Веровать и не веровать зависит от разума и произволения: и добрый разум есть дар Божий в каждом человеке. Не верующие же слову Божию уже осуждены суть. Промыс­лите, прошу вас, сколько вам лет во временном свете,— все они протекли, как одна минута. Но житие ваше, слова, дела и помышления всегда при вас: сии-то или оправдают, или осудят вас. Пожелать на минуту усладиться, а потом всего лишиться — посмотрите, какого разума все это дело.

2. 3. Марии Петровне Колычевой

Господи, удиви на нас милость Твою.

Что вы теперь делаете в Москве? Взаимное сознание наше душевных немощей наших будет вводить нас в силу, свыше могущую обо­гатить нас терпением; мы чаем воскресения мертвых и жизни будущего века.

Слышно ли у вас в большом городе Спа­сителем изреченное слово, указывающее на не­чаянную погибель народа? Он говорил в сердце совопросников века сего: мните ли вы, что те, которые погибли, грешнее вас были? Нет! Еже­ли не покаетесь, то все вы погибнете.

Можно ли, хотя и при малейшем в серд­це ощущении слова о Страшном Суде, можно ли против совести забавляться театрами? Игра легкомысленного, забавного ума не может ли навлечь и еще жесточайшую казнь некающему­ся народу?

По первому письму вашему я видел, что улицы наполнены нищими: знаменует ли это какую народную радость? Не указывает ли это на время покаяния и слез к оплакиванию настигающего нас гнева Божия? Горе бу­дет смеющимся ныне; слово Господне не мимо идет: что сказано, то и сбудется.

Благонамеренные ваши посещения свя­тых храмов московских временноприятны! Но уединенное занятие в размышлении и по­учении Священного Писания с тайною молит­вою может вас соделать вечным храмом Пред­вечного Зиждителя, Которым назидаемые христиане в нем соединяются, любят друг дру­га и делаются одной душой в душе Христовой. Ах, можно ли делиться одной душе, чтобы слу­жить сопротивно Богу и миру? На это в Святом Евангелии всегда виден действительный ответ. Января 8-го, 1824 года

2. 49. Марии Петровне Колычевой

Чтобы составить дружескую ком­панию, убедительною просьбою приглашали меня некоторые в театр. Быв охотник до таких зрелищ, я согласился. Пришли; началось дей­ствие, и все устремились вниманием своим на действующих. Мне что-то не понравилось; я обратился вниманием моим на все собрание, и тотчас мысль внушила мне: разумей истину! Зри и виждь, чем они занимаются!! Тогда напал на меня ужас; я видел мыс­ли уклонения сердца каждого во мрак. Свя­щенная мысль более и более открыла сердцу моему заблуждение народа в забавах его. Тут-то мне явилось то, чего телесные глаза видеть не могут. Едва удерживался от слез; пала на сердце жалость к народу. И так хотел уйти; но, чтобы не обратить на себя взоров публики, с великим терпением дождался времени окончания — и с тех пор ни в каком подобном общем собрании более не бывал.

2. 63. Марии Петровне Колычевой

(В ответ на письмо, в коем уведом­лялось о хуле одного вольнодумца на велико­мученика Георгия и о последовавшем тотчас после сего страшном громовом ударе)

Прошу заметить: когда сильный небес­ный гром, потрясающий землю, не был стра­шен сердцу вольнодумца, голос же слабого че­ловека привел то же сердце в страх и трепет; не правда ли, что против Божия гласа являлось сердечное ожесточение и бесчувственность, - к ничтожному, в сравнении с тем громом, ше­поту — малодушие и трусость? И так Божий гнев к поражению виновного принял на себя невинный младенец! По­ставьте смеющегося мужа и плачущего младен­ца — и посмотрите пристально на них: какая ясная картина! Невинность оплакивает винов­ного и за мерзкое его покушение принимает на себя смертный удар! Пусть виноватый видит то на другом, что при самом свидетельствовании слова следовало пасть на него! Что ж еще более требовать к уверению, что славный Великому­ченик Георгий действует в силе Божией и быстрым своим явлением прославляет Господа во всех странах вселенной? И чем еще больше мо­жет обличиться юродство суемудрия? Ведь не шутя, но с верою износились слова ваши, что другой человек А. за дерзость свою наказан святым Георгием, сознался — и тем счастлив, уже не ждет другого наказания. О чудо! На земле говорят, а на небе слышно! Неужели еще и этому не верить: когда вместе со словом последовал смертный удар, и слово было свидетельством громового сильного удара, а удар — свидетельством слова, ис­полненного веры? Еще ли не разумно, что жи­вым словом веры рожден страшный сей удар в наказание насмешки? Или и этого недоста­точно к убеждению? Что же после этого и неве­рующему последует? Действительно последу­ет, но уже без грома,— смертный удар на сердце! Это была труба и явление, которыми предвозвещено неверующему, что Иисус Хрис­тос — истинный Бог и совершенный Человек, не просто рожденный, но наитием на Пречис­тую Деву Святого Духа. Так не верующему и не хотящему уверо­вать сей истине достойный предвозвещен и прознаменован внезапный конец, ежели не покается! Спросить бы их, откуда они научи­лись клеветать на истину, не подлежащую кле­вете? Хотят сажей очернить сердце и смеются: думают, что уже очернили,— умудрились!!! Август 1825 года

2. 75. Марии Петровне Колычевой