...На это именно мы и на свет рождены, для этого и живем, для этого-то особенно и в монастырь пошли. То есть, чтобы терпеть скорби, напраслины, труды, болезни и уничижения — а там получить неизреченная благая, их же око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеческое не взыдоша (преп. Анатолий, 7, с. 250).

Уединение

Необходимо углубляться в себя, в свой внутренний мир, т. к. в нем таится источник утешения. Ученые для отдыха уезжают за границу, под южное небо Сицилии, а мы углу­бимся в свое сердце, в коем заключается целый чудный мир, может быть, многим неизвестный. Но как войти в него? Единственный ключ есть Иисусова молитва, которая откры­вает нам дверь в этот мир. Но чтобы углубиться во внут­ренний мир, необходимо уединение. Некоторые святые для обретения уединения бежали в глубочайшие пустыни и ос­тавляли всех и вся, чтобы только упражняться в Иисусовой молитве. Известный подвижник Лука Элладский, подвизав­шийся сначала в одном из греческих монастырей, бежал в пустыню для усовершенствования в молитве, т. к. постоян­ные толпы народа, приходившего за советом и утешением, мешали ему сосредоточиться. Поступил он подобно Арсе­нию Великому, который был научен Самим Богом: «Бегай людей и спасешься». Является вопрос: законно ли посту­пил Лука, оставив народные массы для спасения только своей собственной души? Вполне законно. Ученые, чтобы издать какой-нибудь научный труд, удаляются от общества и углубляются в свою работу. Ученик, приготовляясь к экзамену, уходит в отдельную комнату, а если нет таковой, то часто, закрыв уши, чтобы не слышать чего-либо посто­роннего, зубрит свои предметы; не тем ли более святой для приготовления себя к вечной жизни имеет право на уеди­нение? И удаляется он от людей не из ненависти к ним, не по эгоизму, но и там, в пустыне, служит тому же миру молитвой о нем ко Господу. Одному схимнику явилась однажды Матерь Божия и спросила его: «Кто ты такой?» — «Я грешнейший и недо­стойнейший раб Твой, Владычица», — ответил он. «Но ка­кое твое звание?» — «Я схимник». — «А что значит — схимник?» Старец затруднился ответить. Тогда Сама Вла­дычица Матерь Божия объяснила ему: «Схимник — есть молитвенник за весь мир». Итак, святые, удаляясь от людей, не перестают любить их и молитвами своими отвращают от грешных гнев Бо­жий (преп. Варсонофий, 3, с. 284—285, от 06.01.1913).

Монашеская жизнь

Говорить: прости, да поможет тебе Господь — при­учишься. Это основание монашеской жизни. Если в чем и не виновата, то объяснить истину можно, но если видишь, что не принимают твоего оправдания, скорее надо сми­ряться и брать на себя вину, и говорить — прости. Этим умиротворишь и свое сердце, и того, кто с тобой говорит. А самооправдание только смущение на смущение прилага­ет, и пользы от него никогда не бывает. От страстей терпением и трудом излечиваются, а наипаче помощью Божиею, которая ниспосылается смиренным. Но помнить надо, что не вдруг страсти исторгаются, но требуется на это труд и время, и поэтому не надо смущаться при восстании в нас страстей, но молиться, приносить пока­яние Богу, просить помощи и более всего — смиряться (преп. Иосиф, 108).

Уходить из монастыря своего не следует, и напраши­ваться на дела не должно. А когда Матушка отъезжает, расспроси у нее получше, какое дело без нее делать и как вести дело: и как она скажет, такого порядка и придерживайся (преп. Иосиф, 98).

Батюшка как-то говорил, что одному святому было ви­дение, как вкушает братия пищу: кто ест и ропщет, тот вкушает пищу, как навоз; кто не ропщет, но и не благода­рит, для того пища ни то и ни се, а кто ест и благодарит, тот вкушает пищу, как мед. То же самое относится и монашеской жизни. Только тому хорошо жить в монасты­ре, кто благодарит Бога за Его милосердие, за то, что Он вселил его в монастырь, что оторвал от мира. А кто роп­щет на свою жизнь, тому и в монастыре очень тяжело жить... (преп. Варсонофий, 5, с. 82, от 16.11.1908).

...Упадок и запустение обителей и начинается с забве­ния своих основателей и подвижников (преп. Варсонофий, 5, с. 84, от 01.12.1908).

Постепенно нужно проходить иноческое житие — это наука из наук. Как всякую науку необходимо проходить, изучать под руководством более или менее опытного в сей науке человека, так и здесь необходимо держаться своего старца. Но «единого достоит вопрошати», ибо может про­изойти духовное разделение (преп. Варсонофий, 5, с. 8, от 13.01.1908).

Помню, поступая в монастырь, я воображал, что там все только и знают, что вот так (отец Варсонофий молитвенно воздел руки). Ну, а когда поступил, оказалось совсем дру­гое. Мало молитвы, мало труда молитвенного, на одной молитве не проживешь, нужен еще труд послушания. Если же труд молитвенный и исполнение послушаний чередуются, сменяя один другим, так и хорошо, этим путем легко достичь спасения (преп. Варсонофий, 3, с. 133—134, от 19.06.1911).

Когда мне дали келью и я в ней поселился, у меня была самая простая обстановка: кровать из трех тесинок, покры­тых войлоком, свернутым вдвое, табуретка, простой некра­шеный стол, простые разножки с холстом, немного белья, иконы... и мне было гораздо лучше, чем теперь. У монаха вся радость состоит в смирении, смирении... и простоте (преп. Варсонофий, 5, с. 43, от 14.03.1908).

Ни на минуту не подумайте, что вы сами пришли сюда <в скит>, если что-либо есть и было с вашей стороны, то это только то, что вы не противились (преп. Варсонофий, 5, с.53, от 04.05.1908).

Живите по совести и просите помощи у Царицы Не­бесной, и все будет хорошо (преп. Исаакий, 15, с. 136).

Любите Бога и ближних, любите Церковь Божию, в службе церковной, в молитве ищите благ не земных, а небесных; здесь, в этой святой обители, где вы положили начало иноческой жизни, и оканчивайте дни свои (преп. Исаакий, 15, с. 140).