Просиживая сутки напролет у телевизора, мы прожигаем жизнь – отдаем её диаволу, который забирает у нас то, что и так малой толикой отпущено нам Богом для нашего спасения. Мы уходим из этой жизни, так и не установив связь с Богом – опустошенными, не рожденными в жизнь вечную и засеянными духовными плевелами, которые диавол обильно вкореняет в нас через телевидение. Мы как зачарованные, вглядываемся в синюю лампу, ища в ней ответов на все жизненные вопросы, но лампа неспособна ответить нам на них по истине – она только символически изображает нам ответы.

Это настоящая магия, когда неживое вдруг делается живым, начинает двигаться, говорить, петь, улыбаться. Нам уже становится ненужным наш подлинный, не иллюзорный мир, потому что в нем трудно – в нем надо преодолевать препятствия. Мы сидим, уставившись в синюю лампу, любовно потираем её, переключая клавиши – и из неё вылетает невидимый услужливый джин, который исполняет все наши желания.

Вот это волшебство и привлекает нас. Здесь, при мерцающем свете волшебной лампы – легко. Мы можем, не вставая с постели, прожить то одну жизнь, то другую, то третью… – сколько успеем за день и за ночь. Мы имеем возможность преодолевать любые препятствия и выживать даже там, где нам угрожают самые невероятные опасности. У нас возникает иллюзия, что мы сильны, здоровы, полны сил.

На самом же деле мы лежим на постели, как библейский расслабленный, и не имеем сил даже для того, чтобы встать с нее, не то, чтобы преодолевать препятствия. Но и эти последние силы, которые позволяют нам все-таки лежать на постели, а не в морге – мы с такою охотою и удовольствием отдаем диаволу, который, усмехаясь, что он так ловко нас обманул, ведет нас к смерти опустошенными.

Телевидение создает нам иллюзию полноценной, здоровой, чудесной и вечной жизни – у нас создается ощущение, что мы исполнили свое предназначение. В этом и состоит дьявольская уловка, – показывая нам виртуальный мир, он отводит нас от реального, где только и возможно покаяние и подлинное изменение. Действительно, зачем же каяться, если ты здоровый, сильный, вечный, если у тебя есть все, если ты все можешь? При таком самоощущении не только покаяние не нужно, но и Бог не нужен. Таким лукавым образом телевидение отводит нас и от Бога, закрывает от нас связь с Ним. А без Бога становится невозможной нравственная жизнь, потому что, как сказал Достоевский, если Его нет, то все дозволено. Кроме того, чтобы совершить нравственный выбор – необходимы благодатные силы, а эти силы оказываются растраченными на пустяки, на просмотры видовых передач. Поэтому не так невинны эти пасторальные, умилительные видовые картинки, как кажутся на первый взгляд – и это, как мы убедились, стоит в прямой связи с тем падением нравов и с той кровью, которые наблюдаем мы в ХХ веке.

На инсценированных комиксах (на невинных вымыслах, в которых действуют всегда супергерои с супервозможностями), воспитано уже не одно поколение безвольных, ожиревших от комфорта людей, которые оказываются совершенно беспомощными при столкновении с реальной жизнью, с той жизнью, где приходится разрешать труднейшие нравственные вопросы – вопросы, от которых зависит жизнь человека и человечества. Будущее такого человечества сам человек рисует в фантастических рассказах как развитие индустрии виртуальной реальности, как предпочтение и самим человеком виртуальной реальности жизненной реальности мира. Алкоголизм, наркомания, игромания, в которых также присутствует феномен предпочтения виртуальной реальности, кажутся детскими невинными забавами по сравнению с тем, что готовит себе человечество, открывая новые техногенные возможности создания виртуального мира. Телевидение, как феномен и как мировоззренческий взгляд на мир, способно наиболее адекватно и полно выразить культуру гедонистическую.

В информационном плане телевизор вещь нужная. Вообще телевидение может быть неким инструментом познания, учебником жизни, но также как нельзя исчерпать обучение чему-либо знакомством только с учебником, точно также нельзя научить жить, глядя исключительно на экран телевизора. Для этого необходимо все-таки столкнуться с реальной жизнью, приобрести опыт жизни, а не теоретические знания о ней, впрочем, и теоретическое осмысление невозможно без реального жизненного опыта. Это сходство завораживает человека – и ему кажется, что он приобретает опыт жизни. Но сходство не есть тождество – гласит один из законов логики. А народ говорит, когда что-то кажется тождественным: «Креститься надо, если кажется», очевидно для того, чтобы отрезвиться, чтобы избежать демонического соблазна. В сказках на главного героя, пытающегося попасть в тридесятое царство, чтобы сбить его с правильного пути, злые силы насылают наваждение. Но наваждение – это и есть виртуальная реальность. Сериалы, в которых зритель проживает вместе с героями целую цепь жизней, мечтаемых, насыщенных, динамичных – заслонили для подавленного обыденной реальностью зрителя саму жизнь. Его величество сериал стал ныне главным героем, сумевшим увести нашего современника от решения основных вопросов жизни. Герой сериала вызывает большее сочувствие и заинтересованность, чем больной родственник, нуждающийся в уходе. Но мир экрана с жизнью имеет только внешнее сходство, потому что это организованное пространство, – материал в нем строго отобран идеологически, эстетически и психологически. Это делается с разными целями, но главная – привлечь внимание зрителя, завоевать его сознание. Прикованный вниманием к экрану зритель становится зависимым от него. У смотрящего возникает потребность в экране, он просит, даже требует новых и новых впечатлений. Поистине, зримо и ощутимо осуществилось требование погрязшего в грехе древнего человека: «Хлеба и зрелищ!» Но этот лозунг – есть удовлетворение тех соблазнов, о которых апостол и евангелист Иоанн говорит, как о похоти плоти и похоти очей (см.: 1 Ин. 2, 6).

Прикован человек к телевизору и еще по одной причине – телевидение виртуально удовлетворяет одну важную человеческую потребность. Оно урезанными средствами пространства (одной лишь плоскостью) суррогатно разрешило проблему времени – стало, по-существу, машиной времени, легко связующей времена и перемещающей человека и в прошлое, и в будущее. Таким образом, телевидение явилось двойным соблазном – соблазном якобы пространственного перемещения и якобы временного перемещения, но что характерно средствами пространства, да и того-то – усеченного. Такой соблазн возможным стал именно потому, что у современного человека сама парадигма мышления и восприятия преимущественно пространственная, а не временна́я (об этом подробно в главе «О времени и пространстве в истории»).

Виртуальная реальность телевидения привлекает человека еще одной стороной душевной жизни. Всякий человек, как утверждает выдающийся психолог К.Г. Юнг, стремится попасть в обороняющий и питающий материнский зачарованный круг, в состояние младенца, избавленного от всех хлопот, испытывающего на себе заботу всего мира, который прямо-таки заставляет его быть счастливым... Неудивительно, что реальность исчезает из поля зрения!» [252] – восклицает Юнг. «Если эта ситуация драматизируется (ибо бессознательное обычно драматизирует ее) – рассуждает далее Юнг, – то мы видим перед собой, в психологическом плане, человека, живущего регрессивно, стремящегося вернуться в детство» [253] Место реальных представлений в душе человека занимают проекции реальности, интерпретации ее, выполняющие эту функцию возвращения в детство. Однако если взглянуть на проблему глубже, то человек бежит от реальности мира не столько в детство к счастливой материнской опеке и отеческому наставлению, сколько убегает в материнскую опеку от образа Божия внутри его. Та реальность, в которую он убегает, есть лишь виртуальная интерпретация той реальности, в которую он должен по-настоящему стремиться и от которой он реально, а не виртуально убегает. Телевидение за счет визуализации детского мира эту проблему бегства от взрослого стояния в образе Божием (соответственно и возврата к нему) – еще более усугубляет.

Здесь описана невинная, так сказать, пасторальная тематическая составляющая телевидения, – описаны и так называемые положительные герои комиксов и вестернов, восстанавливающие справедливость своими феноменальными способностями или увесистыми кулаками. Но большая часть действующих на экранах персонажей – это маргинальные, десоциализированные личности, их влияние осталось за рамками данного анализа, хотя воздействие этих персонажей имеет, несомненно, деструктивный характер. Положительный герой сегодня, к сожалению, стал карикатурой. Осмеяно ныне все, что только можно. Такое осмеяние подобно попранию. Попрание идеалов – это уничтожение идеального как такового. Оно несет в себе разрушительный заряд невиданной силы. Фантасмагория испражняющихся и рыгающих героев Рабле затмевается обыденностью и привычностью этих актов в американском кинематографе. Насколько этот образ человека вошел в менталитет западного человека – свидетельствует любительское видео, постоянно демонстрируемое на ДТВ. Падающие и разбивающиеся люди у нормального человека вызывают сострадание, но экран формирует отчуждение от страдания этих людей – смех убивает нормальные чувства, искажает образ человека.

Телевизионный герой формирует менталитет нации, но сегодня национальный герой, несущий в себе основные черты национального менталитета, фактически отсутствует на телевидении, потому что даже в российском кино действуют герои, являющиеся лишь плохой копией голливудского супермена. Появление на экранах телевизоров фильма Павла Лунгина «Остров» стало событием в культурной жизни России, разорвавшим эту бесконечную череду навязанных русскому человеку чуждых его менталитету персонажей. Зрительская реакция показала, что в народе существует глубинный, бессознательный интерес к религиозной теме святости, как выражению наиболее ценных качеств национального менталитета, как идеалу русского человека.

Сегодня все ощутили на себе дыхание системного кризиса, вызванного прежде всего кризисом мировоззрения. Но если причину кризиса видят в мировоззрении, то и начинать решать эту проблему надо также с мировоззрения. И тут возникает вопрос: «Кто же будет решать эту проблему? Кто способен ее решить?» Мировоззренческие проблемы нации всегда решала интеллектуальная национальная элита, обладающая и материальными, и интеллектуальными ресурсами. Но при системном кризисе, когда надо менять все наши ложные представления о Боге, мире и человеке, такую элиту еще надо воспитать. Кого же сможет мировоззренчески воспитать телевидение, в котором отсутствует национальный герой? Проблема воспитания, таким образом, в кризисное время становится первоочередной задачей выживания нации.

Все это написано не с той целью, чтобы отказаться от телевидения как соблазнительного феномена, а лишь для того, чтобы отнестись к тому, что мы делаем в жизни, сознательно, ибо сознательное отношение – есть начаток нашего нравственного становления, залог ответственного решения вопросов жизни. Разумеется, телевидение может и должно быть использовано для нравственного и просветительского воздействия на народ. Весь вопрос только в том, каково будет содержание передач, или, иначе говоря, какие культурные ценности будут преподаны в качестве образца нравственной, просветительской, хозяйственной, политической, художественной и других видов жизнетворческой деятельности человека. Христиане всегда использовали технические достижения для более широкой проповеди христианства. Уже в первом веке Евангелия были записаны и распространялись в письменном виде по всей ойкумене. Тогда это был самый технически совершенный способ распространения текстов. Поэтому и сегодня христианам необходимо использовать такие способы распространения информации, как телевидение и интернет. Но, вступая на это поле, мы должны знать и о некоторых опасностях самой технологии, которая без должного мировоззренческого наполнения может стать серьезным соблазном человека на пути к Небу.