Патриарх Никон – грандиозная, еще по настоящему не оцененная фигура в истории. Его дерзновенный замысел возрождения и обновления всей жизни, претворенный в проект Нового Иерусалима, приобретает огромную актуальность сегодня, ибо проблема неразрешенная тогда, сегодня должна быть разрешена, иначе нас ожидает крушение. Основополагающая идея его реформаторской деятельности должна стать центральной идеей национальных проектов. В.В. Шмидт, сегодня главный специалист по творческому и духовному наследию Патриарха Никона пишет: «Патриарх считал, что Московскому царству с его центром – Москвой (Третьим Римом) – грозит разрушение, “ибо как раньше была разрушена Мидийская империя Вавилонской, Вавилонская – Персидской, Персидская – Македонской, а Македонская – Римской, так эта последняя будет разрушена антихристом, а он – Христом”; в апостасии Никон видел знаки наступления антихристова царства и грядущую гибель Отечества, поэтому боролся всеми возможными средствами: мольбами, протестами, своим удалением с кафедры, “отряхиванием праха от ног своих”, анафемой на правонарушителей, грозными пророчествами, своей непреклонной стойкостью в посылаемых на него гонениях. Способ выхода из сложившейся ситуации он видел в освящении, оцерковлении всей полноты жизни, не только личной, но, что гораздо важнее, общественной: вся жизнь должна быть проникнута соборным духом, только этим и будет достигнута святость Руси, только в этом и будет ее спасение. Небесный Иерусалим, Горний Сион, Святая Русь – к ним тянется душа Никона; их образ является довлеющим и определяющим во всем миропредставлении и деятельности сперва Никиты, а затем и Никона, сперва священника, а затем и архимандрита, и митрополита, и Патриарха» [316].

Даже жизнь государства и его политика, по мысли Никона, должна быть воцерковлена. «Патриарх Никон в своем масштабном труде “Возражение или Разорение смиренного Никона, Божию милостию Патриарха, противо вопросов боярина Симеона Стрешнева, еже написа Газскому митрополиту Паисее Лигаридиусу, и на ответы Паисеовы”, – сообщает нам В.В. Шмидт, – выразил взгляды в области политического строительства, то есть распространил идеи христианства на сферу политическую в смысле признания религиозно-нравственной обязанности государственной власти иметь перед собой руководящим идеалом идеал Церкви. Государство представляет собой, по мнению Никона, менее высокий порядок, чем Церковь, по большей примитивности, прагматичности своих целей, являющихся лишь предварительным условием для работы Церкви, и по большей грубости своих средств, однако имеет с Церковью объединяющую конечную цель, основывающуюся на одной истине – спасении людей. Эта единая истина и является основой того согласия Церкви и государства, которое возвещается Церковью и принимается государством как принцип своей деятельности в том случае, когда государство желает быть христианским и потому принимает в основу учение, возвещаемое Церковью. Основанием союза, или симфонии, Церкви и государства является, таким образом, не взаимная польза, но самостоятельная истина, поддерживающая этот союз. По самому понятию, симфония требует подчинения идей государственных идеям церковным, но не их слияния и тем более отождествления, способных привести к замещению или порабощению идей церковных. Патриарх Никон выступает за полную самостоятельность Церкви (об этом масштабно и во весь голос заговорят лишь в начале XX века). Государство призывается усовершенствовать свой принцип справедливости, руководясь принципом любви, которым живет Церковь. Кроме того, Церковь – Богом установленное учреждение, для управления в котором необходимо иметь соответствующую благодать апостолов, а не благодать на управление царством.

В идее Святой Руси – Новом Израиле, Патриарх Никон видит Московский патриархат хранителем Вселенского Православия, Ромейского царства и восстает не только против заместительства престола Древнего Рима, но даже против самостоятельного принятия ответственных, важных решений, способных привести к нарушению канонического единства Церкви, без совета и благословения Вселенских Патриархов. Третий Рим есть задание Руси быть хранительницей и средоточием истинного Православия, а не православия, преломленного исторической средой и условиями XVI века, в котором русский церковный обряд занял равное место с догматом веры, утратив различие между вещами главными и второстепенными, о которых напомнил Никону Патриарх Паисий» [317].

Культурный процесс Патриарх Никон представлял себе иначе, чем старообрядцы, политика является только частью этого процесса. «Никон хорошо знал, – пишет В.В. Шмидт, – о геополитических намерениях и стремлениях царя, перед чьим взором вставала Украина, Балканские государства, а за ними – Константинополь. Московское государство расширялось. Вместе с этим процессом шел и другой – ассимиляция присоединенных территорий и народов, унификации культур и традиций. За соединением Малороссии с Великой Россией, естественно, должно было последовать и соединение церквей. Патриарх активно участвовал в этом процессе: переселял насельников, заселяя новоустроенные монастыри нарочито разноплеменными народами, активно заимствовал культурноэтнические достижения и наследие западных народов, распространяя и утверждая их в столице и собственных монастырях, которые призывались стать духовными, культурными, просветительскими центрами действительно нового Израиля – Святой Руси. Начинают организовываться школы, выписываются ученые, переводчики, искусных дел мастера, устраиваются типографии и печатается множество книг, развивается архивно-библиотечное дело и так далее.

Система национально-исторических, культурных, социально-политических идеалов, которые Никон указывал русскому самосознанию в раскрытии образа Святой Руси и Третьего Рима, весьма отличалась от «старообрядческих представлений с их последним “неповрежденным” словом и критериями истинности и была воплощена в созданных им монастырях, но особенно выразительно в Воскресенском, именуемом Новым Иерусалимом.

Никон не отождествлял Православия с обрядностью и церковного общества с политическим: общество церковное было для него шире политического и призывалось служить вехами для последнего с целью его улучшения, освящения и преображения. Никон имел прогрессивную ретроспективность взгляда, нацеленную на осуществление дольнего мира во образ Горнего в отличие от регрессивного, узконационального, партикулярного восприятия жизни и будущего как сохраняемого и оберегаемого великого прошлого великой святой Церкви, осколком которой осталась лишь Русь старообрядческая. Никон стремился и создавал просвещенную православную культуру и учился ей у православного Востока» [318]. Таким образом, Патриарх Никон первым на Руси не только осознал значение культуры в жизни христианского общества, но и попытался осуществить грандиозный проект по христианскому окультуриванию всей жизни, включая и политическую. Идея культурно-социального служения была выражена им целостно, без всякого уклонизма и нарушения иерархии ценностей. «Всем своим церковным служением и социально-политической деятельностью, – пишет В.В. Шмидт, – Патриарх Никон старался выразить и утвердить это, участвуя в делах государственных, – вероятно, с надеждой на истинную христианизацию государства, которое не только представляет собой последнее православное царство, но и станет Святой Русью, тем заветным дольним миром, устроенным во образ Горнего» [319].

Это, конечно, была идея провиденциальная, поэтому она вызвала такое возмущение с обеих сторон – во-первых, со стороны старообрядцев, зациклившихся на старом обряде и смотрящих исключительно в прошлое, и особенно со стороны западного хилиастического духа, потому что область социально-политическую и культурную он считал своей территорией и никого не допускал сюда. Этим объясняется такая циничная расправа лжемитрополита Паисия с Никоном – он выполнял задание своих западных хозяев и явился главным инициатором и исполнителем этой расправы. Никона судили и сослали – его грандиозный проект остался неосуществленным и не нашел достойного преемника. Как известно, проделанное на половину приносит неожидаемые результаты, а часто и противоположные поставленным задачам. Те, кто следовал по стопам намеченных реформ, отказались от главных задач, а воспользовались лишь промежуточными достижениями. История дала серьезный крен – сначала в одну сторону – направо, в замкнутую на самих себе социальность, а потом, по закону отталкивания крутой крен – налево, в социальность интернациональную.

Кроме того, и в том, что удалось сделать Святейшему Патриарху было допущено много ошибок, которые подорвали доверие к его проекту. Например, в обосновании идеи духовного примата Церкви над государством Никон ссылался на подложный правовой документ (так называемая «Дарственная Константина» или «Лжеисидоровы декреталии»), использованный католиками для обоснования примата папской власти над королевской. В этом документе была изложена чисто западная идея, – идея папоцезаризма, но Никон был уверен в том, что эта идея идет из Византии от первого христианского императора Константина Великого.

Чтобы вернуть Руси истинное Православие надо было, по мысли Никона, усвоить греческий обряд. Патриарх спешно меняет обряд, хотя его старания в этом смысле не очень понятны, так как разница в обряде мало интересовала греков, но Никон был уверен, что богослужебная реформа по греческому образцу – есть возврат к общему истоку. Такое бездумное подражание греческим образцам было небезопасным в духовном отношении, потому что греки к этому времени подверглись уже сильному униональному влиянию и в их богослужебной литературе были сделаны изменения в соответствии с католическим обрядом и учением. Впрочем, история с обрядом гораздо более запутана, чем обычно принято ее представлять. Достоверно известно, что Патриарх Никон, будучи в опале, служил по старым книгам – значит, он не видел в том повода для разделения, значит, и богослужебное единообразие не должно было его особо занимать, тем более, что и сами греки нисколько не стремились к такому единообразию. Так по чьей же воле оно так ревностно насаждалось? Кому оно было необходимо и кому, в конечном итоге, было выгодно вызвать недовольство новшествами в церковной среде? Из истории Церкви мы знаем, что византийские императоры в церковных разногласиях видели чаще всего политическую нестабильность, которая могла потенциально привести их к потере власти или влияния. Поэтому они часто навязывали Церкви единообразие, причем, в популистской форме, как это было, например, в случае с арианством, монофизитством и иконоборчеством. Имея такие грандиозные геополитические замыслы, Алексей Михайлович не мог не опасаться встретить некое неожиданное препятствие осуществлению своих планов именно в церковной среде, – поэтому богослужебное единообразие с греками в данном случае могло быть политическим заданием со стороны царя. Главным советчиком у него после удаления Никона был Паисий Лигарид. Паисий мог использовать свое влияние на царя с тем, чтобы поспешностью и подтасовками в реформах привести к расколу.

Но как бы не вырисовывалась нам историческая картина, реформа, которая замышлялась, как подражание греческому Востоку – на деле оказалось невольным подражанием Западу. Отсюда такой почти западнический ее характер, вызвавший серьезное народное противостояние. Здесь личные качества Патриарха: его авторитарность, нетерпимость к мнению оппонентов сыграли роль своеобразного катализатора процессов церковного брожения. Его активность и настойчивость в проведении реформ были восприняты церковным народом как необоснованный и неистовый модернизм. Никон сам невольно, но с большим успехом создавал себе оппозиции. Похоже, в этом ему еще и помогали, Патриарха Никона опекали и следили за каждым его шагом, провоцировали на крутые меры. Оставить его без «попечения» означало дать ему свободно творить задуманные преобразования, ведь слишком грандиозны были его замыслы. Он не был услышан своими, но зато очень хорошо был понят чужими – ошибки, совершенные им, очевидно, не были случайными – за розыском необходимых для книжной справы книг и документов внимательно наблюдали западные соглядатаи. Раскол не только следствие русского невежества, но и отчасти организованный и спровоцированный процесс. Стараниями засланного митрополита, на самом деле католического кардинала, Паисия Лигарида Патриарх Никон в глазах русского общества был оболган и представлен почти антихристом. Однако, похороны Патриарха вылились в настоящее народное покаяние по отношению к нему и народная молва сохранила о нем добрую память.

Искажение идеи

Третьего Рима