Можно было привести еще рассказ, как о. Ферапонт плел четки, используя самые разные материалы: шерсть, бусинки, суровые нитки или лен. Однажды он выстелил снопы льна на снегу, вытрепал, его, а потом из льняной пряжи плел четки. Но такой рассказ был бы повторением предыдущего. А потому скажем в завершение: после смерти о. Ферапонта в его келье нашли мешок с четками, которые он сплел, занимаясь Иисусовой молитвой. И сейчас многие в Оптиной носят эти намоленные четки новомученика Ферапонта Оптинского.

“Я тебя в порошок сотру”

Когда инока Ферапонта поставили по послушанию на склад, один человек сказал: “Ох, и намучаетесь вы с о. Ферапонтом. Он же из прошлого века сбежал!” Сперва никто ничего не понял, но кое-что прояснилось потом. Пока монастырь был маленький, со склада выдавали по единому слову: “Отец эконом благословил”. Но монастырь разросся, и как раз в ту пору ввели новый порядок. Теперь, чтобы получать что-то со склада, надо было выписать накладную. Накладные были тогда непривычны, и кто-то пробовал хитрить, доказывая, что если ему не выдать немедленно, скажем, гвозди, то вся работа из-за “бюрократии” встанет. Инок Трофим, тоже работавший по послушанию на складе, поступал в таких случаях просто — весело бежал в бухгалтерию и, оформив накладную, тут же выдавал необходимое. Инок Ферапонт сначала выдавал, а потом шел в бухгалтерию за накладной. Ничего никогда у него со склада не пропало, но в бухгалтерии происходили “сцены”.

Бухгалтер Лидия вспоминает:

“Начнешь ему пенять, что сначала надо выписать, а потом выдавать, а у самой сердце переворачивается. Как же переживал о. Ферапонт! Стоит, потупясь, и лишь тихо скажет: “Но мы же христиане. Как можно не доверять людям?” Он был человеком не от мира сего и такой чистоты, как хрустальный. Он жил по законам Евангелия, а это мученичество в наш век”.

Разумеется, оформить накладную задним числом — это непорядок. Но, может, потому и появляются среди нас такие люди, как о. Ферапонт, чтобы напомнить об ином порядке: всего век назад в нашем отечестве купцы заключали многомиллионные сделки без всяких бумаг, но на доверии православных друг к другу. И страшная угроза: “Я тебя в порошок сотру” — означала вот что. Купец записывал долг мелом где-то на притолоке. И если случался злостный обман, то имя должника “стирали в порошок”. То есть просто стирали запись, уже не требуя возвращения долга и предавая обманщика Божиему Суду. Когда-то больше всего боялись греха и Божиего Суда.

“Избегать женщин и епископов”

Любимой книгой инока Ферапонта были “Писания” преподобного Иоанна Кассиана Римлянина. “Вот настольная книга каждого монаха”,- говорил он. А преподобный Иоанн Кассиан, в частности, учит, что “монаху надо всячески избегать женщин и епископов”. “Избегать епископов” — это, говоря по современному, избегать почестей и сана, ибо именно епископ рукополагает в сан. А о. Василий с о. Ферапонтом были из рода того древнего монашества, что знает лишь две дороги из кельи: в храм и в гроб. Однажды о. Василия назначили благочинным Оптиной пустыни, но он пробыл на этом послушании два дня (числился два месяца). А потом заболел и, видно, вымолил у Господа освобождение от почетного послушания. Когда о. Ферапонта поставили жезлоносцем, он пробыл на этом послушании всего день. Предлагали ему и иные послушания, являющиеся ступеньками к диаконскому и священническому сану. Но инок ответил: “Недостоин войти в алтарь”. Родным для о. Василия и о. Ферапонта был Оптинский скит с его особо строгим древним уставом. Отец Василий еще в иночестве подавал прошение с просьбой перевести его в скит, но видно не было воли Божией на то. А о. Ферапонт, хотя и числился монастырским иноком, чаще бывал на службах в скиту и здесь нередко читал Псалтирь. Особенно он любил скитскую полунощницу, начинавшуюся в два часа ночи. Душа его тяготела к этим уединенным ночным службам, и в час, когда спит земля, не спят монахи и молят Господа о всех недугующих, скорбящих и обремененных. Что же касается древнего монашеского правила “избегать женщин”, то в условиях современных монастырей, окормляющих множество паломниц, оно, похоже, неисполнимо. И все же порог кельи отца Василия не переступала ни одна женщина — даже монастырская уборщица: он предпочитал убираться сам. А с о. Ферапонтом было такое искушение. Однажды его поставили на вахту у Святых ворот, велев следить, чтобы в монастырь не входили посетительницы, одетые неподобающе, и выдавать им в таких случаях рабочие халаты и платки. И тут-то обнаружилось, что о. Ферапонт не видит женщин и даже не понимает, а кто в чем одет. Комендантом монастыря был тогда горячий кавказец, и слышали, как он распекал о. Ферапонта: “Ты что — не видишь? Да ты обязан каждую сперва разглядеть!” А инок Ферапонт лишь сокрушенно каялся: “Прости, отец, я не достиг совершенства, чтобы разглядывать женщин. Я виноват! Прости, несовершенен я”. Комендант потребовал снять инока Ферапонта с этого послушания. И инок вернулся в свою келью к возлюбленному преподобному Иоанну Кассиану, повествующему о древнем роде монашества.

Келейные записки инока Ферапонта

У инока Ферапонта были свои келейные записки. Он выписывал для себя из святых Отцов то главное, о чем говорил убежденно: “Это надо делом проходить”. Все стены кельи были в таких выписках, и он часто перечитывал их, стараясь исполнить заповеданное святыми Отцами. Уцелела лишь малая часть таких записок, и все же приведем их, чтобы понять, каким был духовный труд инока.

Келейное правило Оптинских подвижников.