Космизм – это прежде всего мировоззрение, которое охватывает все сферы жизни: идеологию, историю, социальное устройство, экономику и т.д. Характерно, что ленинизм, как идеология, привел к тому, что всю человеческую историю переписали как борьбу классов, а дочеловеческую как борьбу видов за выживание. Нацисты также переписали историю, как историю сверхрасы.

Ленинский космизм по богословско-философскому содержанию является настоящим пантеизмом – и здесь он пересекается с каббалистическим, оккультным и восточным пантеизмом. Ленинизм в его идеологическом виде ближе всего к рерихианству. Недаром так восторженно его приняли тибетские учителя. Из этих же источников идеологически и религиозно питался Скрябин.

Но Гейдар Джемаль подметил очень важную особенность того времени, да пожалуй и всего ХХ-го века – это обращенность к космосу – космические масштабы решения проблем человека. Социальная направленность космизма говорит о том, что эта проблема не разрешена в масштабах земли и человечество мечтает разрешить ее в другом месте.

Первыми глобалистами были революционеры. Перестроить и перекроить они собирались всю землю и все земное общество. И здесь, в борьбе за эту глобальную политику, столкнулись два проекта. Эта борьба продолжается до сих пор.

Победа «стяжателей» над «нестяжателями» имеет дальние последствия, она отзывается на всем космическом пространстве. Вопрос о том, как правильно устроить социум и организовать культурную жизнь остается открытым. Правильное решение всегда исходит из правильной метафизики. Космисты предложили пантеистическую метафизику. Космос соединен у них с Богом – тождествен ему, а, стало быть, космос самодостаточен – он, как ленинская материя способен к саморазвитию. И человек, как венец этого саморазвития, следовательно, не нуждается в Боге, а путем саморазвития становится Богом. Бога, таким образом, устраняют из процесса культурного становления и из истории, поэтому вопрос об отделенности Бога от космоса и его присутствии в мире в Своих энергиях является главным вопросом нашего времени. Недаром вокруг этого вопроса на протяжении веков происходили идеологические схватки, переходящие порой в физическое столкновение.

Однако человек существо космическое и заслуга космистов в том, что они напомнили человечеству о его принадлежности и к космосу. Христианство направлено на преображение всего живого – в этом смысле и космоса как организма, объединяющего все живые существа. Космос часто изображается на иконах в виде старца предстоящего перед Христом. Космизм имеет основание и в христианстве. Но в лоне христианства он еще не разработан детально, потому что не было связанного учения о культурной, социальной деятельности и истории. Это невозделанное поле возделали те, кто решил, что это можно сделать без Бога.

Еще одно обстоятельство послужило к тому, что космизм на некоторое время овладел душой человечества, – и, в частности, душой русской. Дело в том, что космизм, хотя и базируется на материализме, однако несет в себе яркие черты идеализма – и потому фактически является идеализмом, но парадоксальным идеализмом – идеализмом материалистическим. Богоискательство Богданова и Луначарского были попытками создать метафизику именно такого идеализма – в нем идеальное, хотя и находится над материей, но в подчиненной роли, – в роли обслуги материального мира. Однако в противовес тому мертвому идеализму, который воцарился в общественном сознании и, прежде всего, в сознании интеллигенции, заразившейся оккультно-магическим и рационалистическим идеализмом, идеализм материалистический, даже в таком извращенном виде, стал глотком свежего воздуха для народа – творческим залогом пересмотра омертвевшей духовной жизни. Но этого порыва хватило ненадолго – в силу своей изначальной ограниченности и, так сказать, перевернутости и поддельности, он был обречен на катастрофическое падение с той высоты, на которую претендовал.

Хотя еще и поныне последние пророки этого идеализма, глашая с телеэкранов, пытаются влить в него идеальную силу – сделать из него нечто подобное религии. Но похожее никогда не может сделаться тождественным, потому что материя не может быть идеалом для человека даже если мы ее превращаем в идею – Бог устроил мир иначе – материя вторична по отношению к слову, к идее, – то есть к идеальному миру – и никто никакими заклинаниями и декретами не сможет отменить этого устройства.

Бог создал мир органичным – в нем смена старого на новое происходит естественным путем – отмиранием старого и с его отмиранием одновременно ростом нового. Любая революция, как дело рук человеческих, приносит разрушения и производит насильственное уничтожение старого, а рождение нового происходит прежде положенного срока (опять же насильственно) – такое дитя не способно к долгой жизни – оно погибает, едва пройдя первые стадии развития. Поэтому то, что не было пройдено и пережито органичным путем, все равно приходится проходить потом – только урезанным, мучительным, конфликтным путем.

О Церкви в ХХ веке

Что касается нашей церковной жизни, то после войны она определилась сталинским поворотом. Но характерно, что такому направлению церковной жизни сразу же возникла оппозиция, хотя, впрочем, она существовала всегда, как оппозиция «протестантствующего» Санкт-Петербурга патриархальной твердости Москвы. Поэтому церковные течения того времени, были, по сути, продолжением противостояния тех духов, которые ясно обозначились в конфликте «иосифлян» с «жидовствующими». В этом отношении показательно богословие покойного митрополита Ленинградского Никодима (Ротова) – это современная адаптация Евангелия в духе социалистических идей.

В целом советское время было для Церкви своеобразным Египетским и Вавилонским пленением одновременно.

Само время породило лицемерие невиданных прежде масштабов, ибо в советское время вообще нельзя было не только говорить что-то несогласное с общим мнением, но даже и думать иначе было уже непозволительным грехом, – инакомыслие выявлялось, преследовалось, – за него можно было заплатить жизнью. Еще одна форма широкомасштабного вовлечения населения в лицемерие была придумана в это время. Это всеобщее осуждение «врагов» и инакомыслящих, – кто не присоединялся к этому, автоматически и сам становился «врагом». В сталинское время такое воздержание от осуждения могло стоить жизни. Ложь на всех уровнях и вовлечение всего населения в лицемерие, естественно, нанесли народной душе непоправимый урон. Советский строй держался, пока люди всерьез относились к моральному кодексу и проявляли творческую инициативу на местах. Но лицемерие привело к маразму и параличу творческой мысли. Колосс, казавшийся несокрушимым, рухнул в одночасье. Безволие, неумение мыслить, крушение нравственных устоев, – все это есть наследие по большей части именно советской эпохи. Все эти болезни требуют умелого и длительного врачевания. Эти застарелые болячки вовсе не способствуют духовной консолидации. Но кроме всех этих недостатков, в советском культурном строительстве было много зачатков подлинного и социального, и гуманитарного, и культурного преобразования человека. Отвергнуть этот опыт и обозвать его «диавольским», сравнимым с опытом фашистского строительства – является непоправимой духовной ошибкой.