В Священном Писании разумеется троякое богатство, то есть зло, добро и нечто среднее. Есть богатство злое, о котором говорится: богатии обнищаша и взалкаша (Пс. 33, 11). Еще: горе вам богатым: яко отстоите утешения вашего (Лк. 6, 24). Отвергнуть такого рода богатство есть верх совершенства. В противоположность им поставляются те нищие, кои Самим Господом похваляются в Евангелии: блажени нищий духом: яко тех есть Царствие Небесное (Мф. 5, 3). Также в псалме: сей нищий воззва, и Господь услыша его (ср.: Пс. 33, 7). И опять: нищь и убог восхвалита имя Твое (Пс. 73, 21). Есть богатство благое, которое собирать есть великая добродетель и заслуга и за обладание которым муж праведный удостоивается похвалы, как говорит Давид: род правых благословится: слава и богатство в дому его, и правда его пребывает в век века (Пс. 111, 2 — 3). И опять: избавление мужа души свое ему богатство (Притч. 13, 8). О сем богатстве говорится в Апокалипсисе к тому, кто, не имея его по собственной вине, является бедным и нагим: изблевати тя от уст Моих имам. Зане глаголеши, яко богат есмь и обогатихся и ничтоже требую: и не веси, яко ты ecи окаянен и беден, и нищ и слеп и наг. Совещаю тебе купити от Мене злато разжжено огнем, да обогатишися, и одеяние бело, да облечешися, и да не явится срамота наготы твоея (Апок. 3, 16–18). Бывает богатство чем-то средним, то есть и добром, и злом, потому что, по свойству и расположению пользующихся им, может переходить на ту или другую сторону. О нем говорит святой Апостол: богатым в ны¬нешнем веце запрещай не высокомудрствовати, ниже уповати на богатство погибающее, но на Бога жива, дающаго нам вся обилно в наслаждение: благое делати, богатитися в делех добрых, благоподатливым быти, общителным, сокровищующе себе основание добро в будущее, да приимут вечную жизнь (1 Тим. 6, 17–19). С другой стороны — говорится в Евангелии, что богач, удерживавший такое богатство и нисколь¬ко не хотевший помочь из него нуждающимся, когда от крупиц его желал насытиться бедный Лазарь, лежавший у ворот его, предан за то огню геенскому и вечному пламени (см.: Лк. 16, 19 — 31).

Глава 10. Никто не может быть совершенным из находящихся на первой степени отречения

Итак, оставляя видимое богатство мира сего, мы оставляем не свое, а чужое, хотя хвалимся тем, что оно или собрано нашими трудами, или досталось нам от родителей по наследству. Ибо у нас, как я сказал, нет ничего своего, кроме того, что усвоено сердцем, что сроднилось с душою нашею и чего, потому, никто никогда не может похитить у нас. О сем видимом богатстве с упреком говорит Господь к тем, кои, обладая им, как собственностию, не хотят уделять из него нуждающимся: аще в чужем верни не бысте, ваше кто вам даст? (Лк. 16, 12). Итак, что богатство у нас чужое, в этом уверяет нас не только повседневный опыт, но и то, что оно прямо этим именем обозначено в изречении Господа. А о том пагубнейшем богатстве (которое в сердце, то есть о страстях) так говорит к Господу апостол Петр: се, мы оставихом вся и вслед Тебе идохом: что убо будет нам? (Мф. 19, 27). Ибо известно, что они оставили не более как худые и изорванные сети. Потому если не разуметь сего об отвержении порочных страстей, — деле очень великом и важном, то не видно, что такое ценное оставили Апостолы и что нашел в них Господь, что удостоил их обетования такой славы и блаженства: в пакибытие, егда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своея, сядете и вы на двоюнадесяте престолу, судяще обеманадесяте коленома Израилевома (Мф. 19, 28). Если теперь и те, кои решительно отвергли все земные и видимые стяжания, могут по известным причинам не достигнуть совершенства апостольской любви, могут оказаться бессильными с свойственною живостию и силою востечь на этот третий степень отречения, — высший и доступный для немногих; то что должны подумать о себе те, кои, не совершив надлежащим образом еще первого отречения — легчайшего — и удерживая в себе нечистоту любостяжания с прежним маловерием, тщеславятся только одним именем монахов? Итак, первое, как мы сказали, отречение есть отвержение чужих вещей; и потому оно само по себе не способно доставить совершенства отрицающемуся, если он не дойдет до второго, в коем отвергается уже собственно наше — и стяжав которое, посредством искоренения всех страстей, свободно востекает и на высоту третьего. В сем же последнем не только все, бывающее в мире сем и, в частности, обладаемое людьми, но и всю совокупность стихийного, как бы оно ни представлялось величественным, устраняем от внимания, как подверженное суете и имеющее скоро исчезнуть, и, возносясь умом и сердцем превыше всего, не смотряем уже, по Апостолу, видимых, но невидимых: видимая бо временна, невидимая же вечна (ср.: 2 Кор. 4, 18), чтобы таким образом удостоиться наконец услышать и то высшее, что сказано было Аврааму: и иди в землю, юже ти покажу (Быт. 12, 1). Этим ясно доказывается, что, кто со всем жаром духа не пройдет трех показанных степеней отречения, тот не достигнет и сего четвертого блага, которое, впрочем, подается в виде воздаяния и награды уже отрекшимся, —

Этим ясно показывается, что как начало нашего спасения полагается призыванием Господа: изыди от земли твоея (Быт. 12, 1), так и окончательное совершенство чистоты равным образом подается Им же: и иди в землю, юже ти покажу, то есть не ту, какую ты можешь познать сам собою и открыть своими трудами, но какую Я тебе покажу и какой сам ты еще не знаешь и не ищешь. Из этого ясно открывается, что как мы вступаем на путь спасения по особенному внуше¬нию от Господа, — так и достигаем высшего совершенства и блаженства под Его же руковод¬ством и просвещением”.

Глава 11. Вопрос о свободном произволении человека и о благодати Божией

Герман: “В чем же состоит свободная воля и почему приписывается нашей тщательности что-нибудь похвальное, если все, относящееся к нашему совершенству, и начинает, и совершает Сам Бог?”

Глава 12. Ответ о действии благодати Божией при сохранении свободы произволения

Пафнутий: “Это приводило бы вас в справедливое недоумение, если бы во всяком деле и всяком обучении было только начало и конец, а не было некоторой своего рода средины. Правда, случаи к спасению, как известно, различным образом устрояет Сам Бог; но с большею или меньшею готовностию подчиниться сим, посылаемым от Бога, случаям зависит от нас. Так предложение: изыди от земли твоея — принадлежит Богу призывающему, повиновение же, с каким вышел Авраам, принадлежит ему: и иди в землю — предлагается дело покорному; а в словах: юже ти покажу — указывается благодать повелевающего или обещающего Бога. Но мы всегда должны быть твердо уверены, что никак не можем достигнуть совершенства своими трудами и подвигами, хотя бы со всею неутомимостию упражнялись во всякой добродетели; одни чело¬веческие усилия не могут иметь такой цены и силы, чтобы возводить на высоту святости и блаженства, если Сам Господь не будет притом содействовать нам и направлять сердце наше к тому, что для нас полезно. Потому в каждое мгновение мы должны взывать к Богу с Давидом: соверши стопы моя во стезях Твоих, да не подвижутся стопы моя (Пс. 16, 5), постави на камени нозе мои и исправи стопы моя (Пс. 39, 3), — дабы Сей невидимый Правитель ума человеческого обращал произволение наше к добродетели, так как оно более склонно к пороку — то по неведению добра, то по обольщению страстей. Это очень ясно выражено Пророком в одном стихе песни: отриновен, — поет он, — превратихся пасти (этим означается нетвердость нашего свободного произволения), и Господь прият мя (Пс. 117, 13); этим означается всегда готовая нам помощь от Господа, Который всякий раз, как начинаем колебаться, простирает к нам руки Свои, поддерживает и утверждает, чтобы иначе с одним своим произволом не пали мы совершенным падением. И еще: аще глаголах: подвижеся нога моя — от шаткой нашей свободы — милость Твоя, Господи, помогаше ми (ср.: Пс. 93, 18) — опять с своею нетвердостию соединяет помощь Божию, исповедуя, что то, чтобы не подвиглась нога веры, не есть дело собственного усилия, но единственно милосердия Божия. Также: по множеству болезней моих в сердцы моем, кои породило мне мое свободное произволение, утешения Твоя возвеселиша душу мою (Пс. 93, 19), — утешения, кои, нисходя в сердце мое по Твоему вдохновению, открывали созерцанию будущие блага, кои уготовал Ты труждающимся ради имени Твоего, и тем не только всю печаль изгоняли из сердца моего, но еще исполняли его высшею рад остию. Опять: аще не Господь помогл бы ми, вмале вселилася бы во ад душа моя (Пс. 93, 17) — свидетельствует, что по развращению свободы он давно бы уже был во аде, если бы не был спасаем помощию и покровом Божиим. Ибо от Господа, а не от свободного произволения стопы человеку исправляются… Егда падет праведный с одною своею свободою, не разбиется. Почему же? Яко Господь подкрепляет руку его (Пс. 36, 23 — 24). Сказать яснее, ни один праведник не имеет в себе достаточно сил стяжать праведность. Непрестанно колеблется он и в каждое мгновение готов пасть, потому милость Господа подкрепляет его рукою Своею, чтобы иначе, подвергшись падению по слабости произвола, совершенно не погиб он в падении своем.

Глава 13. Устроение нашей жизни зависит от Бога

И святые мужи никогда не надеялись собственным своим тщанием устроить тот путь, по коему надлежало идти, стремясь к полноте и совершенству в добродетелях, но всегда умоляли о том Господа, говоря: настави мя на истину Твою (Пс. 24, 5), исправи пред Тобою путь мой (Пс. 5, 9), скажи мне, Господи, путь, в оньже пойду (Пс. 142, 8). Другой же Пророк свидетельствует, что он познал сие не только верою, но и из опыта, и некоторым образом из самой природы вещей: вем, Господи, яко несть человеку путь его, ниже муж пойдет и исправит шествие свое (Иер. 10, 23). И Сам Господь так говорит к Израилю: Аз укреплю его: аки смерчие учащеное, от Мене обретеся плод твой (ср.: Ос. 14, 9).