Тут святой Савва и говорит ему:

— А знаешь, чадо, ведь это те самые бобы, что ты недавно выкинул в ручей за ненадобностью. Так подумай теперь сам: если ты не в состоянии управиться даже с горшком фасоли, чтобы всем хватило и ничего не осталось, то как же ты можешь взять на себя руководство братией? Не случайно и апостол говорит: «Кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией?» (1 Тим 3. 5).

Так и в том же духе святой поговорил с Иаковом. Тем самым он, с одной стороны, по–отечески исправил его расточительность, а с другой — указал на его прежнюю дерзость, чтобы и впредь та же страсть не уловила его. А после всего он отпустил брата с молитвой и благословением.

Позднее Иаков стал безмолвствовать в келии. Ему страшно досаждали нечистые плотские помыслы, и буря вожделения страшно борола его. Он долго и мужественно держался, но потом море помыслов увлекло его, и ему показалось, что эти невзгоды никогда не кончатся (а это всегда от лукавого, и это его козни да хитрости). Потеряв разум и забыв о святых канонах, он схватил нож и отсек себе детородные части. Так он исцелил зло злом, и притом злейшим способом. Но не в силах сдержать боль и кровотечение он стал кричать и звать на помощь соседей.

Те сбежались и увидели это нечестивое самочиние. Как могли они оказали ему врачебную помощь и утолили боль. Но дело дошло и до отца Саввы. И как только Иаков поправился от раны, он изгнал его из обители за то, что тот злоумышлял на себя и причинил себе вред. Тогда глубокое раскаяние охватило Иакова. Раскаяние тяжко мучило его душу, оно заставляло его проливать горячие слезы и горько стенать. И так он жалко при этом выглядел, что все, кто его видел, сострадали ему.

Таким он пришел к блаженной памяти Феодосию и рассказал ему о той страшной плотской брани, которую испытал. Он просил у Феодосия совета и жаловался на изгнание из Лавры. Феодосий и в самом деле пожалел Иакова. Он идет с ним к блаженному Савве и ходатайствует за него: просит простить брата и принять его в Лавру с подобающей епитимией.

Поскольку просил друг, Савва прислушался к нему, тем более что и сам он внутренне к этому склонялся. Он принимает Иакова и дает ему уже иные заповеди, и среди них — ни с кем не общаться ни словом, ни жестом, кроме брата, который будет служить ему. Таким образом, Иаков вновь оказался в своей келии и выказал там глубокое покаяние. Он сугубо молился Богу, пока грех не был ему отпущен, а как — об этом будет сейчас сказано.

Однажды в видении явился божественному Савве некий муж, и прекрасный свет повсюду исходил от него. Он указал святому на мертвое тело. Оно лежало у ног Иакова, и Иаков молился об умершем Богу. Затем свыше послышался голос:

— Иаков, твоя молитва услышана. Прикоснись к мертвому, и он воскреснет.

Иаков прикоснулся, как было велено, и мертвый воскрес. А светоносный муж обернулся к Савве и тут же объяснил ему, что значит это видение: он должен тотчас выйти из келии, позвать Иакова и велеть ему присоединяться к божественной службе.

Так Иаков пришел в церковь и приобщился к братии, приветствовав ее целованием Христовым. Затем он пошел к блаженному Феодосию и его также приветствовал о Христе. А на седьмой день после видения он с радостью ушел из сей жизни.

3. Из патерика

Однажды мы пришли к одному из Отцов и спросили его:

— Предположим, у кого–то есть помысел, и он видит, что поддается ему. Притом он много раз перечитывал, что сказали Отцы об этом помысле, и пытался это выполнить, но у него не совсем получается. Что лучше: исповедовать помысел кому–то из Отцов или попытаться самому применить то, что прочел, и довольствоваться собственной совестью?