Хотя протестанты и называют Иисуса Христа Богом, но скрытые противоречия их догматической мысли вполне реализуются в религиозной жизни, – они живут так, что Христос совершенно удален от всех дел, как будто Он не Бог, а тварное существо. Такое непоследовательное учение порождает определенную психологию и мысль, что Христос чего-то недоделал, с чем-то не справился, – оно и понятно, к Нему относятся как к человеку или тварному существу, а у подобных существ могут быть и ошибки, и недоделки. Поэтому можно исправлять Его дела, доделывать и переделывать то, что Он не сумел сделать. По этой причине человек на Западе очень активен – он все время перестраивает свою жизнь, улучшает ее, но это улучшение жизни есть лишь приспособление ее к себе, к своим слабостям и страстям. Собственно это перестроение жизни происходит по недалекому от языческого идеала образцу, недаром коренной поворот истории Запада был возвратом к языческим ценностям, – эпоха Возрождения и эпоха Гуманизма прошла под девизом: человек сам по себе, по своей природе и естеству хорош [269].

Сходные черты языческого

и еретического учения

о человеке

В языческой религии существовала идея о человеке, который хорош по своей природе, но нуждается лишь в некотором развитии, усовершенствовании – об испорченности человека первородным грехом там не говорилось. Характерно, что в христианскую эпоху эта идея снова появляется у еретиков. Уже самые первые еретики евиониты, гностики и манихеи отрицали догмат о первородном грехе. Природа человека, по их учению, не изменилась, потому что человек никогда не падал, – падение вообще не имеет отношения к человеку, оно произошло задолго до того, как был сотворен человек.

В V веке в Британии появился ересиарх Пелагий, который, используя идею свободы человека, богословски обосновал концепцию его природной благости. Греховность человека, по его мнению, не имеет никакого отношения к естеству человека. Грех – есть нечто случайное, он возникает только из свободы человека, из его воли, а так как сотворение греха зависит исключительно от человеческой воли, то человек может грех не творить, – он может быть безгрешным. Поскольку же греха по естеству в человеке нет, то нельзя признать и наследование греха потомками Адама, поэтому его потомки рождаются в таком же состоянии непорочности, в котором до падения пребывали прародители.

Пелагианство оказало сильнейшее влияние на всю последующую мысль Запада. В католическом учении о первородном грехе также не говорится о повреждении природы человека в грехопадении. До грехопадения, учат католики, человек обладал сверхъестественным даром праведности, который он получил от Бога; после грехопадения он этого дара лишился, но природа его при этом не изменилась. Человек лишается только того, что ему и не принадлежало, – он возвращается в состояние безблагодатное, но, тем не менее, чистой естественности (status purorum naturalium). Последствия грехопадения состояли лишь в том, что от человека были отняты сверхъестественные благодатные дары, которые удерживали прародителей от падения. Но здесь, во-первых, – снимается вопрос свободы, потому что человек удерживался в праведности сверхъестественной силой, а не своей волей: во-вторых, – непонятным становится: что же тогда заставило человека отпасть от Бога? Если его удерживала от падения благодать, то пасть он мог только по причине плохого качества этой удерживающей благодати. Но благодать эту посылал Бог, – тогда получается, что Бог-то и виноват в падении человека. Крещеный, возрожденный человек, по учению католиков, тоже возвращается в некое состояние праведности. Но непонятно, из какого состояния он возвращается к праведности, а также непонятно – наследует ли он грех, если всего лишь утерял некий сверхъестественный дар? Такая запутанная антропология переворачивает все представления о человеке.

Протестанты довели все, что было в католическом учении, до логического конца, поэтому протестантизм – это плоть от плоти католичества. Можно сказать, что протестантизм начался с католического раскола, потому что все основные идеи, которые потом были развиты в протестантизме, родились в католичестве. Гуманизм, как оправдание греховного человека, оформился в недрах католичества. Провозглашение безгрешным папы, говорящего ex cathedra, было, по-существу, оправданием греховного человека, поставлением его авторитета выше авторитета Вселенских Соборов и всех святых. Догмат о непогрешимости папы – это религиозный апофеоз гуманистической эпохи, ода падшему человеку, которого делают безгрешным и ставят на место Христа, объявляя папу Его заместителем. В постановлении II Ватиканского Собора сказано, что «определения римского первосвященника сами по себе, а не с согласия Церкви, неизменны и не нуждаются ни в каком ином утверждении и не подлежат никакой апелляции в другой суд». Всем же, кто не исповедует этого догмата, Ватиканский Собор провозгласил анафему. Этот догмат явился, по сути, религиозным синтезом содержания всех еретических учений, ибо суть всех ересей сводилась к прославлению падшего человека. Высшим актом такого прославления будет воцарение антихриста – он и станет тем человеком греха, который станет на место Бога, заместит Его.

В этом отношении примечательно, что в римском Требнике (ок. 1600-го года) имеется текст: «Ты еси пастырь овец, тебе Бог передал все царства мира», который якобы произнес Христос, вручая Петру власть над миром. Такого текста в устах Христа в Евангелии мы не находим, но сокровенный смысл текста Требника раскрывается, когда самая главная смысловая половина его обнаруживается в устах сатаны, искушающего Христа в пустыне: «Тебе дам власть над всеми царствами» (Лк. 4, 6). Эта передача Христу власти над всеми царствами мира, может состояться только тогда, когда Он поклонится сатане. Христос, как мы знаем, не поклонился сатане. Однако на это согласится человек греха, – антихрист. Так какой же образ поклонения воспроизводится в католическом Требнике?

Коренное отличие гуманизма от христианства состоит в том, что гуманизм не требует покаяния, так как гуманисты считают человека по природе добрым и нуждающимся только в развитии этих природных качеств. Христианство же начинается с призыва: «покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3, 2). Оно учит о том, что человек нуждается в перерождении, потому что природа человека испорчена грехом. Поэтому покаяние сопровождает христианина на всем его земном пути. Безгрешному человеку незачем каяться. Такой человек (непогрешимый папа) был уже выведен в рамках католицизма. В протестантизме такой статус приобретал всякий вступающий в протестантскую общину.

Сама идея человека доброго по своей природе была заимствована у язычников – это они считали человека существом гармоничным, нуждающимся только в усовершенствовании. Поэтому все желания и стремления в человеке они считали естественными. Христианство принесло о человеке совсем иную весть. Человек оказался на самом деле существом не гармоничным, а падшим, в котором все его желания и устремления вступали во вражду друг с другом. Христианство указало на иерархическое, а не гармоническое устроение человека. Оно раскрыло, что в человеке не все имеет одинаковую ценность, – и потому низшее должно подчиняться высшему. Для язычников это было самым неприемлемым и ненавистным в христианстве, потому что необходимо было расставаться со своими немощами, которые у них имели статус нормы, естественности.