Кроме того, монах, который долго живет без памяти о смерти, может развить в себе все виды мирских желаний, а его скупость возрасти так, что он возжелает принадлежащее другим и не будет в силах расстаться со своим приобретенным имуществом, и станет, по сути, простым торговцем. Если же он будет постоянно смотреть в лицо смерти, то мало привяжется к материальным вещам и обретет нестяжательное сердце и покаяние.

Монашеская жизнь требует правильного поведения во всем, поскольку если отсутствует духовное понимание Евангельских заповедей, то не будет понимания того, что действительно спасительно, а что – нет. Тот же монах, который не знает этого, не может быть назван монахом.

До монашества человек должен почитать своих родителей и заботиться о них. Неразумно поэтому считать, что если он непочтителен и груб к своим родителям, то, тем не менее, может быть преданным и почтительным к своему Старцу. Ибо, если кто-то не способен исполнять свой сыновний долг к родителям, от которых произошел, очень маловероятно, что он из чистой благодарности будет преданно служить своему Старцу, не являющимся его родственником. Поступив в послушники, такой непочтительный человек начнет порицать всякий недостаток своего духовного Отца, а когда с чем-либо не согласится, то отбросит всю свою верность и ускользнет в самый критический момент или предаст своего Старца, уйдя к его недоброжелателям.

Монаху следует избегать пустых разговоров. Все, что он делает, он должен делать правильно, без замедленности, но и не суетливо. Монах должен вести себя достойно во всех обстоятельствах и в любое время, чтобы его поведение всегда было монашеским. Чрезвычайно важно, чтобы монах был всегда готов к борьбе с помыслами и никогда и ни при каких обстоятельствах не лишался чистоты сердца и смирения. В таком случае его ум будет прочно привязан к памяти о смерти. Тот монах, который не воспитывает в себе памяти о смерти, даже если он и стремится к чистоте сердца, есть не кто иной, как крестьянин или торговец в монашеском обличье.

У монаха должно присутствовать глубокое понимание Евангельских заповедей, то есть, спасительного и неспасительного, или правильного и неправильного. Спасительное и неспасительное не что иное, как добро и зло. Однако поступать правильно и делать добро трудно и считается утомительным, тогда как поступать неправильно и творить зло – легко и получается как бы само собой, поэтому, естественно, что многие склоняются к неспасительному и злому, недолюбливая спасительное и доброе. Но быть столь неустойчивым и не делать различия между одним и другим противно здравому смыслу, поэтому всякий, кто понимает эту разницу и все же творит недолжное, не является истинным монахом. Причина же этому – в малой способности к самоконтролю. Дойдя в своих поисках до истока, мы увидим, что она возникает из самой обыкновенной трусости. Для монаха существенно важно устраняться от неспасительного, стремясь к тому, что спасительно.

В духовной жизни особенно важны три качества: полная преданность Богу, неукоснительное следование Евангельским заповедям и решимость. Мы говорим о преданном монахе, верном Евангельским заповедям и имеющем решимость. Именно такой монах, в ком сочетаются все эти три достоинства, наиболее угоден Богу. Однако среди великого множества монахов довольно трудно отыскать хотя бы одного такого. Собственно, преданного монаха или верного заповедям нетрудно выделить, проследив за его обычным поведением. Но в мирной и спокойной обстановке не легко определить решительного человека. И все же возможно увидеть, есть ли у него решимость или нет, когда он находится среди других людей. Ибо рожденный решительным будет предан и почтителен к родителям, а в монашестве – своему Старцу. Если у него выдается свободное время, то использует его для молитвенных занятий или для чтения книг Святых Отцов. Он всегда будет внимательным, чтобы не предаваться праздности. Он не делает ничего, что шло бы вразрез с уставом его Старца или что не понравилось бы Старцу. Поэтому такой монах, постоянно находясь в послушании, хранит себя в надежде достичь спасения под руководством своего духовного Отца, умеряет себя в еде и питье, избегая телесных утех – этом сильнейшем соблазне для людей, дабы сохранить свое сердце и тело в целомудрии. Ибо в монашестве, как и во всем другом, начало решимости лежит в жестком самоконтроле.

Тот же, кто нерешителен, будет лишь на вид предан и почтителен своим родителям, а в монашестве – Старцу, не имея никакого искреннего намерения таковым оставаться. Безразличный к советам родителей, а в монашестве к наставлениям духовного Отца, он будет слоняться без дела там, где ему быть не следует, занимаясь тем, что не должно, во всем ставя на первое место собственные желания. Он любит спать и утром, и в полдень и особенно не любит учиться монашеским навыкам. Что касается различных созерцаний и молитвенных практик, то в теории он знает о них все, но не спешит их практиковать, лишь хвастаясь своим умением, чего в действительности не имеет, переполненный стремлением удовлетворить какую-нибудь свою пустую страсть. Его здоровье слишком слабо и он не может исполнять послушания должным образом; он не заботится о тех волнениях и несчастьях, которые причиняет сначала своим родителям, а в монашестве – своему духовному Отцу. Он есть и пьет слишком много, а в юности излишествует в плотских удовольствиях, и это ослабление и истощение физических сил и лет жизни происходит ни от чего другого, как от слабого и неуправляемого ума, не способного к самоконтролю. Поэтому мы будем недалеки от истины, указав на источник всего этого – трусость монаха перед тем, что спасительно и правильно, т. е. трусость быть нравственным человеком. Так можно отличить решительного монаха от малодушного, даже если оба стоят рядом. Трусость быть добрым и решительным – последний предел трусости.

В монашестве, как бы ни был монах предан и почтителен к Старцу в своем сердце, если в его поведении по отношению к старшим или к духовному Отцу существует какой-либо изъян, то невозможно сказать, что он живет в полном соответствии с монашескими правилами. Любое упущение такого рода – не только в отношении к Старцу, но также и к монашескому братству – не является достойным поведением для того, кто называет себя монахом. Даже находясь вне поля их зрения, или в одиночестве, он не должен расслабляться, как если бы надевал грязную одежду после чистой, в своем чувстве преданности и послушания.

Другие признаки, указывающие на отсутствие должной почтительности у монаха к духовному Отцу – указывание небрежным жестом в сторону, где находится Старец, разговор о нем в свободном тоне. Монахи с таким поведением очень часто, встретившись с кем-то чужим, злословят о делах своего Старца. А когда кто-либо, даже совершенно посторонний мирской человек, придет и ловко с ними переговорит, они будут польщены и без малейшего колебания выложат им много скандального относительно их братства или старших, будут говорить о них нехорошо и оскорбительно. Без сомнения, они подвергнутся наказанию от своего Старца или с ними случится какое-то несчастье, и конец их будет не тот, какой подобал бы монаху. Однако если они даже и сумеют где-нибудь пристроиться, это не будет достойным существованием, и уж во всяком случае не жизнь в благодати и святости.

Монах, желающий научиться духовной жизни и искусству борьбы с помыслами, непременно должен отыскать себе подходящего опытного наставника и обучаться этому в традиции Церкви и Святых Отцов с целью усвоить все, что следует об этом знать. Могут сказать, что для монаха это совсем не важно, но такой взгляд весьма поверхностен, поскольку во все времена было немало монахов, ставших светильниками Церкви благодаря обучению искусству борьбы с помыслами. Более того, занятия монашескими искусствами, сделают человека, который смышлен по природе, еще более проницательным и наделят благодатью Святого Духа, а того, кто родился ограниченным – более разумным. Усилия, настойчивость и помощь Божия помогают взойти по духовной лестнице на Небеса.

Поэтому очищением сердца от помыслов, желаний и страстей следует заниматься всем монахам. Неверно использует такие занятия тот, кто чрезмерно этим гордится, говорит пренебрежительно с собратьями в духовной жизни, используя в тщеславных разговорах свое знание цитат из Священного Писания, которыми сбивает с толку молодых, ложными теориями запутывая их души. Ибо такого рода разговоры являются ни чем иным, как словесным потоком, со стороны кажущимся верным и достаточно приемлемым. Но, по сути, монах, его изливающий, стремится лишь к эффекту и думает лишь о своей выгоде, так что результатом будет не более чем дальнейшее ухудшение его характера и потеря настоящего монашеского смиренного духа. Этот недостаток возникает от поверхностного изучения предмета, поэтому начинающие ни в коем случае не должны удовлетворяться, пройдя лишь часть пути, но трудиться далее, пока не постигнут все духовные секреты. Если же монах потратил много времени на подобные занятия и прошел только половину пути, но не приложил достаточно усилий, чтобы достичь чистоты сердца, не исключено, что он может потерять и то, что имеет, и впасть в полное духовное расстройство, что весьма прискорбно.

Монах ко всем должен относиться с уважением и доброжелательностью. Унижать кого- либо, кто слабее тебя – поведение, недостойное человека. Тот же, кто любит и делает то, что ненавидит и чего избегает добродетельный человек, совершенно справедливо именуется трусом и не сможет стать достойным монахом.

Следует отметить еще одно. Постоянно говорить о бережливости, не любить тратить средства вообще, ужимать и ограничивать расходы во всем и радоваться, когда путем какой-то сложной махинации удается добавить еще деньги к имеющимся деньгам, – означает обрести сердце, обуянное страстью к барышам, и постепенно лишиться чувства собственного достоинства и монашеского духа. Такого рода монахи начинают совершать то, чего не следует, и оставлять несделанным то, что надлежало сделать. Они теряют все добрые навыки и впадают в накопительство; совершаемое ими не экономность, а крохоборство. Среди монахов жадность почти то же, что отречение от Бога. Скупость считалась раньше синонимом трусости.

Поскольку монах – лицо, занятие которого состоит в стяжании Святого Духа, чтобы быть светильником Церкви, то даже последний из тех, кто носит это звание, никогда не должен совершать неподобающие и несправедливые действия в отношении всех людей. Монах, чей долг состоит в исправлении самого себя, не должен подражать миру, который ищет наслаждений, а находит гибель.