как ныне, ни тьмы не было вовсе, ни света, ни воды, ни эфира, ни чего-либо другого, но был один Бог—Дух совершенно световидный и вместе всемогущий и невещественный. Он сотворил Ангелов, Начала и Власти, Херувимов и Серафимов, Господства, Престолы и неименуемые чины, служащие Ему и предстоящие со страхом и трепетом. После же того Он произвел небо, как свод, вещественное и видимое, чувственное и грубое, и как один Он ведает, распростер его во мгновение (ока). И вместе землю, воды и все бездны посреди него (неба) тою же мыслью одною Он сотворил такими, как и ныне мы все видим. И внутри (их) остался хоть невещественный Свет, непри­частный (ничего из этого). Небо распростертое, чувственное, как сказал Я, не пресекло сияния невещественного Света. Ибо, будучи, как сказано, вещественным, оно оказалось вне невещественного не местом, конечно, но природою и сущностью. Ведь Невещественный отделен от вещественного, не имея собственного места. Ибо, будучи Сам неограничен, Он словом в Себе Самом все производит, и отделенный по естеству от всех тварей и все нося в Себе, вне всего пребывает. Ибо подобно тому, как ум и Ангел стенами или дверями ни вне жилища не бывают удаляемы, ни внутри удерживаемы; так и Творец их никоим образом не находится ни вне, ни внутри неба, ни в ином месте, но совершенно везде пребывает Богом, удаленным от всего вещественного и от произведенных Им тварей. Итак, небо сотворено было веще­ственным и, различаясь по природе от невещественного света, оставалось как бы большим домом без света; но Владыка вселенной возжег солнце и луну, дабы для чувственных (созданий) они и светили чувственным обра­зом. Он дал (людям) в руки даже и (такой род) света, удивительно извлекаемый из железа и кремня, который светил бы и ночью. (Сам) же Он далек от всякого (вещественного) света, и будучи светлее света и бли­стательнее (всякого) сияния, нестерпим для всякой твари. Ибо как при свете солнца не видно звезд; так если и Владыка солнца восхочет воссиять, то никто живой не стерпит Его восхода. Поэтому он совокупил ум с веще­ственным прахом и всёх людей поместил среди вещественного, дабы мы, твердою верою и соблюдением за­поведей снова очистив невещественный ум, который они залили мраком преступления чрез пожелание вещественных страстей и вкушение удовольствий, в вещественном невещественно узрели тот невещественный Свет, который, я сказал, пребезначально был Богом, (Свет) невидимый для чувственных и вещественных очей и неприступный для умных очей сердца.

В самом деле, дивлюсь я, каким образом душа, будучи вся невещественна и имея умное око света, пользуется однако чувственным образом и телесными очами, как бы двумя окнами, и выглядывая чрез них, видит все видимое, и поворачиваясь обратно, невещественным образом созерцает мысленное и невещественное; будучи же неизреченным образом удержи­ваема посреди нетленного и тленного,. Одним она влечется вниз к удовольствиям и страстям, другим же окры­ляясь к небу, понуждается пребывать там; однако низвлекается и снова горячо стремится всегда возноситься, желая от видимого быть небошественной (и видеть под собою все, что ощущается зрением). Ибо, смотря на все в этом миpе, как на сети, она боится всецело ступить или сесть на землю, чтобы, будучи удержанной, не увязнуть, конечно, в них и не сделаться добычею диких зверей. Такова жизнь благочестивых, верных и всех святых, которой всем должно подражать, дабы с ними (также) предстать непорочными Судии всех, Христу Богу, и быть общниками славы и царства Его во веки.

Гимн 45. О точнейшем богословии и о том, что не видящий света славы Божией хуже слепого.

О любвеобильный Боже мой, Творче мой, воссияй мне более неприступным светом Твоим, чтобы исполнить радостью сердце мое. О, не гневайся, о, не оставь меня, но озари светом Твоим душу мою, ибо свет Твой - это Ты, Боже мой. В самом деле, Ты хотя и называешься многими и различными именами, но Сам Ты - едино. Это же Единое для всякой природы неведомо, невидимо и неизъяснимо, Которое, будучи уясняемо через сравнение, называется всякими именами.