Это не праздный вопрос, потому что все, что относится ко Христу, имеет к нам прямое, непосредственное, личное отношение. Если это случилось тогда, если апостолы сочли нужным нам это поведать, и не один раз, а раз за разом, то для того, чтобы мы тоже не только задумались, но что-то поняли, чего не могли понять люди в то время, потому что они не знали Христа, не знали, кто Он и не понимали того, что понимаем мы теперь.

Бог почил от дел Своих в седьмой день. Шесть дней Он творил; шесть дней мы видим, как сначала из ничто, а потом из хаоса жизни Он вызывает одну вещь за другой, одно существо за другим, как постепенно, можно сказать, раскрывается Вселенная, как цветок, расцветает Вселенная. Каждый день начинается вечером, и каждый день расцветает новое утро, и каждое утро по отношению к будущему, следующему дню является как бы вечером. Раскрывается жизнь от славы к славе, от красоты к красоте, от величия к величию; и когда все совершено, когда сотворен человек, образ Божий на земле, которому Бог поручает заботу о ней, Господь прекращает Свое творчество и почиет от дел Своих...

Но что же дальше? Дальше эта земля наша поручена человеку. Как сказал католический Венский архиепископ Кёниг, седьмой день отдыха Божия является днем и часом творчества человека.

И вот в этом дне мы живем. В Ветхом Завете, до Христа, человек силился создать человеческое общество, построить град человеческий; и в этой попытке сплетается много вдохновения, много красоты, и очень много страшного и уродливого. Грех человеческий страшным образом переплетается с правдой Божией; вдохновение, которое ему дано от Бога, сталкивается с греховностью, которую он, человек, вызвал к бытию. И вот приходит какой-то момент, та полнота времен, о которой вы слышали сегодня в начале Послания к евреям, когда Сам Бог входит в человеческую историю, когда Сын Божий делается Сыном человеческим, когда Слово делается плотью. И в этот момент, в это короткое тридцатитрехлетнее время среди людей есть один Человек, Который является Человеком в полном смысле этого слова — совершенным Человеком. И совершенен Он потому, что Он одновременно и совершенный Бог. Потому что до того момента, пока человек не соединился неразлучно, навсегда, до самых глубин своих с Богом, он еще не в полном смысле человек; он только на пути своего очеловечения. Христос, потому что Он — Бого-человек, является Человеком в полном, завершенном смысле этого слова. И в Его лице время человеческое находит тоже свое восполнение. Он — единственный в совершенстве, единственный Человек может вступить в этот седьмой день и творить в нем Божью волю, совершенную, спасительную. Этот седьмой день, который является днем отдыха Отча, является днем человека, и является одновременно, с Воплощением, днем Сына человеческого. Человеку было поручено Богом довести до совершенства то творение, которое Бог зачаточно совершил. Святой Максим Исповедник нам говорит о том, что человек принадлежит двум мирам; телом своим — земле и душой своей, всем одушевленным существом, духом своим — Божественному миру. Потому что в Нем сочеталось и то и другое начало, Ему дано быть тем звеном, которое может соединить и землю и небо, сделать из земли область духа — родной не только человечеству, но всему тварному, так, чтобы в какой-то день осуществилось слово апостола Павла, что Бог будет все во всех.

Но человечество пало, мир стал безобразным, уродливым, страшным; смерть получила неограниченную власть, зло действует почти свободно. И дело человека — победить зло и вернуть Богу то достояние, ту землю, тот тварный мир, который Бог сотворил, который Он поручил человеку, и который человек предал своим падением, отдал во власть разрушения. И роль человека, когда человек возвращается к Богу, обращается вновь к Нему, роль человека — исцелить то, что случилось, и вести дальше тварь туда, куда она должна прийти — в Царство Божие.

И вот Христос, совершенный Человек, потому что Он Бог совершенный, в этот седьмой день, в этот день субботний, как бы показывая нам в притче все наше призвание, исцеляет тела, обновляет души, возобновляет то единство между Богом и тварью, которое было потеряно. И поэтому чудеса Христовы в субботний день не являются просто вызовом, оскорблением, унижением для тех, которые видели только букву Ветхого Завета — закон: это необходимость. Христос творит в седьмой день дело дня седьмого, который является днем человека, является часом человеческого творчества.

Но этот седьмой день — не только суббота в конце ветхозаветной недели; этот седьмой день — весь промежуток времени, который поручен человеку и который стелется со дня, когда Господь и Бог наш почил от дел Своих, до дня, когда вновь придет Христос во славе, в этот раз судить живым и мертвым, установить Царство Божие, начало вечности.

И этот седьмой день, этот промежуток времени теперь, с Воплощением Христовым, получил совершенно новое значение и новое содержание. Это не время, когда Бог отступился от Своего творческого, всесозидательного труда с тем, чтобы оставить его человеку; это новое время, в которое Бог Сам включился милосердием, состраданием, любовью, Сам вошел с тем, чтобы быть с нами. В каком-то смысле, с Воплощением Христовым этот седьмой день уже как бы зачаточно носит в себе всю славу, всю глубину, всю победоносную силу того, что Священное Писание называет Восьмым днем, днем, когда воцарится Бог, и когда больше ничего не останется ни от смерти, ни от зла, ни от разлуки с Ним... Когда мы думаем о конце времен, мы думаем большей частью о Страшном суде и о том, что будет потом. Христос ясно нам говорит в Евангелии, что суд уже пришел, — суд пришел тем, что Бог пришел в мир. Но в первый раз, Воплощением Христа, Он вошел еле приметно; Он вошел тихо; Он был узнан только теми, у которых совесть была чиста, которым Отец это открыл.

В каком-то смысле можно сказать, что конец всему уже пришел Воплощением Христа. Конец может значить две вещи: или последний момент какой-то линии времени, какой-то последовательности событий — конец книги; конец столетия; конец частной жизни. Это момент, когда все приходит к какому-то окончанию, когда прерывается какая-то чреда. Но конец может значить тоже нечто другое: цель, конец пути; это не только момент, когда путь прерывается, это момент, когда незачем идти дальше, потому что цель достигнута. И в этом отношении, когда Священное Писание нам говорит что Христос есть Альфа и Омега, начало и конец, оно нам говорит о том, что Христос есть Начало нашего бытия, Слово, которым все стало, Образ, сообразно которому сотворен человек. Но вместе с этим Он является и Омегой — концом, завершением, полнотой, не только Тем, Который придет в конце времен, а Тем, к Которому все времена устремлены, Тем, к Которому мы идем с надеждой, с ожиданием, с тоской...

Но Он уже пришел, и в каком-то смысле можно сказать, что конец времен уже имел место Воплощением Христа; конец времен уже присутствует в нашем времени. С тех пор, как Христос жил среди нас, как Бог стал человеком, мы одновременно находимся в том бывании, в том длении, в том времени, которое течет и стремится к своему завершению, и вместе с этим в точке совершенного покоя, где все уже совершено, где все дано. И только потому еще существует и дление и время, и устремленность и тоска, что все, что дано, нами еще не взято, что все нам дано, но не все воспринято.

В Новом Завете, в книге Откровения апостол Иоанн постоянно делает одну грамматическую ошибку в тексте, который других ошибок не знает. Когда он употребляет слово “конец”, которое по-гречески — среднего рода, он все время его ставит в мужском роде; для него конец — не “нечто” а “некто”, это Кто-то, а не то, что во времени — мгновение или событие. И в этом смысле, да, конец уже пришел. И то время, в котором мы находимся, это время, где вечность присутствует, это уже не ночь; как Исаия пророк говорил — ночь проходит, уже брезжит свет... Это еще не полдень, это еще не полное сияние вечности; но вечность уже вошла, и тьма вся пронизана светом, тьма горит, нет тьмы; она не темна до конца.

И вот в этом времени, в этом дне седьмом, в котором мы живем, но в который уже внедрилась вечность, мы должны жить и творить. Христос это нам ясно показал в том седьмом дне, субботе, когда Он творил чудеса, исцелял тела, обновлял души. Бог вошел во время, и мы приобщены этому Богу, и мы призваны в этом времени творить Его дело. Мы недостаточно это понимаем; мы недостаточно понимаем масштаб нашего христианского призвания; недостаточно понимаем, что и мы призваны со Христом и подобно Христу преобразить мир. Он нас называет детьми света, когда Себя называет Светом мира. Мы должны бы, подобно Ему, быть светом, пронизывающим тьму, отнимающим у тьмы ее темноту, ее непроглядность. Западный духовный писатель говорит, что христианин — это человек, которому Бог поручил заботу о других людях, о мире, заботу обо всем; вот об этом я сейчас говорю. Об этом нам говорит то, что Христос в субботний день творил чудеса. Этот субботний день — время, когда должно быть исцелено все, что ранено грехом, воскрешено все, что поражено смертью, возвращено в образ и подобие и красоту все то, что обезображено. И начинается этот труд, конечно, для каждого из нас — в нас самих. Но не только в нас самих; наше призвание не в том только, чтобы измениться, но в том, чтобы быть светом, теплом, любовью Господними, потому что мы — Господни...

Я, кажется, уже говорил не раз о том отрывке Евангелия, который меня каждый год поражает после Пасхи об исцелении слепорожденного; о том, как в конце этого рассказа, слепорожденный, а теперь зрячий, видящий, встречает Христа в храме, и Христос ему говорит: Веришь ли ты в Сына человеческого?.. И слепой Ему говорит: Кто Он, чтобы мне верить в Него?.. И Христос отвечает ему словами, которые проходят мимо нашего сознания, потому что для нас они слишком обычны, они не представляют для нас никакого события, ничего нового — это самая серая каждодневность; Христос ему говорит: Ты Его видишь, Он перед тобой...

Мы все родились зрячими, с самого начала нашей жизни мы взором воспринимали тысячи и тысячи вещей, но этот человек родился слепым; он всю жизнь прожил окутанный глубокой мглой, совершенной темнотой; окружающий мир для него не имел ни красок, ни стройных форм; окружающий мир он воспринимал только ощупью — даже не в потемках, а в полной темноте. И в какой-то день Сын Божий, ставший Сыном человеческим открыл — тоже в день субботний! — ему глаза. И первое, что этот человек увидел, был лик Христов, лик Бога, ставшего человеком; первое, с чем встретился его взор, это были очи Христовы, в которых он мог прочесть все сострадание, все милосердие и всю любовь Божии. Вот первое, что он увидел...