Но диавол платит черепками, – «посвящение» Германна кончается для него трагически. Он становится безумцем, – на духовном языке одержимым, бесноватым: «он сидит в Обуховской больнице в 17-м нумере, не отвечает ни на какие вопросы и бормочет необыкновенно скоро:

”Тройка, семерка, туз! Тройка, семерка, дама!..” (294). Германн остался в воображаемом пространстве, в котором правит бес. Пушкин – гениальный мастер детали. Германн сидит в Обуховской больнице, но «обух» – это тупое место у топора, он сидит в «тупом» месте. Перед посвящением кандидат должен умереть для новой жизни, очистить свою душу от нечистого. Но часто такое очищение, говорит нам Евангелие, заканчивается еще большей нечистотой. 17-й нумер (1 и 7) – это образ евангельского бесовского одержания, когда в пустой, очищенный дом вместо одного беса входят семь худших (см.: Мф. 12, 45). Однако он не проваливается в преисподнюю, как Пушкинский Дон-Жуан, а остается в виртуальной реальности. Ему не дали того, что он просил, по-видимому, не слишком серьезна была его просьба и не слишком серьезными были его клятвы. А, может быть, он не успел еще достаточно онемечиться, – слишком много в нем еще осталось русскости и в данный момент он не годится для ада. Одним словом, жизнь его изолирована от мира. Возможно, он сохранен для покаяния.

Вообще сумасшествие имеет глубочайший мистический смысл – это попытка убежать от рабства бесовского ума, в оковы которого мы все попали в грехопадении. Змей обольстил Адама и Еву хитрейшим способом – он научил их думать, познавать, анализировать, то есть пользоваться умом точно так же, как он. Иначе говоря, он предложил им свой ум, а они приняли его ум – и, отождествив со своим, оказались у змия в рабстве. Человека не надо было уже обольщать – он, сделав свой выбор, свободно определился – и теперь без принуждения работал на древнего обольстителя. Германн у Пушкина – это типичный представитель тех, кто обольстился этим диавольским знанием. Но он еще слишком живой человек, чтобы не почувствовать мертвечину этого хладного ума. Германн убегает из этого ледяного царства бесовского ума – сходит с этого ума. Но трагедия его в том, что зачатков другого ума, ума Христова он еще не приобрел. Потеряв бесовский ум, он обольщается бесовскими образами. Бес ума уступает место семи бесам образов – бесам обольстительных страстей.

Германн – жертва безбожной гуманистической культуры, в которой каждый пользуется миром, человеком и пытается даже воспользоваться Богом для удовлетворения своих страстей. Знание в этой культуре – это доступ к управлению – к власти над миром и человеком. Это знание эзотерично – к нему не каждого допустят – в такое знание и в такую власть посвящают. Германн не допущен к этой власти – он не готов к ней – в нем еще слишком много человечности. Он выброшен на дно жизни. Потеряв ум бесовский, но не найдя Христа и Христова ума, – он оказывается совсем без ума в виртуальной стране, образ которой рисуют ему неизжитые страсти.

Такова судьба Германна. Но таков же и путь нераскаявшегося русского дворянства и интеллигенции. Пушкин прямо пророчествует здесь об их судьбах. Самый главный российский «интеллигент» Владимир Ильич Ленин разрушает все основы народной жизни, и сам под конец жизни в буквальном смысле делается безумцем, который мог произносить только отдельные бессвязные слова [116].

Пушкин как пророк

нового времени

Творчество Пушкина принято оценивать с эстетических и мировоззренческих позиций. С точки зрения тех, кто придерживается таких воззрений, Пушкин – это поэтический гений, сумевший в эстетической форме выразить мировоззрение Ренессансного человека. Он сумел в своем творчестве синтезировать все предшествовавшие литературные и поэтические достижения. Он развил лучшие языковые традиции нашей литературы. Но этот, вообще-то верный взгляд на творчество Пушкина, является все-таки односторонним, потому что Пушкин в своем творчестве раскрыл и метафизическую глубину человека. И с этой стороны он еще совсем не оценен, – как мистик он нашему читателю почти неизвестен. А между тем его образы это не только эстетически и мировоззренчески значимые категории – это еще и символы, полные мистического и метафизического содержания. За его образами скрывается всегда иной смысловой ряд. Причем, таких смысловых рядов может быть много – это могут быть и внутренние реалии, и реалии видимого мира.

Зря метафизическую глубину своей души, Пушкин поведал нам об этом в поэтических образах. Но так как метафизическая глубина человека (как образа Божия) пребывает вне времени, ведь душа человека вечная, то, очевидно, что все мы имеем эту связь с вечностью через свою душу. У Пушкина, как гения, эта связь реализована – и поэтому на этой метафизической глубине Пушкин свободно мог устанавливать связи и с прошлым (понятен его интерес к истории), и с будущим. На этой глубине он мог узреть то, что еще только рождалось для будущего, что было еще только семенем будущего. По семени можно уже понять, какое развитие и завершение оно получит в своем плоде. Процесс становления человеческой души, хотя он и происходит во времени, но, тем не менее, имеет и цель, и смысл вневременные, поэтому фактически он совершается за временными рамками. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Пушкин высказывался иногда как пророк.

Также нет ничего удивительного в том, что Пушкин является для нас современным писателем, – его интуиции сегодня становятся реальностью. Пушкин сумел заглянуть даже и в то время, которое еще только приближается. О Сен-Жермене сегодня говорят как об иерархе «Эпохи Водолея», в отличие от Иисуса Христа, который был лишь аватаром «Эпохи Рыб» [117]. «Эпоха Рыб» понимается оккультистами, как исторический отрезок, на протяжении которого торжествовало христианство. «Эпоха Водолея» будет эпохой рассвета оккультизма. «Масонство в его подлинном, высшем, смысле, – признается Фостер, – есть магическая работа» [118]. Так что и масонство получит полнейший простор в «Эпоху Водолея». По признанию талмудистов, знак Рыб не является благоприятным для иудеев [119]. Когда Пушкин рассказывал о связи русского масонства с СенЖерменом, несомненно, говорил и о будущем. Сен-Жермен – «патриарх» оккультистов, его двенадцать последователей, – двенадцать игроков-«апостолов» новой религии, нового оккультного отношения к жизни понесли эту религию в массы. Сегодня плоды этой «проповеди» стали явными, – наступает «Эпоха Водолея» – «Нью-Эйдж». Сегодня в США по официальным данным 22 млн. сторонников движения «Нью-Эйдж». А в программу обучения проповедников нового движения входит изучение карт Таро. Вот так «Новая эпоха» выносит на поверхность древнюю мудрость египетских иерофантов. Не об этих ли «соблазнах фараона» [120], которые предпочитает молодежь балам и обольщениям волокитства (291), говорил нам Пушкин? Но он же показал нам, куда они ведут. Безумие ожидает тех людей, которые примут эти соблазны. Если их не устраивает Христос, то кого же они примут?