А коллективной ответственности не существует. Когда говорят о коллективной ответственности, то это верный признак того, что никто ни за что не отвечает – это признак начала общественного хаоса, в котором каждый стремится удовлетворить личные интересы, а не общественные. Спасение не может быть коллективным, лишь по принадлежности к корпорации, а может быть только личным – поэтому и ответственность не может быть коллективной. Но личная ответственность предполагает заботу о спасении всего коллектива. Спасение же невозможно без осуществления Воли Божией. А осуществление Воли Божией невозможно без тех пророков, которые открывают Его Волю. Таким образом личная ответственность уже в себе самой несет иерархичность – без нее невозможна сама эта ответственность.

Идея демократии и

христианские ереси

Идея демократии скрыто содержалась во всех ересях. Уже в первой христианской ереси иудействующих (евионитов), которые утверждали, что Иисус – простой человек, и желали построить на земле тысячелетнее царство, – эта идея вырисовывалась совершенно отчетливо. Если Иисус человек, то спасти может человек, – можно, значит, человеческими силами устроиться и здесь, на земле очень неплохо. Раз Христос не Бог, а человек, то и мы такие же как он, – мы все равны, мы все можем строить это царствие.

В последующих ересях эти идеи, так или иначе, сохранялись. Арий прямо утверждал тварность Сына, то есть опять-таки уравнивал Его с нами. Монофизиты тем, что отрицали наличие во Христе человеческой природы, – настолько отдаляли Бога от человека, что это в противовес вызывало активность человека, который начинал строить, в этом отдалении от Бога, свою жизнь на земле. И, собственно, по этой самой схеме история совершилась на Западе. Блаженный Августин первым высказал тезис о безусловном Божественном предопределении ко спасению. У протестантов, которые обосновали и осуществили идею демократии, тезис о безусловном Божественном предопределении стал основополагающей частью учения о спасении. Следует заметить, что и самый первый из философов, сторонников демократии, – Демокрит, учил, что в мире действует жесткий закон необходимости, которому фатально подчинено все живущее на земле.

Подлинное народовластие и

либеральная демократия

Подлинное народовластие возможно только инициативой снизу или поддержкой снизу властных инициатив, идущих сверху, при том, что у власти находится самый совестливый и ответственный человек – монарх, который поверяет эти инициативы мотивами высшего служения Богу. По замыслу монархическая власть есть осуществление Божией Воли и отсечение своей. Монархия строится на вере в Промысл Божий. Правитель должен обладать харизмой свыше – быть избранником Бога, а не народа, потому что народный избранник избирается для внешнего, государственного (социального) служения, а Божий избранник действует для Бога, для дела спасения. Такой избранник мыслится, как правитель, осуществляющий в народе идеалы святости. Собственно, идеей такой демократической власти и была идея российской народной монархии, в которой демократическое местное самоуправление было поддержано властью монарха, данной ему от Бога – и участие в управлении государством осуществлялось таким совещательным органом при государе, как народное представительство. Через это представительство монарх узнавал о подлинных нуждах народа и имел возможность их удовлетворить. Монарх, по этой идее, является единственным гарантом свободы человека, охраной его личности – и гарантия эта кроется в религиозной совести монарха, а не в законе, как это предусмотрено в демократии. Монарх – слуга Божий, и потому и слуга народа. Он не отделен от своего народа и не противопоставлен ему – он соединен с ним мистически, как в браке муж соединяется с женой, становясь единой плотью, ведь он венчается на царство, принося присягу Богу в верности своему народу. Но именно поэтому ему дано право быть выше закона, ибо правда Божия выше закона. Юридическая норма может вступать иногда в противоречие с правдой, потому что закон не может объять и вместить бесконечную жизнь духа. Монарх осуществляет именно эту высшую справедливость, которую не может, в силу своей ограниченности, вместить и осуществить закон. Если эта прерогатива (судить по совести) отнята у монарха, то монархии той, которая задумана именно как власть совести, – по-существу нет [279].

Богу в либеральной демократии места не предусмотрено. Демократия просто не рассчитана на Его чудесное вмешательство. Там все человеческие отношения скрупулезно описаны и жестко определены. Основной порок демократии с точки зрения религиозной заключен в том, что отношения членов сообщества регулируются законом. Закон же не затрагивает нравственного начала, он действует лишь на уровне морали, он регулирует лишь внешние социальные отношения. Демократия как раз претендует на то, что она разрешит общечеловеческие проблемы этими внешними средствами. Но социальное по отношению к человеку, существу духовному, является лишь внешней частью, поэтому такими частными средствами нельзя решить те универсальные задачи и проблемы, которые стоят перед человеком. Они решаются только изнутри, – не законом, а нравственным изменением.

Человеку, чтобы стать человеком по истине, необходимо преодолеть себя – стать бесконечно выше того представления о нем, которое формируется обществом и особенно демократическим обществом. Личность в демократическом обществе по замыслу должна охраняться законом. Однако в таком законном охранении личности есть один существенный изъян. Человек как личность есть существо неоформившееся. Законом же человек охраняется в том самом виде, который для личностного становления ему необходимо изменить. Права и свободы человека призваны охранять его в его настоящем виде. Но, охраняя его в настоящем – закон как бы охраняет его и от будущего, в котором человек должен измениться. «Делами закона не оправдается никакая плоть» (Гал. 2, 16), – говорит апостол Павел, имея в виду эту сторону закона, исполнение которого еще не ведет к реальному изменению человека. Охрана личности законом ведет к изоляционизму, потому что объединение человечества по истине возможно только в связи с будущим. В законных отношениях друг с другом человек отчуждается от другого человека, да и от самого себя, такого, каким ему предназначено быть в своем будущем. Основание для нравственности человек находит в образе своего будущего, мораль же заботится только об общественных отношениях в настоящем. Мораль – это секуляризированная заповедь, оторванная от контекста спасения души и направленная лишь на социализацию в обществе потребителей. Заповедь Божия о любви отсутствует в таком ее социализированном направлении – можно, соблюдая закон и мораль, быть при этом совершенно безнравственным человеком.