Авва Моисей отвечал: “Истинная рассудительность приобретается только истинным смирением, коего первым доказательством будет — открывать отцам не только то, что делаем, но и о чем думаем, ни в чем не доверять своему помыслу, но во всем следовать наставлениям старцев и считать хорошим или худым только то, что они признают таким. Такое действование не только способствует монаху безопасно пребывать в истинной рассудительности и на правом пути, но и сохранит его невредимым от всех сетей диавольских. Ибо невозможно пасть от бесовского прельщения тому, кто свою жизнь располагает не по своему суждению, а по совету преуспев¬ших. Ибо прежде нежели кто-либо удостоится дара рассудительности, самое объявление и открытие пред отцами злых помышлений иссу¬шает оные и ослабляет. Ибо как змей, извлеченный из темной норы на свет, старается убежать и скрыться; так и злые помыслы, будучи обнаружены откровенным признанием и исповедию, стараются бежать от человека. Но чтобы точнее по¬нять вам эту добродетель из примера, я расскажу вам одно дело аввы Серапиона, которое он сам часто рассказывал приходившим для предохранения.

Глава 11. Слова аввы Серапиона об ослаблении помыслов от открытия их и об опасности от самонадеянности

Он говорил так: “В юных летах я жил с своим наставником, аввою Феоною. Когда мы принимали пищу, я, вставая из-за стола, по вну¬шению диавола, крал сухой хлебец и ел его тайно от своего аввы. И как я делал это долгое время, то страсть эта овладела мною так, что я не мог преодолеть ее; я был осуждаем только своею совестию, а сказать об этом старцу стыдился. По смотрению человеколюбивого Бога случилось некоторым братиям для своей пользы прийти к старцу, и они спрашивали его о своих помыслах. Старец отвечал им: “Ничто столько не вредит монахам и ничто столько не радует бесов, как утаивание своих помыслов от духовных отцов” — говорил им и о воздержании. При этом разговоре я пришел в себя, думал, что Бог открыл старцу мои согрешения и, умилившись, начал плакать; вынул из пазухи хлебец, который обыкновенно крал, и, повергшись на землю, просил простить мне прошедшее и молиться о утверждении в будущем. Тогда старец сказал: “Сын мой! Признание твое и при моем молчании освободило тебя от этого плена; открывши свои поступки, ты поразил беса, уязвлявшего тебя при твоем молчании. Доселе ты допускал ему обладать тобою, не противореча ему, не обличая его, а теперь, будучи изведей из твоего сердца и обнаружен, он уже не будет иметь в тебе места”. Старец не окончил еще речи, как показалось, будто горящая свеча вышла из моей пазухи и наполнила дом зловонием, так что присутствующие думали, что горит множество серы. Тогда старец сказал: “Вот Господь явно подтвердил тебе истину моих слов и твоего освобождения”. Таким образом от признания отступила от меня страсть чревоугодия и оное диавольское действие, так что с тех пор даже на мысль не приходило мне оное пожелание”. Итак, вот и из повести аввы Серапиона мы научаемся, что тогда мы удостоимся дарования истинной рассудительности, когда будем доверять не внушениям своего разума, но учению и наставлению отцов. Ибо диавол никаким другим пороком столько не возносит монаха на стремнины и не приводит к смерти, как тем, что убеждает его пренебрегать советы отцов и последовать своему мнению и своей воле. Даже взяв примеры из человеческих искусств и наук, мы можем получить наставление. Ибо если и руками осязая их, и глазами видя, и ушами слыша, не можем сами собою преуспеть в них, но имеем нужду в учителе и указателе, то не безумно ли думать, что не требует учителя труднейшая из всех наук, наука духовная, которая есть невидима, сокровенна и созерцаема одною чистотою сердца, незнание коей рождает не временный ущерб, но погибель души и вечную смерть? Она ведет днем и ночью брань не против видимых, но невидимых и свирепых врагов, не против одного или двоих, но против бесчисленного полчища, от которого падение тем гибельнее всех, чём злее враги и скрытнее нападение. Поэтому всегда надобно тщательно последовать по стопам старцев и, отвергнув стыд, открывать им все, что происходит в нашем сердце”.

Глава 12. Признание в стыдливости, по которой затруднительно открывать помыслы старцам

Герман сказал: “Предлог нашей стыдливости и сокрытие помыслов от вредного страха обыкновенно происходит оттого, что некоторые отцы, выслушав помыслы своих братии, не только не исцеляли их, но укоряли и повергали в отчаяние. Такое происшествие, с лучившееся в Сирии, знаем мы сами. Некоторый брат одному из находящихся там старцев рассказал свои помыслы со всею простотою и истиною и, не стыдясь, обнажил тайны своего сердца. Но тот, услышав это, стал негодовать на брата, укоряя его за такие худые помыслы, так что многие, слыша это, стали стыдиться открывать свои помыслы старцам”.

Глава 13. Ответ об отвержении стыдливости и об опасности несострадающего

Авва Моисей сказал: “Полезно, как я сказал, не скрывать своих помыслов от отцов; впрочем, не всякому должно говорить, кому бы ни случилось, но открывать старцам духовным, имеющим рассудительность, не от времени поседевшим. Ибо многие, смотря на старость лет и открывая свои помыслы, вместо исцеления, по неопытности духовников впали в отчаяние. Был один брат, очень тщательный, но, терпя жестокие нападения от беса блуда, пришел к некоторому старцу и рассказал ему свои помыслы. Тот, будучи неопытен, услышав это, вознегодовал на брата, имевшего такие помыслы, называя его окаянным и недостойным монашеского образа. Брат, услы¬шав это, отчаялся о себе и, оставив свою келью, возвратился в мир. Но, по Божию Промыслу, встречается с ним авва Аполлос, опытнейший из старцев; видя его смущение и великую печаль, спросил его: “Сын мой! Какая причина такой скорби?” Он сначала не отвечал от великого уныния, но после многих увещаний старца рассказал ему о своих обстоятельствах. “Часто, — говорил он, — помыслы смущают меня; я пошел и открыл такому-то старцу, и, по словам его, нет мне надежды на спасение; в отчаянии я иду в мир”. Отец Аполлос, услышав это, много утешал и вразумлял брата, говоря: “Не удивляйся, сын мой, и не отчаивайся о себе. Я, будучи так стар и сед; терплю жестокие нападения от этих помыслов. Итак, не малодушествуй в таком искушении, которое врачуется не столько человеческим тщанием, сколько человеколюбием Божиим. Только послушай меня теперь, возвратись в свою келью”. Брат сделал это. Авва Аполлос, расставшись с ним, пошел в келью старца, отлучившего брата, и, став вне оной, со слезами молил Бога так: “Господи, посылающий искушения на пользу нашу, обрати брань брата на этого старца, чтобы в старости своей он узнал опытом то, чему не научился столь долгое время, — узнал, как сострадать поражаемым от врага”. По окончании молитвы видит эфиопа, стоящего близ кельи и бросающего стрелы в старца. Уязвленный ими, как от вина, колебался туда и сюда и, не могши снести, вышел из кельи и пошел в мир тем же путем, которым шел и младший брат. Авва Аполлос, узнав это, вышел к нему навстречу и спросил у него: “Куда ты идешь и какая причина такого твоего смущения?” Тот, думая, что святому известно случившееся с ним, от стыда ничего не отвечал. Тогда авва Аполлос сказал ему: “Возвратись в свою келью, отселе познай свою немощь и считай себя или неизвестным прежде диаволу, или презренным от него. Ибо ты не удостоился иметь с ним брань. Что я говорю “брань”? Ты и одного дня не мог выдержать его нападения. Это случилось с тобою за то, что ты, приняв к себе младшего брата, который вел брань против общего врага, вместо того, чтобы поощрить его к подвигу, вверг его в отчаяние, не подумав, чего требует премудрая заповедь: “избави ведомых на смерть и искупити убиваемых не щади” (ср.: Притч.24, 11); и даже о чем говорит оная притча, относящаяся к Спасителю нашему: “трости сокрушенны не преломит и льна внемшагося не угасит” (ср.: Мф.12,20). Ибо никто не мог бы устоять против коварства врага и даже угасить пламенное движение природы, если бы благодать Божия не вспомоществовала немощи человеческой. Итак, когда исполнилось это спасительное смотрение о нас, станем общими молитвами умилостивлять Бога, чтобы Он отнял простертый и на тебя бич. “Той болети творит, и паки возставляет; порази, и руце Его изцелят” (ср.: Иов.5,18); “смиряет и высит; мертвит и живит; низводит во ад и возводит” (ср.: 1Цар. 2, 7,6)”. Сказав это и помолившись, тотчас избавил его от наведенной на него брани и совето¬вал ему просить от Бога, “да даст ему язык научения, еже разумети, егда подобает рещи слово” (ср.: Ис. 50, 4). Из всего вышесказанного познаем, что нет другого надежнейшего пути к спасению, как открывать свои помыслы рассудительнейшим отцам и иметь их руководителями к добродетели, а не следовать собственному помыс¬лу и рассуждению. А из-за неопытности, неисскусства, простоты одного или нескольких не должно опасаться открывать свои помыслы отцам опыт¬нейшим. Ибо и они не по собственному побуждению, но по внушению от Бога и Божественно¬го Писания заповедали младшим вопрошать старших.

Глава 14. О призвании Самуила

Как приятно Богу это установление, это можно видеть из Священного Писания, особенно из истории святого Самуила. Он, с младенчества будучи посвящен материю Богу и удостоясь беседы с Богом, не поверил своему помыслу, но, дважды воззванный Богом, спешит к старцу Илию и от него получает наставление и правило, как должно отвечать Богу; таким образом и того, кого Бог удостоил собеседования с Собою, Он восхотел, руководить учением и наставлением старца, чтобы чрез то путеводить его к смирению.

Глава 15. О призвании апостола Павла