Историк церковного пения протоиерей Димитрий Разумовский, оценивая церковную музыку, созданную иностранными композиторами, выносит ей жесточайший приговор: «Ни одно духовно-музыкальное сочинение иностранных капельмейстеров не признавалось в свое время, не признается и ныне произведением истинно художественным в музыкальном смысле. Ни одно также произведение их не оказывается совершенным и назидательным в церковном смысле, потому что в каждом музыкальном произведении музыка преобладала над текстом, часто не выражая мысли его» [55].

Подвиг преподобного Серафима Саровского открыл новую духовную эпоху. Это время подъема национального самосознания, время активного создания собственной литературы и музыки. Россия сознавала себя могучей нацией со своей собственной культурой. Все чаще и чаще раздавались голоса против итальянского влияния в церковном пении, против музыкального насилия над молитвенным текстом. Вот что писал в то время церковный композитор, руководитель придворной певческой капеллы, на которую в церковном пении равнялись все остальные, Ф.П. Львов: «Вся сила, вся важность в церковном пении заключается в словах молитвы. Здесь цель пения – дать слову молитвы наиболее ясное выражение. Ясно, что такое пение не только должно сообразовываться со значением молитвы, которую оно сопровождает, и подчиняться смыслу ее, но и самые нотные знаки должны подчиняться ритму слов» [56].

Можно и далее проследить эти закономерности развития культового пения, но это тема для специальных исследований [57]. На этих примерах хотелось лишь проиллюстрировать мысль о том, как характер культа определяет и характер культуры, в частности музыкальной.

Русская музыкальная культура складывалась на основе православной духовности и под влиянием святоотеческой аскетической традиции. Она имеет ярко выраженные отличительные черты – в ней царит и правит слово (содержание), а ему подчиняется музыкальный элемент: мелодия, гармония, ритм (форма). В ней живое слово благодатно определяет не подчиняющиеся никаким музыкальным законам необычные и разнообразные формы. Особенно это заметно на примере древнерусской церковной музыки, – здесь ведущим элементом всегда является молитвенный текст, именно он собирает и формирует музыкальный элемент.

Русскому музыкальному сознанию не свойственно стремление к форме, скорее, наоборот – характерно для него некоторое пренебрежение формой, стремление оставить одно голое содержание (слово). «Мысли живые подайте, живую беседу с людьми ведите… Красивенькими звуками не обойдетесь» [58], – пишет М.П. Мусоргский о творчестве композитора. М.И. Глинка считал композитора «мыслителем в области звука», он отдавал предпочтение вокальной музыке и признавался, что для его «необузданной фантазии надобен текст или положительные данные (замысел – свящ. В.С.)» [59].

Даже инструментальная музыка понималась русскими композиторами и музыкальными эстетиками как особый «поэтический язык», как музыкальная речь. «Музыка, – писал композитор Серов, – ни что иное, как «поэтический язык» особого свойства, язык музыкальный, во многом чрезвычайно схожий с речью словесной» [60]. Музыкальный критик Сенковский солидарен с Серовым. «Музыка, – та же речь, – пишет он, – только бесчленная, речь без согласных. Другой разницы между ними нет и быть не может. Законы их одни и те же… Которая из двух речей, из двух музык совершеннее, благороднее? Разумеется, речь человеческая, или слово» [61].

Еще одну черту русского творческого сознания мне хотелось бы особо отметить – это, так же, как и в православной аскетике, трезвый подход к самому процессу творчества. «Восторг исключает спокойствие, необходимое условие прекрасного, – рассуждает о творческом процессе А.С. Пушкин, – восторг не предлагает силы ума, располагающей части в их отношении к целому. Восторг непродолжителен, непостоянен, следственно, не в силе произвести истинное, великое совершенство» [62].

Характерно, что западнически настроенные русские музыкальные деятели ставят инструментальную музыку выше, чем вокальную. «Пение, – пишет западник Боткин, – есть чувственное выражение музыки; духовное ее выражение есть музыка инструментальная, потому что в ней музыка становится самостоятельным искусством» [63]. Творчество Чайковского и творчество композиторов «Могучей кучки» является отражением западнических и славянофильских тенденций в музыке [64]. Если вершина творчества Чайковского, по его собственному признанию – инструментальная музыка, то у «кучкистов» – музыка вокальная. Чайковский в письме к Н.Ф. Мекк пишет: «Мне очень нравится, что вы ставите так высоко инструментальную музыку. Ваше замечание, что слова часто только портят музыку, низводят ее с ее недоступной высоты, верно совершенно. Я это всегда чувствовал, и от этого-то, может быть, мне больше удавались инструментальные сочинения, чем вокальные» [65].Для сравнения интересен отрывок из письма Мусоргского к Стасову: «Работая над говором человеческим, я добрел до мелодии, творимой этим говором, добрел до воплощения речитатива в мелодии… Я хотел бы назвать это осмысленною (оправданною) мелодией» [66]. Интересно это слово «оправданною», вставленное им в скобки, оно раскрывает еще один смысл: оправданной может быть только та мелодия, которая выражает речь.

«Кучкисты» даже и в симфонической музыке использовали творческий принцип: от идеи (сюжета-слова) – к музыке [67].

Итальянская музыка не удовлетворяла русских композиторов – они ломали установившуюся в композиции «итальянскую» традицию, но эта новая методология с трудом пробивала себе дорогу. «Рутинный взгляд их (большинства любителей музыки [68]), – пишет Даргомыжский, – ищет льстивых для слуха мелодий, за которыми я не гонюсь. Я не намерен низводить музыку до забавы. Хочу, чтобы звук прямо выражал слово. Хочу правды. Они этого понять не умеют» [69].

Музыка народная, которая являлась для русских композиторов неиссякаемым источником творческого вдохновения, также построена на том же творческом принципе, – в ней слово является главным элементом, а музыка второстепенным. Лев Николаевич Толстой дал очень точную характеристику народной русской музыки, – он подметил: «русский мужик поет с убеждением, что главное в песне слова, а музыка только так, для ладу».

Таким образом, сравнивая музыкальную культуру, сложившуюся под влиянием Восточной Церкви, с музыкальной культурой, сложившейся под влиянием Западной Церкви, можно выделить в ней ряд характерных особенностей. Главная особенность состоит в том, что слово (смысл) является основным фактором, формирующим музыкальную структуру. Мелодия, ритм, гармония всегда подчиняются тексту или замыслу. Отсюда в русской музыкальной культуре наблюдается преобладание вокальных жанров. Именно в области вокальных жанров вклад русских композиторов в мировую музыкальную культуру является и наиболее значимым. На Западе же в музыкальной культуре на первое место ставится музыкальное начало. Там мы наблюдаем преобладание инструментальной музыки над вокальной. Причем там, где музыкальная культура развивалась под влиянием католичества, композиторы еще отдают значительное предпочтение вокальным жанрам. Там же, где музыкальная культура находится под влиянием протестантизма, заметно преобладают инструментальные жанры. И все эти особенности музыкальной культуры, несомненно, возникли под влиянием определенной аскетической практики и догматического вероучения.